Сесил Скотт Форестер - Пришпоренный Страница 3

— Да, сэр.

— Вы знаете, что «Отчаянный» находится под моим началом?

— Я предполагал это, но не знал, сэр. — Адмиралтейское письмо на этот счет вы найдете у себя на судне.

— Да, сэр.

— Готов ли «Отчаянный» к отплытию?

— Нет, сэр.

Только правда и никаких оправданий.

— Как долго?

— Два дня, сэр. Больше, если будет задержка с боеприпасами.

Корнваллис пристально смотрел на Хорнблауэра, но тот твердо выдержал этот взгляд. Ему не в чем себя винить — еще девять дней назад «Отчаянный» стоял на приколе.

— Подводная часть обожжена и почищена?

— Да, сэр.

— Команда укомплектована?

— Да, сэр. Хорошая команда — сливки вербовки.

— Судно оттакелажено?

— Да, сэр.

— Реи подняты?

— Да, сэр.

— Офицеры назначены?

— Да, сэр. Лейтенант и четыре штурманских помощника.

— Вам понадобится вода и провизия на три месяца.

— Я могу загрузить воды и провианта на сто одиннадцать дней на полном рационе, сэр. Бондарня пришлет бочки в полдень. Я загружу все до заката, сэр.

— Вы отверповались?

— Да, сэр. Сейчас корабль на якоре в Спитхеде.

— Вы поработали неплохо, — сказал Корнваллис. Хорнблауэр изо всех сил старался не показать, что у него отлегло от сердца. Со стороны Корнваллиса это не просто одобрение, это — горячая похвала.

— Спасибо, сэр.

— Что еще вам нужно?

— Шкиперское имущество, сэр. Тросы, парусина, запасной рангоут.

— Не так-то просто будет заставить док со всем этим расстаться. Я с ними поговорю. И боеприпасы, вы сказали?

— Да, сэр. Артиллерийский склад ожидает прибытия девятифунтовых ядер. В запасе их нет совсем.

Десять минут назад Хорнблауэр подыскивал слова, чтоб угодить Марии. Сейчас он подыскивал слова, чтоб честно доложиться Корнваллису.

— С этим я тоже разберусь, — сказал Корнваллис. — Вы должны быть готовы к отплытию послезавтра, если позволит ветер.

— Да, сэр.

— Теперь о приказах. В письменном виде вы получите их в течение дня, но мне лучше изложить их сейчас, пока вы можете задавать вопросы. Скоро начнется война. Она еще не объявлена, но Бони может нас вынудить.

— Да, сэр.

— Я установлю блокаду Бреста, как только смогу вывести флот в море, а вы отправитесь впереди нас.

— Да, сэр.

— Вы не должны делать ничего такого, что могло бы ускорить начало войны. Вы не должны давать Бони повода.

— Да, сэр.

— Когда войну объявят, вы, конечно, будете действовать соответственно. До тех пор просто наблюдайте. Следите за Брестом. Подходите так близко, как сможете это сделать, не провоцируя обстрела. Считайте военные корабли — число и классы кораблей с поднятыми реями, кораблей на приколе, кораблей на рейде, кораблей, готовых к плаванию.

— Да, сэр.

— В прошлом году Бони отправил лучшие свои корабли и лучших моряков в Вест-Индию. У него будет даже больше трудностей с вербовкой, чем у нас. Я хочу, чтоб вы доложили мне, как только я прибуду на позицию. Какая у «Отчаянного» осадка?

— Тринадцать футов при полной загрузке, сэр.

— Вы сможете довольно спокойно двигаться в Гульском заливе. Вам не надо говорить, чтобы вы не посадили судно на мель.

— Да, сэр.

— Но помните: вам трудно будет выполнить свои обязанности, не рискуя судном. Есть глупость и безрассудство с одной стороны, с другой — решительность и расчет. Выбирайте правильно, и вы преодолеете любые трудности, которые могут при этом возникнуть.

Большие голубые глаза адмирала смотрели прямо в карие глаза Хорнблауэра. Того глубоко заинтересовало все, что сказал Корнваллис, но еще больше — то, о чем он умолчал.

Корнваллис пообещал поддержку, но воздержался от угроз. Это не риторический прием, не дешевый трюк — просто Корнваллис так мыслит. Этот человек предпочитает вести, а не подталкивать. Очень интересно.

Хорнблауэр вдруг понял, что уже несколько секунд, задумавшись, бесцеремонно разглядывает главнокомандующего — не самое вежливое поведение.

— Я понял, сэр, — сказал он, и Корнваллис встал.

— Увидимся в море. Помните, вы не должны делать ничего, что вызвало бы войну прежде, чем она будет объявлена, — сказал он, улыбаясь. Это была улыбка деятельного человека. Хорнблауэр угадывал в нем одного из тех, кого предвкушение опасности бодрит, кто не ищет предлогов увильнуть от ответственности и не тянет с решениями.

Корнваллис вдруг убрал протянутую руку.

— Клянусь Богом! — воскликнул он. — Я совершенно забыл. Сегодня ведь ваша свадьба.

— Да, сэр.

— Вы обвенчались сегодня утром?

— Час назад, сэр.

— И я вытащил вас из-за свадебного стола.

— Да, сэр. — Что-нибудь вроде «За короля и Отечество» или даже «Долг превыше всего» было бы дешевой риторикой.

— Ваша супруга будет недовольна.

«А особенно теща», — подумал Хорнблауэр, вслух же сказал: — Я постараюсь извиниться, сэр.

— Извиняться должен я, — ответил Корнваллис. — Быть может, я присоединюсь к гостям и выпью за здоровье невесты?

— Это будет очень любезно с вашей стороны, сэр, — сказал Хорнблауэр.

Если что-нибудь может примирить миссис Мейсон с его недолжной отлучкой, так это присутствие адмирала, досточтимого сэра Уильяма Корнваллиса, К. Б.[2], за праздничным столом.

— Тогда я пойду, если вы уверены, что я не помешаю. Хэчет, найдите мою шпагу. Где моя шляпа?

Так что, когда Хорнблауэр вновь появился в дверях гостиной, гневные упреки замерли на губах у миссис Мейсон — она увидела, что Хорнблауэр впускает в комнату знатного гостя. Заметила она и сверкающие эполеты, и красную ленту со звездой — Корнваллис любезно принарядился для торжественного случая. Хорнблауэр представил.

— Долгих лет жизни, счастья и здоровья, — сказал Корнваллис, склоняясь над Марииной рукой, — жене одного из самых многообещающих королевских офицеров.

Мария, ошеломленная его блистающим величием, смущенно присела.

— Очень рада познакомиться, сэр Уильям, — сказала миссис Мейсон.

Священник, его жена и несколько соседей миссис Мейсон (единственные гости на свадьбе) были крайне польщены, что находятся в одной комнате, мало того — разговаривают с сыном графа, кавалером ордена Бани и главнокомандующим в одном лице.

— Вина, сэр? — спросил Хорнблауэр.

— С удовольствием.

Корнваллис взял бокал и огляделся. Существенно, что обратился он к миссис Мейсон.

— Здоровье молодых уже пили?

— Нет, сэр, — ответила миссис Мейсон. Она была на вершине блаженства.