Тур Хейердал - В поисках рая Страница 29

Поэтому мы предпочитали отсиживаться в бамбуковой хижине и промывать болячки горячей водой. Как-то к нам пришел Тиоти, принес свежей рыбы. Он заверил нас, что болезнь «фе-фе» можно вылечить за одну неделю, нужно только применить нужное лекарство, и отправился в лес за лепестками желтых цветов борао. Из них мы сварили густое зелье, которым и смазали болячки. Да, прав был Ларсен из Мосса, когда предостерегал нас…

Зелье вытянуло гной, но остались незаживающие язвочки.

Мы бинтовали ноги пальмовыми листьями и сидели дома, выходя только за плодами. И лишь иногда мы позволяли себе развлечься. Как-то нас позвали на совершенно необычную рыбную ловлю. Такой потехи я еще никогда не видывал!

Поужинав у Пакеекее, мы дождались темноты и пошли на берег. Море было настроено добродушно. Позади нас качались черные пальмовые кроны, над головой сверкало звездное небо… Спустили на воду две лодки; в одну сели Пакеекее и Лив, в другую — звонарь, Пахо и я. На носу лежали трехметровые связки теиты. Из тонких сухих стеблей этой травы, связанных вместе, получались великолепные факелы. Выйдя в залив, мы их зажгли.

Трескучее пламя, рассыпая искры в ночном воздухе, прочертило на воде световые дорожки. У лаково-черной поверхности кишели какие-то мальки, но нас они не занимали. Мы пошли вдоль крутого берега дальше, в сторону Тахаоа. Беспокойное пламя причудливо освещало наши лодки, во мраке вверху хрипло кричали гнездящиеся на скалах морские птицы.

Вдруг появились летучие рыбки. Будто сверкающие снаряды вырывались из тьмы и, пролетев мимо нас, погружались в немую пучину. Их-то нам и предстояло ловить! Не удочкой и не острогой — а хватать на лету, словно птиц! Что тут было… Трескучие факелы делали свое дело: множество рыбок со всех сторон летело на свет. Неслись, точно стрелы, пущенные хорошим луком; только и слышно было, как они ударяются о борта.

Глаза берегите! — крикнул звонарь.

Уместное предупреждение: блестящие стрелы проносились возле самой головы…

Тиоти размахивал в воздухе сачком на длинной палке. Есть! Одна рыбка шлепнулась из сачка на дно лодки. Отсюда она уже не могла взлететь. Летучая рыбка — словно планер: чтобы подняться в воздух, ей нужен разгон, и она набирает скорость в воде.

Я поднял пленницу. Длиной с локоть, спина черная, брюхо белое, по бокам серебристо-голубые полоски… Длинные пятнистые «крылья», громадные черные глаза — словно шары по бокам головы.

Еще одна! Вот это да! Вдруг я увидел рыбу, которая неслась прямо на меня. Удар в живот, и я повалился с банки на дно. Пахо тоже чуть не упал — от смеха. Прямое попадание! Ничего, зато теперь у нас уже три рыбы. С другой лодки тоже доносился хохот: видно, и там кому-то досталось!

А рыбки все летели — словно озорные мальчишки затеяли игру в снежки. Все освещенное пространство вокруг лодки пронизывали блестящие снаряды. У звонаря от меткого попадания слетела с головы шляпа. Мы хохотали и размахивали руками, хватая рыб в воздухе и в воде, приседали и извивались, мокрые от брызг и шлепков. Тиоти как мог защищался своим сачком.

Когда от факелов остались одни хвостики, мы надели их на палки, чтобы уж горели до конца. Но вот, шипя, погасли в воде последние искры, и тотчас рыбьи гонки прекратились. Снова только свет звезд да хриплые крики птиц…

У наших ног лежало тридцать пять рыб. Большинство из них сами влетели в лодку. Богатый улов! Но звонарю все было мало. Теперь Тиоти хотел добыть као-као. Довольно скоро к нашему прежнему улову прибавились четыре здоровенные рыбины с головой, напоминающей длинный клюв. Но пятая заставляла себя ждать. Я чуть не заснул.

Сильный стук веслом о борт заставил меня встрепенуться. Поймал? Нет, не клюет. Снова потянулось ожидание. Вдруг Тиоти опять взял весло и принялся стучать, так что гул пошел над водой.

— Зачем ты так делаешь? — не удержался я.

— Рыбу бужу, — объяснил звонарь…

Шла неделя, другая, третья, а «фе-фе» все не унималась. Напротив — язвы увеличились, и боль порой была такая, что мы не могли встать с постели.

Ели что придется. Дождь лил не переставая, почва в лесу превратилась в сплошную жидкую грязь, воздух насытился испарениями. Сырость была страшная. Наша хижина покрылась плесенью, нары стали гнить. Кругом стояли лужи, и комары размножались в невероятных количествах. Вот для кого здесь был рай!..

Комарье тучами окружало хижину. А ветер помогал им проникать даже сквозь сетку на окнах. С утра до вечера мы их давили, обеспечивая работой полчища крохотных мурашей, которые подъедали с пола комариные трупы. Казалось, все насекомые дебрей ищут спасения в нашей хижине! Всюду, всюду что-нибудь копошилось. Даже в постели завелись муравьи. Три семьи облюбовали наше ложе из листьев.

Чтобы не шлепать босиком по грязи, мы купили в «магазине» Вилли тапочки; они были такого размера, что пришлось их привязывать к ногам. Однажды утром Лив побрела за водой к роднику; вдруг раздался ее дикий вопль. Огромный — чуть ли не с мышь! — косматый паук забрался к ней в тапочку и основательно укусил ногу. Хорошо еще, что укус оказался не опасным.

А затем началось самое худшее… Из щелей в стенах посыпалась мелкая, как мука, белая пыль. Она покрывала пол, собиралась в лепешки на стенах, роилась в воздухе. От нее нигде не было спасения. Ляжешь спать, а наутро тебя словно снегом занесло. Мы дышали пылью, глотали пыль…

Иоане и его друзья все-таки подвели нас. Ведь они должны были знать, что на зеленый, молодой бамбук нападет жучок. Только желтый бамбук, да еще вымоченный неделю в соленой воде, годится для постройки. Видно, они не верили, что мы задержимся здесь надолго.

А пыль все летела и сыпалась, сыпалась и летела. Что ни день — генеральная уборка. Но толку мало. Кончилась бамбуковая идиллия. Ее уничтожили пыль и комарье, пауки и плесень.

Правда, было у нас одно утешение — Пото. На маркизском диалекте «пото» — «кот». Наш Пото был чудесным полудиким котом. Полосатая шубка, пушистый хвост, мягкая походка хищника… Он пришел к нам, надеясь поохотиться на мышей и ящериц. Из окна мы хорошо видели, как он в первый раз крался к нашей кухне. Внимательно все обнюхал, подъел крошки от кокосового ореха, еще что-то…

На каменном столике стояли в ореховой скорлупе густые сливки, которые мы готовили сами. Лив натирала теркой кокосовый орех, получившуюся массу заворачивала в кокосовую пеньку и выжимала жирный сок. Он играл немалую роль в нашем домашнем хозяйстве и отлично заменял настоящие сливки.

Вскочив на стол, Пото сунул мордочку в скорлупу. За всю свою кошачью жизнь он не пробовал такой вкусной еды! Вылизав миску начисто, кот аккуратно умылся лапками и игриво покатался на камне. Потом, видно, услышал какой-то шум из хижины, так как в следующий миг его уже не было.