Мария Николаева - Восток на Западе. Европейские будни Страница 3

– Чем отличается опыт сотрудничества с «Традицией» от других издательств?

– Признаться, я никогда ранее не сталкивалась с таким реальным пиететом к КНИГЕ. Большинство нынешних издательств гонит массовыми тиражами небрежно оформленные брошюры на желтой бумаге, а солидные издания выглядят скорее неживыми, почти пластмассовыми. Здесь же бумажная книг воспринимается как вещественный объект, с которым человек вступает в реальные отношения – книги делаются так, что их просто хочется держать в руках, расставлять на видном месте в доме, дарить в качестве подарков близким людям и пр. То есть это не просто упаковка для некоторого блока информации, а самостоятельный субъект его передачи, если я выражаюсь не слишком заумно по-философски. Мне также нравится коллектив издательства, где все делается очень оперативно, но при этом тщательно. Приятно отношение ко мне как автору, где со мной во всем советуются, а ведь такое встречается на книжном рынке крайне редко – там продукт важнее творца. И чисто личный резонанс – у нас практически совпадают вкусы в том плане, как книги должны выглядеть… Некая предустановленная гармония – даже настаивать ни на чем не приходится, все как надо!

– А почему Вы делаете акцент на Западе, находясь в России?

– Позвольте напомнить, что Петербург – это и впрямь «окно в Европу», а сравнительно с Азией так и вовсе Европа (по мудрому заключению моего немецкого друга). Ведь Россия – по сути своей Евразия, то есть Европа для азиатов и Азия для европейцев. Да, есть конкретные планы по дальнейшему продвижению на Запад – и распространению книг среди русской диаспоры в странах Европы, и выездные программы. Лично меня сейчас интересует Греция – позвольте напомнить, что первый диплом бакалавра философии я защитила по «Метафизике» Аристотеля, работая с оригинальным текстом на древнегреческом языке, и только второй диплом специалиста по философии был уже посвящен востоковедению с акцентом на йоге. Для меня внутренняя тенденция «маятника» воспринимается не как продвижение на Запад, а как возврат к себе – восстановление личного баланса между Востоком и Западом. Или ностальгия по своей молодости… А мои издатели недавно вернулись с острова Мадейра, куда мне возможно тоже предстоит наведаться, как знать… Но это не значит, что я как бы «проскакиваю» Россию в сфере своих интересов – мне здесь все чрезвычайно интересно, не случайно я настолько углубилась в преподавание, не заметив, как полгода прошло!

– Так Вы планируете покинуть Россию снова или оставаться здесь жить?

– Я вообще не ставлю так вопрос, где лучше жить – это диктуется рабочей ситуацией в целом. Иными словами, я буду жить там, где будут наилучшие условия для моего развития как писателя и преподавателя. Сейчас они вполне комфортны в Петербурге, я наслаждаюсь сложившейся здесь творческой атмосферой. В Азии для меня уже не было ничего нового, а здесь за прошедшие годы появилось много нового – как вызовов, так и шансов! Но есть новые проекты, которые рано или поздно начнут реализовываться, тогда я снова начну ездить. Вообще, опыт жизни в 10‑ти странах на протяжении в общей сложности 12‑ти лет показывает, что в современном мире базовый социум везде одинаковый, и в бытовом плане особой разницы нет. Конечно, есть культурная разница, но моя методика самоисследования как раз и предполагает помещение себя в различные культурные контексты для отработки стратегии самобытности, нахождении ключевых стыковок в разных духовных практиках. Подчеркну, как философ я дистанцирована от политики, поэтому мое местонахождения не диктуется политической ситуацией, которая доселе меня никак не затрагивает. И сильно надеюсь, что профессионализм позволит мне избежать втягивания в политику!

О технике духовного развития

«Студенты могут получать дипломы специалистов по мистике»: Мария Николаева о технике духовного развития.

Интервью Александры Добрянской для портала «Теории и Практики». Фотосъемка Зарины Кодзаевой в Центральном Телеграфе. Москва. 14 октября 2014.

Мария Николаева – не только теоретик-специалист по философии, но и практик, исследующий восточные техники духовного развития. «Теории и практики» поговорили с Марией, пытаясь разобраться в текущих взаимоотношениях между ортодоксальной наукой, эзотерикой и религией.

– Начнем с вашего образования – где вы учились и что это вам дало?

– Моя юность попала на перестройку, и в советский период я пошла учиться на биофак СПбГУ. Развал Советского Союза меня застал на втором курсе, и, когда выяснилось вдруг, что есть некий Бог, с которым нужно разобраться, мне пришлось очень быстро перестраиваться. Появился интерес к религии. В Петербурге тогда лекции по философии собирали огромные залы, был реальный философский бум. Сначала я некоторое время проходила «школу жизни» в дурдоме, монастырях. Потом училась в лектории Университета философских знаний, но там не давали систематического образования, хотя туда приглашали огромное количество интересных людей, профессоров.

Первое из оконченных мною заведений – Высшая религиозно-философская школа. Она давала только степень бакалавра – правда, тогда это был негосударственный диплом. Там собрались очень творческие люди, которые имели научные степени. К примеру, мой научный руководитель Алексей Григорьевич Черняков считается одним из тех, кто восстановил философское образование в России, но, к сожалению, он уже ушел из жизни. Сейчас о нем можно прочитать на сайте СПбГУ со всеми положенными восхвалениями – а при жизни ему пришлось гораздо тяжелее.

Иными словами, это была творческая группа, в которой были профессионалы, но они, собственно, создали новое тогда для России образование. Они набирали небольшое количество студентов, образование было платное (конечно, в очень разумных пределах для 90‑х годов), доступное, вечернее – чтобы люди могли работать. Они создали программы, включавшие курсы, на которых не столько учили (как это часто бывает), что сказал тот или иной философ (чтобы потом пересказать тому же преподавателю на экзамене), сколько читали тексты в оригинале, в подлиннике. И более того, учили древние языки по выбору студента: у меня были все четыре года – древнегреческий, один год – немецкий, один год – латынь. Мой диплом по метафизике Аристотеля был написан по древнегреческому оригиналу, с анализом всех понятий.

Конечно, после этого было достаточно сложно найти работу, но так сложилось, что, как только я получила диплом, я сразу вылетела в Индию к Сатья Саи Бабе (у меня потом было еще несколько поездок к нему и даже личные интервью), и тогда я решила получать уже качественное индологическое образование.

Я пошла в институт, где была специальность «индология». Студенты могли составлять индивидуальные программы, были приглашены очень хорошие специалисты. Поскольку образование было платное, то приглашали не просто преподавателей СПбГУ или Академии наук, а именно лучших. Тогда это заведение называлось Русский христианский гуманитарный институт, сейчас это Русская христианская гуманитарная академия (далее – РХГА).

Деньги я зарабатывала, работая редактором в государственных вузах (я училась и работала одновременно, поскольку одно образование у меня уже было). Так получилось, что в РХГА я два года отучилась на индологии, а потом перешла на философию, поскольку на факультете индологии не брались руководить дипломом по йоге. Профессора были хорошие, с мировым именем – Валерий Исаевич Рудой, Елена Петровна Островская и др., но они сами не были практикующими йогами, хотя много переводили с санскрита – в основном буддийские тексты. А потому защищаться там именно по той теме, которая меня интересовала, не получилось; меня тянуло в философию. И так уж вышло, что второй диплом у меня тоже по специальности «философия», правда, на сей раз – «восточная философия».

Как только я закончила второй вуз и защитилась, у меня начали выходить книги. Вот почему сразу после этого я покинула Россию. Я уехала в Индию с трехмесячной визой и $300, а вернулась с Бали практически через десять лет. Я работала: сначала я продолжала работать редактором, были договоры на издание книг. Потом появлялись заказы на переводы йогической литературы. Это был рискованный вариант самоокупаемости, где либо я за короткий промежуток времени зарабатываю очередные деньги, либо оказываюсь на улице. Меня никто не спонсировал, не поддерживал, не было постоянного источника средств.

– Когда вы начали практиковать?

– Если говорить о практике вообще, то сначала это было христианское умное делание по «Добротолюбию». Я много ездила по России, в частности, была в Валаамском монастыре, где меня научили азам духовного делания.