Жюль Верн - Прекрасный желтый Дунай Страница 29

«Что они сделали с моей лодкой? — повторял про себя Илья Круш. — С моими удочками, крючками, со всей моей рыболовной снастью? И как долго они собираются продержать меня здесь? И вообще, что все это значит?»

Этот последний вопрос особенно не давал ему покоя.

Вскоре Илья Круш уже не мог думать ни о чем другом.

На следующее утро, 2 июня, около десяти часов дверь камеры отворилась, затем распахнулась, и тюремщик вывел заключенного за пределы камеры, а затем и за пределы тюрьмы. На улице в сопровождении двух полицейских он сел в экипаж. Вокруг опять толпились любопытные, столь же враждебно настроенные, как и два дня назад.

— Это он! Он! — раздавалось со всех сторон.

— Кто он? — недоумевал Илья Круш.

Экипаж ехал очень быстро и через полчаса остановился, но не перед дворцом правосудия, а перед городской ратушей. Двое полицейских проводили заключенного в низкое помещение.

Если сейм собрался в Пеште согласно конституции, то одновременно на чрезвычайное и особое совещание там собралась и Международная комиссия. Не все ее члены смогли прибыть: кого-то не нашли, кого-то вызвали слишком поздно. Таким образом, сейчас присутствовали только председатель Рот из герцогства Баден, секретарь Хоцим из Бессарабии, господин Ханиш из Венгрии, господин Урош из Сербии и господин Тича из Молдовы. Всего пять человек, имеющих право голоса.

Мы помним: решая вопрос о том, кто возглавит операцию по поимке дунайских контрабандистов, комиссия единогласно остановила свой выбор на шефе полиции Карле Драгоше. И Драгош немедленно приступил к делу. Ему предоставлялась полная свобода действий, отчитываться перед комиссией он должен был тогда, когда сочтет это необходимым. Всякое разглашение сведений могло поставить под вопрос успех порученного ему дела.

Новостей о Драгоше не было до того самого дня, как прошел слух о стычке его группы с бандой Лацко в предгорьях Малых Карпат. Под натиском превосходящих сил противника он вынужден был отступить. С тех пор никто не знал, что с ним сталось.

Вскоре президент Рот получил настолько серьезное донесение, что счел необходимым собрать Международную комиссию в Пеште, где предполагаемый преступник должен был быть арестован сразу же по прибытии. Внимание членов комиссии обращалось на ряд фактов серьезнейшего характера. Сообщение вовсе не было анонимным, под ним стояла подпись шефа полиции Белграда, который утверждал, что его сведения почерпнуты из самых надежных источников.

Не придать значения данному документу председатель Рот просто не мог. Посовещавшись с коллегами, он принял решение 2 июня созвать комиссию в столице Венгрии. Закрытое заседание должно было состояться в одном из залов Пештской городской ратуши. Но, как это обычно бывает с подобными заседаниями, уже с девяти часов утра зал заполнили привилегированные лица. Впрочем, комиссия не должна была судить обвиняемого. Как инстанция, учрежденная для поимки Лацко и его банды, она собиралась определить, должен ли человек, который предстанет перед ней, быть отдан под суд.

В половине одиннадцатого по приказанию председателя ввели обвиняемого.

Ничего не понимающий Илья Круш с опущенными глазами и виноватым видом в самом деле походил на виновного. Он стоял перед столом, допрос вел председатель Рот, тогда как секретарь Хоцим записывал вопросы и ответы.

— Ваше имя?

— Илья Круш.

— Национальность?

— Венгр.

— Место рождения?

— Рац на Тисе.

— Место жительства?

— Рац.

— Возраст?

— Пятьдесят два года.

— Профессия?

— Около двадцати лет я служил лоцманом на Дунае.

— А в настоящее время?

— В настоящее время я на пенсии и, конечно, никогда бы не выехал из Раца, если бы не идея принять участие в состязании «Дунайской удочки»…

— Где вы получили два приза?

— Да, господин председатель, приз за количество в семьдесят девять рыб и приз за вес с щукой в семнадцать фунтов.

Илья Круш несколько пришел в себя, впрочем, на столь четкие вопросы он был в состоянии дать не менее четкие ответы. До сих пор его поведение было скорее положительным, и, хотя ему собирались приписать самое серьезное преступление, надо признать, теперь он совсем не походил на преступника.

Наш бедняга до сих пор так и не знал, почему был арестован по прибытии в Пешт и по какой причине его допрашивает Международная комиссия.

— Итак, — продолжил председатель, — вы покинули Рац и отправились в Зигмаринген для участия в состязании.

— Исключительно с этой целью, — ответил Илья Круш. — И выиграл две премии по сто флоринов.

— В самом деле, — несколько иронично произнес председатель. — Но после такого успеха вам, казалось бы, оставалось только вернуться в Рац, чтобы насладиться триумфом!

— Именно это я делал, господин председатель… — В голосе Ильи Круша явно слышалось недоумение, вызванное последним утверждением.

— Именно это вы и делали, да… но необычным способом. Вместо того чтобы поехать по железной дороге, которая доставила бы вас через Саксонию в Венгрию, или поплыть на пароходе по Дунаю, вы поступили весьма оригинально: решили с удочкой в руках спуститься вниз по реке — от истоков до устья.

— Разве это запрещено, господин председатель?

— Разумеется, нет, если только эта оригинальность не послужила вам маскировкой для осуществления преступных замыслов, в чем мы совершенно убеждены!

— Что вы хотите сказать, господин председатель? — Слова господина Рота, казалось, смутили Илью Круша. — Да, в Зигмарингене мне захотелось пройти весь Дунай… В собственной плоскодонке я отправился к истокам в Донауэшингене. Я все время ловил рыбу и добрался до Пешта. Теперь я был бы уже недалеко от Белграда, если бы два дня назад меня не арестовали, даже не объяснив за что…

— Я все объясню, — заявил председатель. — Но сначала скажите еще раз: вас действительно зовут Илья Круш?

— Верно.

— Вот и неверно! Вы вовсе не Илья Круш…

— А кто же я, по-вашему?

— Вы Лацко, главарь контрабандистов!

— Я… Лацко?!

Илья Круш очень хотел опротестовать это утверждение, но голос его потонул в криках, раздавшихся в зале.

Тогда председатель зачитал полученное им письмо. Да, оно содержало весомые улики против некоего Ильи Круша. Разве здравомыслящему человеку придет в голову идея ловить рыбу на всем протяжении Дуная, если только этот план не предназначался для маскировки совсем иных дел… Пресловутый Лацко до сих пор не был схвачен только потому, что скрывался под именем Ильи Круша. Он знал, что его обложили со всех сторон, и не осмеливался подняться на борт одного из тех кораблей, что подлежат полицейскому или таможенному досмотру… Железная дорога была ему заказана так же, как и дорога по реке… Отсюда возникла идея принять участие в состязании в Зигмарингене, а затем, после успеха, достигнутого там то ли благодаря ловкости, то ли благодаря случаю, был составлен и предан огласке план спуститься по Дунаю весьма необычным манером! На плоскодонке, которая проходила незамеченной, плывя по течению так же, как его корабль или корабли, за которыми он следил днем и ночью, с которыми мог оставаться на связи и за тайной погрузкой которых мог наблюдать, не вызывая ничьих подозрений… Короче, все эти аргументы оборачивались против обвиняемого и делали из него настоящего Лацко и мнимого Илью Круша.