Сергей Бершов - Южная стена Лхоцзе Страница 29

Мне в тот раз вершина запомнилась ожиданием. Часа полтора гулял по Горе, пока поднялись ребята моей группы. Народу много — на Эвересте только с тибетской стороны работали 24 экспедиции. Если кто-то идет по перилам вверх, не спустишься. И наоборот. Я успел по веревке прожумарить быстренько, а ребятам из моей четверки пришлось попрыгать в очереди. Пока они подошли, я принял три группы с южной стороны, поздравил с вершиной, с удовольствием пообщался. Ветра нет, видимость отличная, настроение праздничное и «гор заоблачные цепи в снегах нетающих горят»…

С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, ГОРА!

Моему напарнику все не удавалось побывать на высотном полюсе. Дважды Игорь Свергун поднимался выше 8000 м, был на Южной вершине (8760 м), а на Главную так и не взошел. Хотя вполне мог записать Эверест в свою «Книжку альпиниста» еще в 1992 году. Свергун тогда участвовал в организованной Мишей Туркевичем украинской экспедиции на Эверест (без меня). Команда сильная, но не в лучшей форме. Из-за финансовых проблем не был проведен даже сбор на Эльбрусе. Альпинисты прибыли в Катманду, а деньги — нет. Пришлось посылать гонца к спонсорам в Италию, несколько дней волноваться: идем — не идем? Наконец деньги прибыли, экспедиция началась. Из всех участников к маршруту по Юго-Западной стене был подготовлен только Игорь. Мы с ним накануне экспедиции много ходили на Кавказе, потом были пик Победы на Тянь-Шане, Монблан в Альпах. Провожая напарника в Непал, я его напутствовал: «Ты не только можешь, ты обязан взойти. Потому что подготовлен лучше всех». Гора это подтвердила. Но в решающий момент рядом не оказалось партнера, с которым он мог взойти на Гору.

… Вместе с Витей Пастухом и Володей Гончаром из Донецка они с отметки 8400 м предприняли попытку подняться на вершину. Увы, сказалась недостаточная акклиматизация. Виктор подморозил ноги, у Володи начиналась пневмония. Ребята пошли вниз, а Игорь решил переночевать в найденной ими палатке, чтобы назавтра попробовать взойти. Палатку оставили восходители какой-то экспедиции, внутри оказался баллон с кислородом. Игорь вспоминает: «Закутался в спальный мешок, открыл кислород без маски, просто так, самотеком. И под легкое шипение кислорода уснул. Как позже выяснилось, проспал почти 20 часов. Солнце находилось в зените, надо было решать, куда идти. Конечно, вверх. Ведь экспедиция должна была вот-вот закончиться, и еще одной возможности побывать на Эвересте мне, скорее всего, уже не представилось бы. Дошел до Южной вершины. Под ней уткнулся в снежный карниз с выносом до двух метров. Я знал, что до Главной минут сорок ходу. К тому же с нее свисали оставленные кем-то веревки. Но мне не хватило каких-то десяти метров. Пришлось траверсировать склон в сторону Главной вершины и уже в темноте я уткнулся в такое место, откуда не смог двинуться ни вверх, ни вниз, ни в стороны. В какой-то момент просто стало страшно: я один, в темноте, без страховки. Координация нарушилась, я не мог определить крутизну склона. Но все же кое-как вытоптал площадку и стал дожидаться рассвета…» Но еще до восхода солнца он нашел свои следы, дошел по ним до палатки, а утром повернул вниз. Лезть без страховки по запорошенной снегом скальной стенке на высоте 8700 м опасно. А в базовом лагере решили, что он взошел, поспешили передать новость в Киев. С трибуны Верховной Рады на всю Украину торжественно объявили, что харьковчанин Свергун поднялся на Эверест. Игорь пришел в лагерь и сказал: «Нет, я на главной вершине не был». Джентльмен! Кто-то ему: «Ну кто тебя за язык дергал? Сказал бы, что был». Игорь так не может. Не был — значит не был. В общем, правильный альпинист. Поднялся на Эверест, но позже. Зато честно смотрит людям в глаза.

В 2005-м мы с напарником решили заполнить пробел в его альпинистской биографии. Организовали международную экспедицию на Эверест вместе с друзьями — с народным депутатом Украины первого созыва, организатором ряда гималайских экспедиций, инициатором программы «Флаг Украины на вершинах мира» Иваном Валеней и чешским восходителем Иозефом Кубичеком. Об Иване Валене хочу сказать особо. Если бы среди наших депутатов, других представителей власти было хоть полдесятка таких беззаветно преданных альпинизму людей, как Ваня, украинские восходители в мировом альпинистском сообществе давно бы заняли ведущие позиции. Для Ивана взять в банке кредит, заложив собственную квартиру для проведения очередной экспедиции, — дело святое и само собой разумеющееся. Но Валеня один, а банки не видят особой выгоды в инвестициях в альпинистские затеи.

… Как нельзя в одну реку войти дважды, так не бывает и двух одинаковых восхождений. На высотный полюс — тем более. С краснодарской экспедицией было, кажется, самое спокойное восхождение. Четкое, планомерное. В 2005-м не обошлось без неприятных сюрпризов. Начать с того, что в Непале в тот год было очень неспокойно. Бесчинствовали группировки маоистов. Мы, к счастью, добрались до Тибета относительно спокойно, а вот двое альпинистов из команды российской «Альпиндустрии» пострадали от самодельной бомбы. Ее бросили в машину, на которой россияне догоняли уехавших раньше товарищей. Одному из пострадавших потребовалась срочная операция. Под стать политической обстановке была и погодная. Долго не могли выйти на восхождение. Не пускали сильнейшие ветры — до 150 км/час. Валеня и Кубичек смогли подняться только до высоты 7500 м. Заболели. Сухой разреженный воздух высоты вызывает жуткий кашель. Остановить невозможно, он полностью обессиливает. Пришлось Ивану с Иозефом спускаться.

Компания вдвое уменьшилась, проблем прибавилось. Например, нужно было установить лагерь на 7700 м. Приходим туда — все места заняты. На склонах Горы — аншлаг, палатку негде поставить. Надо где-то на склоне рубить площадку. Пытаемся вырыть снег, вымостить какое-то подобие площадки. Жуткий ветер — не можем установить палатку. Кому рассказать — не поверят: два мастера спорта международного класса безуспешно борются с палаткой. Она вырывается, не дается. Палатки были чешские, непривычной конструкции. Их довольно сложно собирать и в нормальных условиях. А на ветру просто невозможно. Полчаса эта пытка длится. Тут норвежцы нам посочувствовали, зовут: рядом место освободилось. Кто-то уходивший забрал палатку наверх. «Спасибо! Thanks!», — переходим за небольшой перегибчик, где ветер поменьше. И тут же ставим палатку, влезаем в нее счастливые, как кенгурята в мамин карман.

Ладно, это промежуточный лагерь. Поднимаемся в штурмовой. Там снова все места заняты. Снимаем кислородные маски, отключаем кислород (он только для восхождения) и опять у нас «субботник». Об этих строительных работах я уже немного рассказал в главе «С кислородом или без?». Продолжались они часа два-три. Это же 8300 м! А у нас укладка камней на приз Сизифа. Да еще на ветру, к счастью, не таком жестоком, как в предыдущем лагере. Шаг, остановка. Восстановил дыхание — еще шаг. Кряхтим, хрипим, пыхтим, кашляем. Наконец площадка готова. Палатку ставим в темноте. А должны, по идее, уже третий сон видеть. Ведь чтобы выйти не позже двух ночи, встать надо часов в 11–12. Влезли в палатку. Пить! Главное на такой высоте — питье. Согрели чаю, поужинали сублиматами. Только заснули, просыпаемся от шума шагов — народ уже потянулся на гору. Надо идти. Собираемся. Топим снег, чтобы взять с собой воду. Необходимо хотя бы по полтора литра на человека. Накануне не запаслись, время и силы «съела» площадка. Выходим где-то после трех. Спокойно, часа за четыре поднимаемся на вершину. Она встречает приличным морозом. Сняли кислородные маски. Ну, здравствуй, Гора! С днем рождения! Шерпы называют 29 мая днем рождения Эвереста. Сегодня как раз 29-е, годовщина первовосхождения! Вот так же и Хиллари с Тенцингом здесь стояли 52 года назад. Даже время почти совпало: они были на вершине в 11. 30, а мы — в 11. 40. Специально не подгадывали ни день, ни время — на Эвересте такое не проходит, да и ни к чему. Но приятно, что так совпало.