Виктор Мусцевой - Переход Страница 3

Все хорошее имеет обыкновение заканчиваться или очень быстро, или быстрее, чем очень быстро. Особенно чай. Особенно после пешкодрала. Мы с Леней снаряжаемся за водой для второй порции. Без приключений доходим до берега озера. Поскольку я в сапогах, лезу набирать. Опираясь на одну ногу и отклячив другую для противовеса, тянусь чайником к воде. Из--под чайника неожиданно шарахается нечто. Лягушка. Может, и не царевна, но размеров поистине королевских. Мечта француза. Как в воду не упал, не знаю. Нет, ее, конечно, тоже можно понять. Если все же царевна. Сидела, небось, бог знает сколько, ждала. Тут вдруг мужик, к ней тянется. Размечталась --- поцелует сейчас, может заживем счастливо... А я ее --- чайником... Да, неудобно получилось. Но у меня тоже отмазка есть. Я может и дурак, но не Иван. Ну, помните, --нет, я не Байрон, я другой...

Под второй чайник чая, по--прежнему сопровождаемого салом с огурцами и хиханьками, прямо скажем, разной степени незлобивости, небо начинает светлеть. Надо топать дальше. Народ начинает волноваться вопросом, какую часть пути мы прошли. Объясняю, что около четверти. Народ сразу становится существенно серьезнее. Народ терпеливо ждет, пока я запакуюсь. Это хронически, на всех больших привалах. Чайник прячется в казан, накрывается сковородкой, вся эта хрень кладется почти на дно рюкзака и засыпается другой хренью. Технология, однако.

Засыпаем песком костер.

--- Здравствуй, милая, как ночь провела? Не соскучилась по мне? Я по тебе нет, если честно!

Это я палатке. Оп--па! Пошли.

Сумерки. Пойма. Для каждого охотника и рыболова эти два слова ассоциируются с эскадрильями кровососов, поднимающимися со всех окрестных аэродромов. Пытаюсь протолкнуть мысль о том, что мы, слава богу, не в разведбате. Мы хоть костерок развели. А так сидели бы всю ночь в куширях и собой эту нечисть кормили. Без чая. Особого энтузиазма не возникает. Сам понимаю, слабое утешение, что тебя только обглодали, а кого--то вообще съели.

Сначала идти сравнительно легко --- дорога петляет по пойме, ровная, местами суглинистая, местами супесь. Но вот она выходит из поймы на ту самую, песчаную, взбитую миксером. Песок влажный, но поверхностно, под ногами уходит. Справа и слева --- барханы, уклоны такие, что по поросшей травой целине не пройдешь. Подъемы постоянно чередуются со спусками. Просто песня. Неприличная. Очень. Этот участок пути оценили все. По--крайней мере, никто потом не спрашивал, почему мы не пошли по этой дороге прямо из Песковатки, а срезали напрямую через барханы.

Из--за высокой влажности моментально потеем. Уже на первом привале я не помню, был ли мой камуфляж когда--нибудь сухим. Носовой платок, которым я вытираю физиономию, уже можно выжимать. Что я и делаю. Не спавшие ночь организмы быстро устают, привалы приходится делать если не после каждого, то после каждого второго подъема. Но как только остановишься, есть начинают с удвоенной силой, и те же организмы кричат, что уж лучше идти.

Обзора никакого. Дорога, понятно, проходит по ложбинам, поэтому со всех сторон возвышаются барханы, поросшие редкими кустами травы, виден очередной подъем дороги, да иногда справа над барханами зеленеют верхушки деревьев, растущих в пойме.

Я знаю, что это самый трудный участок нашего пути. И я знаю, что скоро он кончится.

И вот, наконец, после очередного подъема, мы видим, что обозначающие границу поймы деревья резко уходят вправо. Делаем привал, на котором рассказываю, что это место у нас называется ночевка с Соболем. В 86--ом году мы с Андреем Соболевым шли этой дорогой. И тащили килограммов по шестьдесят груза. Но были покрепче, чем я сейчас, и дошли сюда. И свалились от усталости в половине второго ночи, взобравшись предварительно от комаров на самый высокий бархан, где и уснули. Забавно, но бархан оказался действительно самым высоким в этом районе --- на карте он обозначен как господствующая высота.

Завидую ребятам, которые идут со мной. У них свежесть и острота впечатлений. А у меня в этих местах с каждым барханом и с каждым кустом воспоминания связаны. Ностальгические. А это, по--большей части, грустно. Гораздо приятнее совершать подвиги, нежели вспоминать, как когда--то их совершал. А годы уходят, и люди уходят, и здоровье тоже уходит... О чем это я?.. Извините, задумался.

Начинаю с народом урок практической тригонометрии, объясняя, что мы еще чуть--чуть пройдем между поймой и дорогой на север, а потом дорога уйдет по гипотенузе прямоугольного треугольника на северо--запад. Прилежащий к нам катет, уходящий на север, образует пойма, а вытянутый с востока на запад противолежащий катет --- затон Буруны. А мы пойдем к Бурунам по биссектрисе прилежащего угла. Потому, что там серые пески. А на дорожной гипотенузе --- желтые пески.

Дадим два определения.

Желтые пески представляют собой бугры с крутыми склонами высотой свыше трех метров, кое--где поросшие отдельными кустами травы, образованные рыхлым песком, на котором ветер оставляет волнистый узор.

Серые пески представляют собой бугры с пологими склонами высотой менее трех метров, сплошь поросшие чебрецом, полынью и прочим зверобоем, образованные плотным песком, на котором ветер не оставляет волнистого узора.

Почему мы пойдем по биссектрисе теперь, наверное, понятно. А на Бурунах закипятим чай.

С этого надо было начинать --- народ вскакивает и почти бежит. Магическое заклинание ``чай'' способно примирить всех даже с таким матерным словом, как ``биссектриса''. Даже Олю. Хотя она у нас, в отличие от остальных, не физик. Она у нас философ. Будущий, естественно. Хотя, если не кривить душой, состоятся ли физики из Димы, Лени и Паши зависит от того, как они дней через двадцать сдадут свои многочисленные рудименты. В смысле хвосты. Ну и еще от многого другого.

На гребне волны чайного энтузиазма последний переход по зыбучему песку до указанной развилки прошел сравнительно легко. Кроме того, как--то незаметно, но сильно уменьшилась концентрация кровососущих насекомых, поскольку солнце, пока неназойливое из--за легкой дымки, поднялось уже достаточно высоко.

Вот она, долгожданная развилка! Пересекаем уходящую по катету дорогу и вступаем на серопесчаную биссектрису. Налево от нас уходит основная дорога, ярко желтеющая в лучах солнца на перевалах через наиболее высокие барханы. Срываю веточку чебреца и показываю Ольге и Паше. Если кто не знает, пучок предварительно подсушенного чебреца можно бросить в кипяток, настоять 5--10 минут и получить чайник своеобразного чая. Без использования собственно чайной заварки. Если кто знает, как выглядит чебрец. Курсы выживания. На подручных и подножных средствах.

Идти по серым пескам значительно легче. Леня вносит здоровую инициативу ускакать вместе с Димой вперед, а потом налегке вернуться и помочь нам. То есть отобрать у Ольги рюкзак, а у меня палатку. Кто бы спорил с желанием совершить джентельменский поступок и с трогательной заботой об отце--командире! Только не я! Уточнив направление, джентельмены вырываются вперед.