Ляля Мильдзихова - Скалея. Моё итальянское путешествие в прошлое Страница 3

Как ни странно, но я ловлю себя на мысли, что когда пишу о Скалее, то не получается просто, меня тянет на какой-то мне самой непонятный, возвышенный слог.

В моем сознании символы постепенно оживали, а образы воплощались в реальность. Сидя на берегу Тирренского моря, я представляла, как вдоль побережья мимо меня проходил корабль Одиссея; как высаживались на берег ахейцы, чтобы основать новый город; как по узкой извилистой тропе, по которой я поднималась в горы, двигалась, может быть, армия Спартака или проходили крестоносцы. Возможно, здесь бывал Платон, когда посещал греческие города-полисы, мечтая именно в южной Италии воплотить в жизнь свои идеи о построении государства.

Почему я оказалась в Скалее? Или на свете есть города, в которых оказываешься не случайно? Может быть, я оказалась здесь, чтобы открыть для себя лично что-то важное? Вот здесь история веков, я «вошла» в нее. Здесь отчетливо видны следы прошлого, хотя время сильно постаралось их стереть, разрушив почти все и многое предав забвению.

История Скалеи – это, конечно же, история Калабрии. Ее считают одним из старейших поселений Alto Tirreno Cosentino в Калабрии. Каким же захватывающим стало мое путешествие в ее далекое прошлое! Я старалась ухватиться за «нить» истории, чтобы проследить переход из одной цивилизации в другую. Пыталась понять, к примеру: почему в древности человечество так тяготело к монументальности, «болело» гигантоманией; как родились эстетические идеалы «бог-царь-герой». Эта мысль мне не давала покоя и в Афинах, когда я впервые увидела Акрополь. Наконец, понять, как же потом человечеству удалось перерасти себя же, создать новые ценности, новые эстетические идеалы.

Прошлое Скалеи увлекло меня в такие дали, что я подумала: возможно, здесь наедине с историей и красотами Калабрии мне, так же как философу-стоику Филону, удастся узнать о человеке что-то такое, что поможет поверить в его учение. Или, может быть, вопреки Платону и Аристотелю, трактующим человеческую личность как эманацию общего бытия, как истечение космического Сознания, я, не желая отказываться от всего личного, пойму, каково это – ощущать себя просто как эту самую эманацию, да еще испытывать от этого «блаженство». Я объясню, наконец, самой себе, почему мне так симпатичны стоики, для которых красота – это живая форма бытия и жизни, и она не спускается с небес в человеческую душу, как считал Платон. Мне вдруг захотелось просто «прекрасно жить», по учению стоиков, что для меня означало просто «жить соответственно природе», в моем случае – в Скалее.

Мне захотелось, наконец, понять значение добродетели у греков-стоиков. Как в человеке побеждали четыре прекрасных качества – справедливость, мужественность, приличие и разумность, которые помогли им осуществить самые прекрасные в истории человечества порывы, раскрыть лучшие его качества. И как несправедливость, трусость, неприличие и неразумность приводили к безобразиям. Как говорили стоики: «Доброе – желанно, желанное – приятно, приятное – радостно, радостное – почтенно, почтенное – прекрасно».

В Москве суета и беспокойство, а здесь покой и умиротворение. Может быть, причина моих внезапно вспыхнувших сильных чувств к Скалее кроется и в моем неосознанном желании обрести покой и умиротворение? Читая о философии стоиков, я пришла к выводу: поскольку искусство творится только внутри самого человека, значит, «подлинным и самым настоящим произведением является только сам человек, и, прежде всего, в своем внутреннем устроении». К сожалению, живя жизнью большого мегаполиса, в бетонном хаосе я слишком далека от такого «произведения искусства». Но, может быть, вдали от суетливой и шумной Москвы я смогу измениться, открыть для себя что-то более важное? Так что же, выходит, у меня уже две цели: одна – открыть для себя Калабрию, другая – себя для Калабрии?

Мои поездки в Скалею теперь стали частыми, я с радостью старалась делиться своими калабрийскими «открытиями» с близкими друзьями, приглашала их в гости. «Вблизи» Скалея им всем, кажется, еще больше нравилась. Ее, как старую картину, выполненную темперой в приглушенных стертых временем тонах, лучше рассматривать вблизи, а не на расстоянии.

Мой приезд в скалею

Первое впечатление от Скалеи: это небольшой приморский дачный городок, в масштабах Италии мало чем примечательный. На берегу славного Тирренского моря небольшая сторожевая крепость, на склоне горы развалины норманнской крепостной стены с несколькими башнями. Некоторые средневековые постройки неплохо сохранились – дворец, древние церкви. Что же меня так в ней привлекло?

В Италии столько красивых, прекрасных мест, но я влюбилась в Скалею с первого взгляда. Бродила по узким кривым улочкам древнего города, взбиралась по бесконечным лестницам к развалинам крепости, пыталась понять себя, свои внезапно вспыхнувшие чувства к этому чужому городу. Здесь я впервые изменила своему состоянию вечно беззаботного туриста-созерцателя – во мне вдруг проснулся краевед-исследователь.

Ну как мне было не восхититься маленькой Скалеей, о ней писал сам Боккаччо в «Декамероне»! В одной из новелл его книги рассказывается о том, как на острове Искии жила красивая девушка, которую полюбил юноша Джанни. Девушку похищают. «Джанни, принимавший это событие к сердцу ближе, чем кто-либо другой, не стал дожидаться, пока что-нибудь узнают на Искии, разведал, в каком направлении отбыл фрегат, сел на свой корабль и с наивозможной для него скоростью проехал вдоль побережья от Минервы до Скалеи, что в Калабрии, всюду расспрашивая о девушке, и в Скалее ему сообщили, что девушку сицилийские моряки увезли в Палермо».[5]

Вот как, действительно, не воскликнуть: «Как я попала сюда и когда?». Невероятно! В эпоху Возрождения Скалея была известным городом! Позже я обнаружила, что один из персонажей романа Боккаччо – коренной скалеот; тот самый генерал-адмирал Роджер ди Лориа, доблестнейший муж, убедивший короля Сицилии Федериго освободить девушку и юношу Джанни и воссоединить влюбленных, – реальная историческая личность. Потом я прочитала, что о генерале Лориа упоминает и Данте в «Чистилище». Почему же перед поездкой в Калабрию, не зная ничего о Скалее, я вдруг взяла в руки «Декамерон»? Могло ли быть случайностью то, что я неожиданно решила перечитать Боккаччо? Нет, в случайности я не верю.

Что может скрываться за моими внезапно вспыхнувшими чувствами к совершенно незнакомому прибрежному городку? Мне даже непонятно, как это вообще возможно. Свои чувства я давно научилась подчинять разуму, выдрессировала их, как мне казалось, не поддаваться порывам. Как правило, я сначала рассуждаю, потом чувствую. С калабрийским городком Скалея у меня получилось по-другому, я влюбилась сразу, неосознанно. Я впервые пошла на поводу у своих желаний – и неожиданно для себя самой арендовала на длительный срок маленькую квартирку в незнакомой, чужой стране.

Совсем недавно, спустя восемь лет после моей первой поездки, я вспоминала, как и с чего все началось. Я вернулась мысленно к своей второй поездке в Скалею – когда приехала и оформила договор о длительной аренде квартиры. Как прилетела тогда в Неаполь. Как из аэропорта на такси добиралась до железнодорожного вокзала, попала в пробку и вместо 25 евро заплатила таксисту 70. (На автобусе за 3 евро я бы, наверное, добралась быстрее.) Нашла кассу, купила билет на поезд, до отправления которого оставалось совсем недолго. Но поезд вовремя не пришел. По громкоговорителю звучали какие-то объявления на непонятном для меня языке, а я стояла у огромного, почти пустого табло и думала, что делать. Вокруг суета, никто не знает, насколько поезд опаздывает. Непонятно, когда я вообще доберусь до места, ведь ехать два с половиной часа. На площади Гарибальди у вокзала в то время полным ходом шли строительные работы, грохот отбойных молотков перекрывал голос диктора. Люди в длинных белых одеждах перетаскивали с места на место свои огромные клетчатые, «вьетнамские», сумки. Когда наконец через два часа объявили о прибытии поезда на вторую платформу, я, с трудом проталкиваясь, ступая чуть ли не по этим самым «вьетнамским» баулам, нашла нужный вагон и, уставшая, обессиленная, рухнула на свое место. Стараясь не волноваться, я успокаивала себя тем, что, возможно, не продумала как следует маршрут, поторопилась с поездкой. А может, это знак свыше, и не надо было вообще ничего затевать?

Вместо ожидаемых пяти часов вечера я прибыла в Скалею в десять. На вокзале меня ждали Роман и Алэн, представители риэлторской фирмы. Они помогли с размещением в гостинице. Долго я потом вспоминала с благодарностью и замечательного Романа и даже занудного симпатягу Алэна. Если бы не заботливое внимание Романа по отношению ко мне в тот момент, я, наверное, вырвала бы с корнем свои мечты о Скалее и на следующий же день уехала прочь. Роман даже не подозревает, что тогда они вместе с женой своим беззаботным щебетанием сняли напряжение, развеяли мои сомнения, оставшиеся от шумного неаполитанского железнодорожного вокзала, сильно напомнившего родной Курский или Казанский. Очень хотелось выпить бокал вина, осмотреться, но было уже очень поздно. Я собиралась лечь, но тут в дверь постучал Роман и пригласил поужинать вместе.