Тони Хоукс - С холодильником по Ирландии: «Гиннеса» много не бывает Страница 3

Если вы не в курсе, какие расстояния люди готовы преодолеть, чтобы отличиться от своих соплеменников, в следующий раз, когда у вас выдастся пара-тройка минут в читальном зале, полистайте «Книгу рекордов Гиннеса». Именно этим я и занялся как-то утром — проверкой достижений в разделах «Холодильники» и «Автостоп», просто чтобы убедиться, что путешествие «а-ля Ирландия с холодильником» еще не совершил с успехом какой-нибудь семнадцатилетний студент биологического факультета из Шеффилда. Изыскания принесли облегчение, когда я выяснил, что никто не совершал этого, однако вы не поверите в то, что другие уже совершили.

Акира Мацусима из Японии проехал на одноколесном велосипеде 5244 км из Ньюпорта, штат Орегон, в Вашингтон, округ Колумбия, с 10 июля по 22 августа 1992 года. Впечатляет, учитывая, что большинство из нас будут вне себя от радости, если проедут из одного конца комнаты в другой.

Однако успех Акиры затмил еще один честолюбивый велосипедист, Ашрита Фурман из США, который хотел установить собственный рекорд езды на одном колесе, но подумал, что не сможет превзойти в мастерстве японца. И что же делать? Конечно же — это очевидно, разве нет? Начать тренироваться ездить на одноколесном велосипеде задом наперед.

Ашрита Фурман из США проехал 85,5 км задом наперед по Форест-парку в Куинсе, США, 16 сентября 1994 года.

Что ж, надеюсь, родители им гордятся. До чего же бесценный навык получил их сын! Дальнейшее изучение этой наидичайшей книги выявило, что Ашрита был одним из многих, кто придерживался направления научной мысли, которое гласит: если не можешь установить мировой рекорд, двигаясь вперед, то лучший способ добиться своего — двигаться задом.

Тимоти Бадина по прозвищу Бад быстрее всех пробежал марафон задом наперед — за 3 часа 53 минуты и 17 секунд — в Толидо, штат Огайо, 24 апреля 1994 года.

Я проверил, не попал ли Тимоти Бадина по прозвищу Бад заодно в раздел «Самый большой придурок», но, к моему разочарованию, оказалось, что нет. Что ж, тогда мои поздравления члену парламента от консервативной партии Эдварду Ли.

До того как вернуть книгу на полку, я пробежал все страницы в поисках раздела «Самые неудачные попытки попасть в книгу рекордов Гиннеса», в надежде увидеть что-нибудь вроде:

Самое большое количество съеденного сыра при силе ветра 8 баллов.

Наибольшее число лет в попытках каждое утро напугать почтальона.

Самые прозрачные уши.

Самый большой кусок дерева, окрашенный карандашом.

Самая широкая собака.

Самая длинная рыба.

Самые маленькие плавки.

Но, увы, ничего такого я не нашел. Надеюсь, когда-нибудь издательство поумнеет и введет подобную категорию.

Что ж, благодаря стараниям Ашриты Фурмана, Тимоти Бада и компании, я смог сделать вывод, что мой замысел был вполне разумным, так как большую часть времени я собирался двигаться в направлении, известном как «вперед». Радуясь тому, что я все-таки не спятил (на самом деле я был так счастлив, что плясал джигу и орал во весь голос песни на Хай-стрит), я рассмотрел еще один фактор, оказавший влияние на процесс принятия решения. Это сожаление.

Мне вспомнилось, что Найджел Уокер как-то сказал: «Есть три слова, которые я не хотел бы произнести в старости, и это: „Если бы только…“» Если бы только. У всех нас есть свои «если бы только». Если бы только я лучше учился, если бы только я ходил на те уроки музыки, если бы только я заговорил с той девушкой на автобусной остановке, если бы только я не заговорил с той девушкой на автобусной остановке, если бы только я вспомнил имя Элисон Уилкокс наутро.

Найджел Уокер — валлиец, бывший участник олимпийских игр по бегу с барьерами, который бросил легкую атлетику и стал игроком регби международного класса. Как-то мне выпала честь познакомиться с ним на одном корпоративном рауте, который я вел, и он рассказал о своей жизни с точки зрения «необходимости приспосабливаться». Немногие могли бы рассуждать на эту тему с большим знанием дела. Его речь сопровождалась видеоклипами о его спортивных достижениях и одной спортивной неудаче. Олимпийский забег с препятствиями на 110 м в 1984 году. Полуфинал и кульминация четырех лет напряженных, утомительных и порой суровых тренировок. Найджел показывал ролик с забегом, и все мы в ужасе смотрели, как ногой он зацепил седьмой барьер и рухнул на землю. В тот миг все присутствующие прочувствовали разочарование Найджела. Это внезапное крушение мечты, к осуществлению которой он так долго шел, и стремление к славе были жестоко оборваны болью, душевной и физической.

Найджел остановил ролик и улыбнулся. (Должно быть, он тренировался несколько лет, чтобы это исполнить). «Ну, и что дальше?», — спросил он, типично, по-валлийски, недоговаривая. И объяснил, что хотя и подумывал о смене карьеры в тот не самый удачный период, но понял, что должен уйти в регби, лишь когда не прошел олимпийскую квалификацию 1992 года. Друзья и коллеги отговаривали, но он настоял на своем, не в самую последнюю очередь потому, что не хотел бы в старости произнести: «Если бы я только серьезно занялся регби».

Ролики, которые последовали за этим, были еще более впечатляющими. Это была подборка великолепных попыток Найджела выступать за Уэльс на международных матчах, и она оставила аудиторию в таком приподнятом настроении, которого я никогда прежде не видел. Но беспокоиться не стоило — спич генерального директора «Корпоративная реструктуризация на внутреннем рынке» очень скоро вывел всех из этого состояния.

Однако до того как гендиректор гордо зашагал к помосту и приступил к своему выступлению, которое убило все чувства преобразившейся аудитории, меня попросили пройти к Найджелу на сцену и провести короткое интервью. И я просто не мог удержаться и не спросить:

— Найджел, был ли момент, когда ты думал, лежа ничком на олимпийском треке рядом с опрокинутым барьером и разодранными коленями: «Если бы только я подпрыгнул немного выше…»?

Глава 2

Принц и кокос

Конечно, вопрос, заданный мною Найджелу, был немного жесток, но смех, который он вызвал, меня оправдал. (По крайней мере, в моей книге.) Найджел даже посмеялся со всеми, ведь прошло достаточно времени с того кошмара 1984 года. И, несмотря на то, что я пошутил на эту тему, на самом деле я считал, что Найджел воплощал собой первоклассный подход к жизни. Мне понравилась идея сделать все возможное, чтобы свести к минимуму вероятность произнести в старости «если бы только».

Скрытый смысл моего вопроса (если принять, что он там был) состоял в том, чтобы показать, что «если бы только» неизбежны, это неотъемлемая часть жизни. Если бы только тот самолет не упал, если бы только тот вулкан не взорвался, если бы только я не наступил в собачьи какашки. А идея в том, чтобы быть хозяевами своей жизни в той степени, в которой нам это доступно, и принимать все превратности судьбы с иронической улыбкой. Мы не должны упускать свой шанс. Только дурак пройдет мимо тех великолепных возможностей, которые предлагает ему жизнь. И именно так я оказался в супермаркете электроники в поисках холодильника тоже мои, на рынке есть поразительные модели!