Там, где шумит океан и царит вечное лето - Надежда Николаевна Сушкина Страница 3

Сейбы быстро растут. Через двадцать пять-тридцать лет они достигают по величине размеров дерева средней высоты, а начиная лет с двухсот превращаются в гигантов. Древесина сейб идет на пироги, она может быть также использована как материал для изготовления музыкальных инструментов. Кроме того, из нее делают иногда своеобразные большие тазы, употребляемые местным населением в хозяйстве в том случае, если требуется их особая прочность.

Гвинейцы мне рассказывали, что, учитывая пользу, приносимую сейбами, каждая деревня старается посадить на своей территории это дерево. Поэтому говорят, что если увидишь сейбу, которая не имеет себе равных по высоте, то почти безошибочно можно рассчитывать найти около нее и жилье.

Но кроме масличных пальм и сейбы на площадке перед «Камайенном» было еще одно растение, сразу же обратившее на себя внимание. В дальнейшем, путешествуя по Гвинее, мы постоянно встречались с ним, и мне хочется сказать о нем несколько слов.

Начну с того, что попрошу вспомнить наше комнатное растение — старомодный фикус, который в свое время украшал большинство гостиных в купеческих, зажиточных домах, да и теперь нередко встречается посаженный в цветочные горшки. Но у себя, так сказать на воле, в тропических и субтропических странах, этот же старомодный фикус, довольствующийся в наших комнатах глиняным горшком, вырастает в крупное дерево и играет немалую роль в жизни местного населения.

Итак, заинтересовавшее нас на площадке перед «Камайенном» растение тоже принадлежит к роду фикусов (Ficus).

Этот род, относящийся к семейству тутовых (Моrасеае), объединяет около 1000 видов, распространенных в тропиках и субтропиках обоих полушарий, главным образом в лесах Индии и на Зондских островах. Среди них преобладают лианы, эпифиты, однако нередко встречаются также и очень крупные деревья.

В наших субтропиках — Закавказье и Средней Азии — в диком состоянии растет и разводится в культуре лишь один вид фикусов — инжир, или винная ягода (Ficus carica).

Но в тропиках можно познакомиться с большим количеством представителей этого рода. Вы встретите там южноазиатский фикус (Ficus elastica), в млечном соке[6] которого впервые был обнаружен каучук[7]; в Восточной Африке вы найдете дерево сикомору[8], отличающуюся прекрасной твердой древесиной и широко культивируемую также из-за съедобных плодов; в Азии вы услышите легенду, что за шесть веков до нашей эры Будда предавался размышлениям и получил просветление, под сенью священной смоковницы — священного фикуса (Ficus-religiosa), который в память этого события до сих пор выращивается буддистами около их храмов, и, наконец, вы будете поражены гигантскими деревьями индийского баньяна (Ficus bengalensis), крона которого может достигать трехсот метров в окружности, а воздушные корни числом до трехсот и до пяти-шести метров в обхвате, спускающиеся с ветвей этого дерева и укрепляющиеся в почве, поддерживают гигантскую крону баньяна. Одно дерево баньяна — это целая роща, по которой можно гулять.

Индийский баньян

Вообще же мне посчастливилось познакомиться со всеми перечисленными видами, принадлежащими к роду фикусов, но я никак не ожидала встретить на нашей площадке еще один, незнакомый мне вид — Ficus parasitica.

В Гвинее этот паразитирующий фикус чаще всего поражает масличную пальму.

Из семени фикуса, случайно занесенного птицами к основанию ствола пальмы, развивается сначала слабое растение, которое ни в какой мере не вредит ей. Но постепенно, разрастаясь и поднимаясь вверх по дереву, фикус опутывает ствол пальмы своими корнями, которые одновременно укрепляются все больше и больше в почве около растения, отнимая у него необходимое питание. Пальма начинает голодать и постепенно хиреет, в то время как фикус, наоборот, все сильнее укрепляется, превращаясь в крупное дерево, которое, словно канатами, охватывает своими корнями ствол погибающей пальмы. И очень скоро вершина пальмы совсем потеряет свою крону или от нее останется один каркас — голые вай с отходящими от них такими же голыми черенками, которые когда-то были красивым султаном зеленых листьев, венчавших вершину масличной пальмы. Этот вид фикуса вполне оправдывает свое название душителя.

Фикус-душитель. Начало развития у основания ствола масличной пальмы

Фикус разрастается. Пальма голодает и хиреет.

В Гвинее множество пальм страдают от фикуса-душителя, в особенности же масличная пальма, которая слишком часто не только бывает близка к дегенерации и гибели, но и полностью погибает от напавшего на нее фикуса, обрекающего ее на голод.

Однако мое повествование об отеле «Камайенн» не было бы полным, если бы я не сказала несколько слов об океане, которым мы, живущие в отеле, любовались повседневно.

Живописно выглядел его берег, когда ранним утром рыбаки начинали спускать свои лодки, отправляясь за добычей в море. Не менее интересно было наблюдать и как те же лодки под парусами возвращались обратно с уловом. Женщины сбегались тогда к берегу из деревни. Они шли босиком по мелкой воде, подбирая свои пани-юбки, подходили к лодкам, заполняли тазы пойманной рыбой и, поставив их на голову, не спеша, длинными вереницами направлялись домой.

Иной раз в отлив я бродила по обнажившемуся дну океана. Но, должна сказать, что это было далеко не так интересно, как, например, на биологической станции в Мурманске или в Крыму, где мне приходилось работать еще студенткой.

Океан у гвинейских берегов в районе Конакри довольно безжизнен.

Обнажившиеся островерхие, изрытые морем черные глыбы латеритов[9], в которых, пока они мокрые, не заметишь ржавого цвета железа, были пустынны — ни водорослей, ни «зоологического» населения. Но все же в отлив женщины и дети постоянно бродили по этому черному, мрачному полю, переходя от одной впадины к другой, там, где удерживалась вода. Они вычерпывали и выбрасывали ее тазами как можно дальше, а потом в обмелевшей луже руками ловили мелкую рыбешку или креветок, которые из чистой невзмученной воды тотчас уходят, и тогда их невозможно поймать.

Сначала я с большим вниманием следила за этими собирателями морских даров, но, убедившись в однообразии их находок, перешла на берег соседнего небольшого заливчика, где обнажилась широкая песчаная отмель. И тут я получила большое удовольствие.

Откуда же исходит шорох, услышанный мною, спрашивала я себя, идя по гладкому влажному песку. И не сразу заметила, что каждый мой шаг обращает в стремительное бегство сонмы каких-то плоских пятачков — двух-трехсантиметровых крабиков, которые вылезли погулять наружу, а теперь в панике, шурша песчинками, удирали от меня молниеносно, бесследно исчезая в своих норках.

Пальма, «задушенная» фикусом. Видны лишь остатки ее голых