Поль Ричардсон - Испания: поздний обед Страница 27

Много еще чего происходило в «Каса Пепе». Кроме бара и лавки главным бизнесом Хромого Пепе были местное вино, которое он покупал бочками и продавал в таверны О-Грове, а также осьминоги. (У семейного бизнеса было восемь ног.) Каждое утро Пепе ходил на рыбный рынок и закупал лучших пойманных в этом местечке осьминогов. За лавкой, на небольшом откосе над рекой Риа, имелся специальный двор для их сушки. Здесь осьминогов отбивали на скале чтобы сделать их мясо мягким — традиционно по три удара на каждое щупальце, — потом переворачивали и, растянув, вывешивали на колючей проволоке, как белье на просушку. Пока они сушились, вся семья с беспокойством смотрела на небо, и при первых признаках дождя осьминогов спешно сдергивали с проволоки и убирали в каменную кладовую, в которой хранилось вино, где и держали до тех пор, пока солнце не покажется снова. Готовых осьминогов, сухих и эластичных, но еще не жестких, упаковывали в мешки и отправляли в О-Карбальиньо, город в глубине страны, где их мастерски готовили для фиест.

В обеденном зале ресторана дочь Пепе, Марисоль, повесила в рамке фотографию времен своей юности: вот она, в красно-белом шарфе на голове, улыбается человеку крепкого сложения с выразительным лицом и волевым подбородком, в белой рубашке и черном галстуке, доходящем ему до середины груди. Мужчина весело над чем-то смеется, оба они облокотились о мраморный прилавок бара «Каса Пепе». Это ее отец, родоначальник всего клана, патриарх. Марисоль прижала к себе снимок, погладила его пальцами, дала мне сфотографировать. И сказала:

— Он был как мотор, всю семью заводил. Хороший был, добрый. Милый папа.

Все трое его детей занялись ресторанным делом, но каждый по-своему. Сын Луис взял себе «Каса Пепе», а затем женился, и его жена по имени Лурдес открыла в О-Грове бар, специализирующийся на осьминогах (что вполне естественно). Как и старшая сестра Дигна (ее ресторан находится рядом с гаванью), Марисоль решила иметь свое собственное дело. С 1959 года ей принадлежит ресторан «Дорна», расположенный напротив «Каса Пепе». Она вышла замуж за моряка по имени Бальдомеро, он из соседней деревни, и супруги поселились над своим рестораном. Но это заведение всегда было собственностью Марисоль, тут все решала она.

Эта умная, красивая и веселая женщина, не лишенная обаяния, отточенного годами общения с публикой, выглядела довольно эффектно в своей рубашке в зеленую и белую полоску и галстуке в тон. Каштановые волосы всегда чистые, аккуратно подстриженные. Хозяйка ресторана прямо-таки излучала неутомимую энергию.

Пока она готовила ланч, по родовому гнезду меня водила ее дочь Мария, у которой я остановился. Мы осмотрели жилые помещения, а также старинные кладовые и чуланы. Мы заглянули в темный сарай, где мне продемонстрировали коробки со старыми фарфоровыми чашами, в которых некогда подавали вино, и кучи выброшенных устричных раковин, которые Бальдомеро хранит годами. На самом верху дома меня ждал приятный сюрприз: на склоне холма, возвышающегося прямо за ним, расположен настоящий задний двор, где возлежали рядами огромные тыквы и висело на просушке белье, и, кроме того, там оказались грядки с капустой на высоких стеблях, виноградные лозы, образующие свод, а за ними лимонное дерево.

Внизу, в ресторане, нам накрыли большой стол у распахнутого настежь окна, через дорогу виднелось русло реки Риа, откуда отхлынула вода, и остров Ла-Тоха — прямо за водным протоком. В ресторане сегодня выдался спокойный день, занят был только наш столик. Предполагался обширный ланч в кругу семьи: пришла Роко, вторая дочь Марисоль, она только что открыла ресторан в здании, где некогда размещалась кладовая ее дедушки, и не случайно выбрала специальностью своего заведения обжаренных над раскаленными углями осьминогов. Присутствовали также Мария, Хосе и еще два сына, Виктор и Бальдомеро. Сначала Марисоль принесла нам восхитительную кулебяку, галисийский плоский пирог (что совершенно нетипично — фаршированный соленой треской), тарелку ярко-красных креветок и большое блюдо моллюсков из реки Риа под настоящим испанским винагрета — маринадом (здесь его готовят как холодную приправу из рубленого лука и масла, уксуса и сваренного вкрутую яйца), потом, на второе, подала огромные порции настоящего осьминога в луке, — это вкуснейшее, типично галисийское блюдо, очень популярное в О-Грове и его окрестностях.

— Вы едите эль плато рей де ла каса — королевское блюдо нашего заведения, — объявила Марисоль выразительно, я бы сказал, даже торжественно.

Она рассказала, как сначала варит осьминога на медленном огне, затем варит в той же воде картошку, а уж потом добавляет смесь лука, жаренного в большом количестве оливкового масла с красным перцем и солью, и под конец посыпает блюдо панировочными сухарями. Угощение оказалось невероятно вкусным: картофель смачно таял во рту. Осьминог был сладким и мягким, красный перец придавал своеобразный привкус маслянистому луковому соусу.

Пока гости поглощали осьминога, Марисоль снова вскочила с места, встала за стойку бара и приготовила для нас большое плоское блюдо фильоас — оладий в галисийском варианте: их скатывают в трубочку и наполняют сладким кондитерским кремом. Марисоль носит две пары очков; одна сидит на носу, а другая висит на цепочке у нее на шее. Я спросил ее о первых днях существования ресторана, о тех бурных годах, когда половина Галисии эмигрировала в Аргентину, Лондон или Мадрид. 60-е и 70-е были годами массовой эмиграции из Испании в целом, но особенно много народу уезжало из Галисии, где жизнь была тяжелее, чем в других местах.

— Да, люди стремились в города, — ответила Марисоль. — Но не из-за бедности; мы бедными на самом деле вовсе не были. Просто не умели реализовать собственные возможности реки — настоящее богатство Риа, деньги можно было тут делать неплохие. На моем свадебном банкете для возбуждения аппетита отец подавал устриц, креветок, краба, краба-паука и моллюсков под маринадом. Вот народ удивлялся: в 1967 году не ожидали увидеть такое изобилие на свадьбе людей определенного — как бы это назвать? — социального статуса.

Марисоль показала мне подшивку документов, из которых видно, как праздник устриц, когда-то всего лишь скромная выставка моллюсков возле гавани, на которой демонстрировались чудовищные экземпляры кальмаров и крабов, постепенно превратился в настоящую демонстрацию богатства.

В основе фиесты лежит так называемая политика развертывания — необходимость любой ценой стимулировать национальную экономику. В 1957 году недавно назначенный кабинет Франко согласился с планом стабилизации, согласно которому в экономику должен был поступать столь необходимый капитал из трех главных источников. А источниками этими являлись иностранные инвестиции, деньги, присылаемые домой миллионами испанских рабочих-мигрантов, и, самое главное, доходы от туризма. Тут планы строились просто наполеоновские. Львиную долю получаемых от туристов дойчмарок и франков предполагалось выделить на Коста-Бланка, Коста-Брава и Коста-дель-Соль, а атлантическое побережье не получало почти ничего. И уже 5 октября 1963 года по случаю первого праздника морепродуктов газета «Маяк Виго» трогательно описывала О-Грове как «край морских аристократов» и предрекала, что ее ведущий продукт, моллюски, станет «товаром новой эры, эры туризма, доллара и прогресса».