Рахул Санкритьяян - В забытой стране Страница 27

Набравшись смелости, я сказал, чтобы они встали.

Ко мне подошел верховный жрец. Я рассказал ему, кто мы такие, и расспросил о стране, потому что боги, как я объяснил ему, были здесь впервые. У меня отлегло от сердца, когда я увидел, что жрец понял меня. Что же касается меня самого, то я понимал его без всякого труда: в конце концов, я ведь неплохо знал древнеегипетский язык, изучению которого отдал столько лет своей жизни.

Жрец сказал, что его зовут Яхмос и что он верховный жрец этой страны и главный жрец храма бога солнца Ра. Потом он рассказал мне о царствующей ныне царице Серисис:

 — Она прекрасна, как сама Исида, и высоко чтит бога Гора.

А Гор в это время стоял перед жрецом и делал вид, что слушает его, хотя на самом деле не понимал ни одного слова.

— Что привело вас сюда, в такую даль, из города? — спросил я жреца.

— Царица велела мне вчера прийти в этот храм, чтобы совершить богослужение в честь богини Исиды, — ответил он.

Потом Яхмос рассказал, что, увидев повелителя неба Гора, всезнающего Тота и бога загробного царства Анубиса, он понял, что свершилось чудо: боги заранее известили царицу о том, что они будут здесь, и именно этим, по-видимому, объясняется ее приказ.

С изумлением глядя на Гора, жрец спросил меня:

 — А не скажут ли нам что-нибудь сами боги?

Я объяснил ему, что боги не разговаривают с простыми смертными и поручили мне говорить от их имени.

 — Как вас звать? — спросил Яхмос.

Вопрос поверг меня в замешательство. Мы обсудили каждую мелочь, но совершенно упустили из виду мое имя. Наша оплошность могла бы обойтись нам дорого, если бы я, к счастью, не вспомнил имя известного древнеегипетского жреца.

 — Тутмос, — ответил я.

Яхмос кивнул головой в знак одобрения.

 — Куда же теперь держат путь великие боги? — спросил он.

 — К царице, — сказал я и почувствовал, как у меня мороз пробежал по коже.

Этим ответом я сжег все мосты — теперь нам некуда было отступать. Перед нами был трудный, опасный путь, который требовал от нас смелости и выдержки.

Яхмос указал на лодку и спросил меня:

 — Неужели боги плывут в такой простой лодке?

 — А вы слышали когда-нибудь, чтобы Осирис плыл по священным водам Нила в золотой лодке? — быстро ответил я жрецу.

 — Вы правы, Тутмос. Я как-то не подумал об этом.

Тогда я показал на богов и сказал:

 — Боги желают плыть на юг по реке и хотят, чтобы в лодке никого не было, кроме них и меня.

Яхмос начал рассказывать мне о богатствах и красоте города Митни-Хапи, но я перебил его:

 — Ну, если уж вам так хочется, то можете прислать за нами лодку и торжественно принять великих богов у у себя в городе. Я думаю, что боги согласятся перейти в вашу лодку… Но сейчас мы хотели бы побыть здесь одни. Когда же станет прохладно, мы снова двинемся в путь.

Жрец внимательно выслушал меня и обещал выслать лодку.

Я заметил, что ни Яхмос, ни другие жрецы не отваживаются смотреть на лица богов.

Но вот мы с Яхмосом закончили разговор, и он вместе со всеми поклонился богам и запел гимн, подхваченный остальными. Гимн был таким длинным, что мы никак не могли дождаться конца. Но вот пение окончилось, и жрецы, почтительно кланяясь нам, вышли из дворца. Мы были несказанно рады тому, что отделались от них, и снова прошли в комнату, которую заняли еще раньше.

Когда жара немного спала, мы снова отправились в путь. Сотни людей стояли на берегу реки, ожидая нас. Я и не предполагал, что здесь такое многочисленное население.

Почти все время мы видели слева от себя дорогу Сидящих Писцов. По-моему, во всей стране нет ничего более величественного, чем эта древняя дорога с немыми каменными статуями, которая связывала настоящее с прошлым.

Незадолго до наступления темноты мы заметили впереди свет. Оказалось, что к нам навстречу плыли лодки, в которых сидело несколько сот человек с яркими факелами в руках. Охваченные благоговением и восторгом, жители этой страны — серафийцы — пели так громко, что их было слышно чуть ли не за два километра. Насколько мне удалось разобрать, то был хвалебный гимн в честь трех богов.

Мы поравнялись с флотилией. В одной из лодок сидел мой друг Яхмос. Прежде всего он сообщил мне, что они привели для богов большую, празднично украшенную лодку, потом начал рассказывать:

 — Как только я расстался с вами, я взял быструю колесницу и помчался в Митни-Хапи. Но царица уже знала о появлении богов и отправила меня обратно, чтобы я передал им следующие смиренные и кроткие слова ее: «Я покорная раба ваша. Если я повинна в чем-то дурном, простите меня, если же я совершила что-либо хорошее, не забудьте меня. Я всю жизнь готова служить вам, о великие боги Гор, Тот и Анубис! С тех пор, как я начала управлять государством, я денно и нощно забочусь о процветании и благополучии своих подданных и неустанно слежу за тем, чтобы они соблюдали все обряды, предписанные религией наших предков, и ни на минуту не забывали о богах, которые принесли фараонам славу, мощь и величие».

 — Боги не гневаются ни на царицу, ни на кого-либо из ее подданных, — ответил я Яхмосу.

Я разговаривал со жрецом, а сам думал о том, как разрешить неожиданно возникший вопрос. Эту огромную лодку я не смогу вести один, и, кроме того, надо что-то придумать, чтобы незаметно перенести в нее вещи из нашей лодки. Конечно, ружья и патронташи ни о чем не скажут серафийцам, но, увидев их, они проявят законное любопытство: зачем могучим и всесильным богам понадобились эти вещи?

Я не мог ничего придумать. Необходимо было посоветоваться с Дхирендрой и Чаном, но я не мог разговаривать с ними в присутствии Яхмоса. Пришлось выходить из положения.

 — Боги хотят говорить со мной, оставьте нас ненадолго одних.

Яхмос тотчас же повиновался. Я обратился к своим товарищам за советом. Господин Чан сразу же разрешил этот вопрос.

 — Совершенно ясно, что нам, богам, не подобает что-либо делать самим, так как мы можем этим подорвать веру в себя. Люди не станут поклоняться Тоту, если увидят, что он трудится, как простой грузчик, — сказал Чан. — Кроме того, вы правы, профессор, — нам не следует показывать свои вещи: чем меньше они будут знать о нас, тем лучше. Взгляните на лодку, которую они привели. Она раз в пять больше нашей, и в середине ее выстроена каюта, закрытая с трех сторон, причем четвертую сторону тоже можно будет закрыть без особого труда.

Дхирендра не выдержал и прервал его:

 — О, если бы мы пересели в нее, то смогли бы спокойно снять маски, а мне, глядишь, далось бы к тому же выкурить сигару. Это было бы великолепно, Чан!.. Простите, что я перебил вас. Говорите, что вы надумали.