Исраэль Шамир - Страна сосны и оливы, или Неприметные прелести Святой земли Страница 3

Этот удивительный народ, в жилах которого течет кровь эгейских воителей, сынов Израиля, героев Давида, апостолов Христа и спутников Пророка, арабских наездников, норманнских крестоносцев и туркменских вождей, создал древнюю Звезду Гассула, написал Библию, построил храмы Иерусалима и Гаризим, дворцы Иерихона и Самарии, церкви Воскресения и Рождества, мечети Харам аш-Шариф, порты Цезареи и Акки, замки Монфор и Бельвуар, шел рядом с Иисусом, победил Наполеона и разбил израильтян при Караме. Его заряд не выдохся. Поэзия Махмуда Дарвиша, мудрость Эдуарда Саида, чистое оливковое масло, пыл молитвы и мужество детей на баррикадах Рамаллы доказывают это поныне.

Все народы замечательны, но каждый замечателен по-своему. Европейские колонизаторы не очень-то различали туземцев. Для них все неевропейцы были на одно лицо. В Российской империи азербайджанцы, узбеки, крымчане, коренные сибиряки, казахи звались просто татарами. Для немецких колонизаторов русские, украинцы, поляки были просто славяне. Израильтяне, как и прочие колонизаторы, зовут всех жителей Ближнего Востока арабами. У алжирского французского писателя Альбера Камю в его замечательной повести «Чужой» нет алжирцев, но есть арабы. Понадобилась деколонизация, битва за Алжир с ее миллионом жертв, освобождение почти всех стран Востока, чтобы наряду с французами и англичанами на нашей планете «появились» алжирцы, сирийцы, египтяне, украинцы, узбеки, казахи и жители Святой земли – палестинцы.

Мы вместе пройдем по Святой земле, в пространстве и времени, и постараемся понять, как она устроена, что делает ее уникальной. Если сможем – найдем Бога, если постараемся – отыщем себя.

Глава II Верхом на ослике

Первым делом нужно привыкнуть к ландшафту Нагорья. Обычный турист, за восемь дней «делающий» Израиль, уезжает с ощущением разнообразия природы: тут вам и Мертвое море, и горы Иудеи, и зелень Галилеи, и пески Побережья. Израильтяне, в массе своей живущие на Побережье, редко бывают в Нагорье и быстро проскакивают его. Нам, с нашими машинами и привычкой глотать километры, нужно сделать усилие и сбавить темп. Ведь подлинная Святая земля – это только Нагорье, крошечная, смятая полоска земли и камней, которую можно пересечь по длине за два часа на машине.

Познакомим вас с основными героями поэмы. Нагорье – часть Палестины, ее центральный горный массив, а Палестина – часть Великой Сирии, именуемой по-арабски Билад-аш-Шам, Левая сторона. Правая сторона, Яман, – это Йемен. Посередине лежит Аравийская пустыня. Иными словами, если глядеть на Палестину с востока, из Аравии, это плодородный край пустыни. Если смотреть с запада, Палестина – мост между Азией и Африкой, между Магрибом и Машреком, между Месопотамией и долиной Нила. Такое отменное стратегическое положение заметно влияло на судьбы страны, но куда меньше – на характер Палестинского нагорья. Как справедливо отметил лучший географ Святой земли, шотландский проповедник и богослов Джордж Адам Смит, собственно «мостом» служили Побережье и Долины, но не Нагорье, лежащее в стороне от больших дорог из Египта в Вавилон. По Нагорью не проходили войска и торговые караваны – оно было на отшибе, не по пути. Поэтому основные волны вторжения накатывали с востока, из пустыни: оттуда пришли племена Израиля, а позднее – племена Хиджаза, возвратившие Палестину семитам после тысячелетнего правления эллинов.

В пересчете на российские реалии Нагорье – то же Нечерноземье, сердце страны, от Рязани до Вологды. Оно было и остается глубинкой, глушью. Поэтому малость его обманчива. Неспешная трусца ослика, пеший ход или непроезжий проселок растягивают расстояния и останавливают время, позволяя путнику без ненужной торопливости открывать для себя потаенные прелести.

Эстетика Нагорья – сдержанная, лаконичная, японистая: скупая земля, горы, изредка маленький источник в тени смоковницы. Рубенсовского, изобильного, жирномясого, «южного», в горах Иудеи не сыщешь. Только утомив глаз однообразием и сухостью выжженных солнцем гор, можно обрадоваться роднику, оливе, смоковнице.

Господь Бог применил к нашей стране драматургию Беккета: действие тянется долго и монотонно, без единого всплеска, и вдруг герой встал и закашлялся – событие. Будь это более традиционная пьеса, зритель и ухом бы не повел, а тут, утомленный и обманутый монотонностью, подпрыгивает.

Душевная подготовка к встрече с потаенными прелестями совершенно необходима. Уже поэтому труднее всего разглядеть самые близкие к цивилизации прелести. В Эйн-Кареме, деревне близ Иерусалима, где, согласно традиции, родился Иоанн Креститель, под маленькой мечетью бьет источник, украшенный сабилом – каменной плитой с отверстиями для выхода воды.

Сабил – этот любимый жанр архитектуры Востока – сродни фонтану. Вода в нем не бьет струей вверх, а стекает, как в Бахчисарайском «фонтане слёз». Роскошный сабил поставил Сулейман Великолепный в Иерусалиме, на улице Эль-Вад. Знаменит полукруглый сабил Назарета, в тридцати метрах от православного собора Благовещения на Источнике, у большой дороги. В наши дни без воды осталось немало сабилов, в том числе самый причудливый, возведенный правителем Яффы Абу-Набутом на выезде из города на старой Иерусалимской дороге, близ русской церкви Св. Петра и Праведной Тавифы. Сабил села Батир украшен знаком римского легиона, а сабил Эйн-Хание сохранил свои древние римские очертания. Изысканные сабилы можно увидеть в долине Альпухары в Андалусии, этой родной сестре Палестины, и повсюду на Ближнем Востоке.

Сабил и источник Эйн-Карема не хуже любого другого источника в Святой земле. Предание гласит, что здесь Дева Мария повстречала свою родственницу Елизавету, будущую мать Иоанна Предтечи. Лука (1:40) говорит, что эта знаменательная встреча произошла в доме Захарии и Елизаветы, но дома не выдерживают испытания временем, поэтому народная память относит все важные события к источникам, да и что может быть естественней встречи женщин у источника? И сегодня селянку проще всего повстречать у родника, куда она раньше или позже придет за водой. Недаром именно у источника архангел Гавриил сообщил благую весть Марии, о чем повествует Протоевангелие от Иакова.

Католики отмечают встречу Марии и Елизаветы в своей украшенной роскошной мозаикой церкви Посещения на крутом склоне холма. Православные предпочитают источник Эйн-Карем, где ежегодно в праздник Целования Божией Матери и праведной Елизаветы, на пятый день после Благовещения, происходила торжественная церемония: сюда приходили с иконами Богородицы монахини русской Гефсиманской обители, и здесь их встречали инокини близлежащего Горенского русского монастыря, несущие иконы св. Елизаветы. У источника иконы и монахини целовались и радовались великой радостью. В наши дни икону Благовещения Богородицы приносят из Троицкого собора.

Вода источника Эйн-Карем высоко ценилась – англиканский епископ Блайт посылал за ней из Иерусалима за пять километров, сообщают Трамбулл и Мастермен, а в Иерусалиме есть вода и поближе. Но сейчас над родником написано черной краской по камню предупреждение иерусалимского муниципалитета: «Вода непригодна для питья». Канализация жилых районов Западного Иерусалима приблизилась к Вади-Эйн-Карем.

Он остался прелестным, но особого впечатления не производит, особенно если подъехать прямо к нему на машине после пятиминутной езды по пригородам. Я приводил туда друзей, тщетно пытаясь объяснить очарование этого места, но никто из них не задержался взглядом на струйках воды, лениво сочащихся из трех квадратных прорезей в стене под аркой и наполняющих сложенную из камней поилку для скота, этот обязательный (паче сабила) атрибут источника.

Конечно, сабил порядочно захламлен. Там увидишь и шкурку от банана, и апельсиновую корку, и пару окурков, и целлофановую обертку от вафель, и пустую белую коробку с красно-золотыми буквами «Тайм». Многие источники, в том числе и наиболее впечатляющие, замусорены. Но ведь от этого можно и отмахнуться. Красоты Востока редко блистают чистотой. Что может сравниться с Бухарой по красе дворцов и запаху мочи? Маньяки чистюли пусть сидят в норвежских городишках и дохнут со скуки. Где жизнь – там грязь. Это подтвердят вам жители Нью-Йорка, Парижа, Лондона и Каира. Итак, не в грязи дело. Если бы источник Девы Марии был девственно чист и убран как невеста (а это может еще произойти, если питтсбургский миллионер захочет переименовать его, скажем, в источник Зуси Бухбиндера и отпустит на это соответствующую сумму в Фонд Иерусалима, благотворительную организацию, готовую переименовать и Стену Плача за приличествующую мзду), даже и тогда он не произвел бы на избалованного дорожными видами путешественника должного впечатления. Его бессознательно сравнивали бы с сотней фонтанов от Рима до Брюсселя, с речками, морями, наконец, фонтанчиком, плещущим в отеле, – и отворачивались. Мешает и близость Эйн-Карема к Иерусалиму, и общий вид бывшего села, больше напоминающего преуспевающий модный курорт, и плакат, призывающий туристов выключить кондиционеры в автомашинах (а-а?!), и отсутствие овец, ослов и крестьянок с кувшинами. Источник вырван из контекста, он чужой этим богатым виллам, заступившим место былой деревни.