Андрей Остальский - Иностранец ее Величества Страница 30

Но все это вовсе не означает, что перемены происходят совсем уж гладко, без сучка и задоринки, что страна и монархия идут вперед, никогда не проваливаясь в глубокие рытвины.

Ничего подобного, и монархия переживает порой жестокие кризисы.

Последний из них назывался Диана.

Третья в списке великих

С близкого расстояния ее глаза кажутся невероятно, сверхъестественно огромными и бездонными, в них сразу проваливаешься, и вырваться невозможно, да и не хочется.

До ее появления прием был скучноватый, знакомые, которых я встретил, не сообщили ничего интересного и неожиданного, ни с кем любопытным увидеться не удалось, и вообще за долгую жизнь в журналистско-дипломатическом мире приемы мне опостылели. Рядом оказалась знакомая русская певица. Но и с ней мы быстро исчерпали темы для разговора. Мне уже хотелось на свободу, прочь, на свежий воздух, когда в зале начались странные завихрения. Будто водоворот, человеческий поток закручивался вокруг одной точки. Кто-то рядом произнес: «Леди Ди… Дайана!» Не может быть, подумал я. Не так уж давно они официально развелись с мужем — принцем Уэльским Чарльзом, но тот брак уже несколько лет был фикцией, общественное мнение сильно переживало происходившую драму. «Народная принцесса!» — иронически хмыкнул кто-то. Я тоже приготовился иронизировать и внезапно осадил себя. Понял: зелен виноград! Ерничаем потому, что до принцессы нам — как до неба.

И вдруг к небу протянулась лестница. Мимо пробегал пресс-атташе посольства, спросил: как дела? Я сказал: ничего, жаль только принцессе никто не представит.

Пресс-атташе взял меня за рукав и потащил сквозь толпу — заслоны и неодолимые барьеры. Сначала мне казалось: мы не прорвемся. Но вдруг пробились, толпа раздвинулась, и в круге света оказалась Леди Ди, как будто поджидавшая меня специально: она тут же своим неподражаемым, известным благодаря телевидению жестом протянула мне руку… Рука была теплая, мягкая, но сильная. Впрочем, я тут же забыл о руке, потому что уже не мог оторваться от глаз своей собеседницы.

Есть такая мужская побасенка: дескать, если, говоря о женщине, всё толкуют о глазах, то со всем остальным у нее, скорее всего, проблемы.

Возможно, но только не в данном случае. Просто это были такие глаза… совершенно особенные. Они так к себе приковывали, что до остального дело просто не доходило, не получалось ее толком разглядеть. И она так на меня смотрела, что мне показалось: для принцессы сейчас существую только я.

Мы потом сравнивали свои впечатления с другими счастливчиками, и все говорили об одном и том же — удивительном свойстве Дианы (она же Дайана) так сильно фокусироваться, концентрироваться на собеседнике, что у вас возникает полное ощущение: для нее нет никого важнее на всем белом свете.

Такой же редкий талант имелся и у Тони Блэра, но у Дианы он был стократ усилен ее тонкой женственностью.

Прошла секунда, и я уже был потрясен, околдован, очарован, да что там очарован, бери выше! Жаль, нет полного русского эквивалента английскому слову «smitten»; приблизительно это можно перевести как «сбит с ног». И ко всему прочему — острейшее ощущение ее почти трагической уязвимости, ранимости, ее отчаянной надежды именно на тебя и ни на кого другого. Эх! Вот бы стать рыцарем, прийти, увидеть, победить, бесстрашно вырвать прекрасную принцессу из лап чудовища и получить заслуженную награду.

— Вы едете в Пакистан? — с усилием спросил я.

Ну, в самом деле, нельзя же было дальше молчать и просто глазеть… Где-то я прочитал накануне, или кто-то сказал мне на ходу, что она уезжает на днях в Пакистан, вроде как навестить свою подругу Джемайму Хан, в девичестве Голдсмит. Очень интересную, яркую, красивую до невозможности, огненную, с червонного золота буйной шевелюрой, дочь знаменитого миллиардера, общественного и политического деятеля сэра Джеймса Голдсмита и не менее знаменитой аристократки леди Аннабель, дочери маркиза Лондондерри. Джемайма вдруг всех удивила и вышла замуж за пакистанского крикетиста Имрана Хана, да еще вдобавок приняла ислам и стала большей пакистанкой, чем натуральные пакистанцы. Все это она сделала по большой любви, как все говорили.

Впрочем, через восемь лет любовь закончится, и Джемайма вернется в Англию, сойдется, опять же по страстной любви, со знаменитым актером Хью Грантом, чем-то, кстати, похожим на Имрана Хана; наверное, ее один и тот же тип мужчин привлекал… Потом, уже расставшись с Грантом, она еще прославится как одна из главных защитниц и болельщиц основателя сайта WikiLeaks Джулиана Ассанджа. Но все это случится нескоро, в нулевых годах двадцать первого века, а пока красавица Джемайма живет в Пакистане, и туда же едет Леди Ди. Насколько они действительно были близки с Дианой, сказать трудно. Скорее, приятельницы, знакомые, в одном кругу вращались.

В тот день, летом 1997 года, на приеме в посольстве я, не зная, что бы еще такого осмысленного сказать, взял и спросил принцессу про предполагавшуюся ее поездку в Пакистан. Спросил без всякой задней мысли.

Секунду поколебавшись, принцесса ответила:

— Да! Еду — завтра же.

Но что-то там такое прозвучало особенное за этим коротким решительным ответом. Как будто она призналась мне в чем-то, приоткрыла какую-то тайну. Я же, идиот, не знал, что так оно и есть! Остальной мир для меня совсем уже закрывался, захлопывался, но откуда-то издалека вдруг донеслось:

— Андрей, Андрей, ну что же вы, ну переведите же, наконец, принцессе, что я хочу ей сказать! — Это певица, каким-то образом оказавшаяся рядом, дергала меня за руку. — Скажите ей, что я пою много русских старинных и современных романсов… Например, «Дорогой длинною…»

Как ни странно, во мне сработал многолетний рефлекс, и я почти машинально принялся переводить сказанное на английский. Тем более что я помнил, как называют в Англии и США этот романс: «Those were the days» — «Какие это были денечки…»

Диана быстро взглянула на певицу, вежливо кивнула ей головой (хотя было ясно, что и английское название романса принцессе ни о чем не говорит) и вернулась ко мне. В мои глаза.

— Вы собираетесь навестить там свою подругу, — продолжал я прерванную беседу.

Но ведь по-английски «подруга» и «друг» звучит одинаково — «френд»! О, коварный английский язык!

Принцесса вдруг покраснела. На секунду закрыла глаза, потом открыла их снова. И теперь она как-то смотрела на меня… в упор? Да, но не только в этом дело. Эпитет трудно подобрать, это был просто какой-то проникновенный, особый, почти интимный взгляд, прямо в самую глубину души.