Ростислав Кинжалов - Шесть дней Древнего мира Страница 3

За последние годы наши знания по исторической, или традиционной, этнографии значительно выросли, выяснилось многое, что мы ранее могли лишь предполагать. Это позволило насытить книгу как новыми фактами, так и новыми гипотезами.

Теперь следует хотя бы немного остановиться на истории научного изучения тех городов, о которых пойдет речь в последующих главах. Этой увлекательной теме можно было бы посвятить не одну книгу, и такие книги есть. Среди них можно назвать, например, сочинения западногерманского популяризатора науки Керама (Курта Марека) «Боги, гробницы, ученые», «Черная гора» и многие другие.

История открытия и изучения той или иной древней цивилизации, ее центров — городов — слагалась по-разному. Первые сведения о древних городах, как правило, мы находим в записках или воспоминаниях путешественников. В этих материалах, однако, встречаются совершенно различные точки зрения и направленность изложения. И это вполне понятно. Во-первых, в разные века для таких людей были интересными и значительными совершенно различные факты. Во-вторых, одно дело, когда очевидец описывает древние памятники, существующие в живем, развивающемся городе (Рим, Афины, Александрия, Дамаск), да еще и знает историю страны по письменным источникам, и совсем другое — неожиданная встреча с чем-то полностью неизвестным и неожиданным.

В 1837 году американский путешественник, неутомимый исследователь древностей Джон Ллойд Стивенс, странствуя по джунглям Центральной Америки, обнаружил в тропическом лесу Гондураса развалины какого-то древнего города. Все здесь поражало взор. Среди густой зелени виднелись высокие каменные плиты — стелы; одни из них еще стояли вертикально, другие рухнули вниз или были разбиты. На стелах среди причудливой путаницы орнаментов и столбцов загадочных письмен были высечены фигуры людей в пышных одеждах. Почти вросшие в землю огромные каменные алтари с рельефными изображениями масок божеств лежали у их подножий. Постройки в форме усеченных пирамид, возвышавшиеся над вершинами вековых деревьев, едва угадывались под густым покровом растительности. Фасады зданий и широкие лестницы, ведущие к плоским вершинам, были разрушены корнями деревьев и лианами, проросшими в расщелинах кладки.

Потрясенный этим зрелищем, Стивенс писал в своей книге «Путешествия по Чиапасу и Юкатану»:

«Город был необитаем. Среди древних развалин не сохранилось никаких следов исчезнувшего народа с его традициями, передаваемыми от отца к сыну и от поколения к поколению. Он лежал перед нами, словно корабль, потерпевший крушение среди океана. Его мачты ломались, название стерлось, экипаж погиб. И никто не сможет сказать, откуда он шел, кому принадлежал, Сколько времени длилось его путешествие и что послужило причиной его гибели…

Огромные корни опрокинули с постамента один из монументов, вокруг другого обвились ветви, и он висел в воздухе, третий был повержен на землю и весь окутан вьющимися растениями. Еще один, наконец, стоял вместе с алтарем посреди целой рощицы деревьев, словно охранявших его покой и защищавших его, как святыню, от солнца. В торжественной тишине леса он казался божеством, погруженным в глубокий траур по исчезнувшему народу…»

«Какой же народ построил этот город? — задавал себе вопрос Стивенс. — В разрушенных городах Египта, даже в давно заброшенной Петре [2], чужестранец знает в общих чертах историю того народа, следы деятельности которого он видит вокруг. Америку же, по словам историков, населяли дикари. Но дикари никогда не смогли бы воздвигнуть эти здания или покрыть резными изображениями эти камни… Архитектура, скульптура и живопись, все эти виды искусства, которые украшают жизнь, процветали когда-то в этом пышно разросшемся лесу. Ораторы, воины и государственные деятели; красота, честолюбие и слава жили и умирали здесь, и никто не знал о существовании подобных вещей и не мог рассказать об их прошлом…»

Так была обнаружена одна из столиц древних майя — Копан, и такие мысли вызвали ее развалины у Джона Стивенса.

Совсем по-другому складывалось изучение городов Древнего Египта, в особенности Мемфиса и расположенного около него комплекса великих пирамид. Последние издревле стали предметом внимания и интереса, уже древние греки посещали Египет и дивились на его замечательные памятники. В числе их можно назвать философов Пифагора и Платона, а также галикарнасца Геродота, удостоенного Цицероном звания «отца истории». Геродот (около 484–424 годов до н. э.) даже посвятил вторую книгу своей «Истории» первому в мире этнографическому описанию египтян; ему же принадлежит ставшее крылатым название Египта — Дар Нила.

Пирамиды уже тогда считались одним из семи чудес света, поэтому неудивительно, что в основном посещали именно их, тем более что сам древнейший Мемфис был использован еще фараонами позднейших династий для добычи обработанного камня и попросту перестал существовать. Еще позже и эти жалкие развалины были занесены речными отложениями. Некрополь Гизы, где находятся пирамиды и Сфинкс, посещали и римские путешественники, в том числе знаменитый ученый Плиний Старший (24–79 годы н. э.), который, вероятно, спускался сам в Великую пирамиду. После завоевания долины Нила арабами в 640–642 годах интерес к ним на время затих.

В первой половине IX века сын прославленного в сказках багдадского халифа Харуна ар-Рашида и его наследник аль-Мамун, считавший пирамиды складами фараонов для сокровищ (хотя сами погребения, по всей видимости, были разграблены еще в глубокой древности), предпринял попытку проникнуть в глубь Великой пирамиды. После долгих усилий (применялись стенобитные орудия, кипящий уксус и другое) ему это удалось, но ничего ценного найдено не было.

Европейские путешественники стали снова посещать пирамиды с XIV века, но, естественно, ограничивались в основном лишь описанием впечатлений от этого древнего чуда. Некоторые из них, однако, имели мужество проникнуть вовнутрь Великой пирамиды, что представляло собой весьма трудное дело. Достаточно упомянуть, что кроме тысяч летучих мышей внутри около пирамид накопилось немалое количество нанесенного ветром песка. Первым из таких смельчаков, очевидно, был француз, профессор Сорбонны Пьер Белон (середина XVI века).

Помещения и переходы пирамиды Хуфу становились известными по мере проникновения туда путешественников и исследователей. Среди них надо упомянуть датского ученого Карстена Нибура (1762 год); английского консула Н. Дэвидсона (1765 год); француза Вивиана Денона, участника египетского похода Наполеона; генуэзского моряка Джованни Кавилья (1817 год); итальянского авантюриста и охотника за древностями Джованни Бельцони, сумевшего первым проникнуть в погребальную камеру пирамиды Хафра (1818 год). Увы, и она оказалась уже ограбленной!