Уильям Голдинг - Повелитель мух Страница 30

— Я видел, как они улизнули, — продолжал Хрюшка, — пока мы валежник таскали. Удрали в ту сторону. Туда же, куда он.

Ральф поднял голову. Небо словно из сочувствия к огромным переменам в их жизни, тоже было сегодня совсем другим и таким мглистым, что горячий воздух казался кое-где белым. Тусклый диск солнца отливал серебром, будто солнце приблизилось к земле и стало не таким горячим, хотя дышать все равно было нечем.

— От них все равно одна морока была, верно?

Голос Хрюшки звучал у него прямо за спиной, и в нем явно слышалось беспокойство.

— Мы и без них можем обойтись. Еще лучше будет правда?

Ральф сидел молча. Подошли близнецы, волоча за собой огромное бревно и победно улыбаясь.

— Мы и сами прекрасно обойдемся.

Бревно подсохло, занялось пламенем, сгорело и превратилось в раскаленные угли, а Ральф все сидел на песке и молчал. Он не видел, как Хрюшка подошел к близнецам и стал с ними шептаться, и не заметил, как они втроем отправились в лес.

— Вот, возьми, пожалуйста. Вздрогнув, он пришел в себя.

Хрюшка и близнецы стояли рядом. Каждый держал по охапке плодов.

— Я подумал, — сказал Хрюшка, — не устроить ли нам что-то вроде праздника.

Они тоже сели. Плодов было очень много и все спелые. Ральф взял несколько штук и принялся есть, близнецы и Хрюшка заулыбались.

— Спасибо, — сказал он. И еще раз, с оттенком приятного удивления: — Спасибо!

— Теперь мы во как заживем сами, — сказал Хрюшка. — Это все из-за них согласия не было. Мы сделаем маленький костер, такой жаркий…

Ральф вспомнил о том, что его беспокоило.

— Где Саймон?

— Не знаю.

— Как думаешь, не полез ли он на гору?

Хрюшка шумно рассмеялся и взял себе еще несколько плодов.

— А что? Может, — сказал он с набитым ртом. — Он же чокнутый.

Саймон прошел через рощу с плодовыми деревьями, но сегодня малыши были слишком заняты костром на берегу, и за ним никто не погнался. Он продирался сквозь заросли, пока не добрался до того места, где лианы сплелись огромным ковром, завесившим выход на опушку, и заполз в самую гущу. Снаружи все заливал солнечный свет, и посреди лужайки бабочки исполняли свой нескончаемый танец. Саймон опустился на колени, и сверху на него упала солнечная стрела. Как и в прошлый раз, воздух, казалось, вибрировал от жары, но сегодня в нем было что-то угрожающее. Вскоре из-под шапки жестких длинных волос Саймона побежали струйки пота. Он попробовал спрятаться от солнца, но оно проникало всюду. Потом ему захотелось пить, потом жажда стала нестерпимой. Он продолжал сидеть.

В нескольких милях дальше по берегу перед небольшой группой мальчиков стоял Джек. Он весь светился от счастья.

— Охотиться будем, — оказал он, окидывая их оценивающим взглядом. У каждого на голове была изорванная черная шапочка. Казалось, века минули с той поры, когда кроткие мальчики эти стояли в церкви и пели ангельскими голосами.

— Будем охотиться. Вождем буду я.

Они кивнули, и все решилось легко и быстро.

— И потом — насчет зверя.

Они вздрогнули и оглянулись на лес.

— Вот что я скажу. Мы о нем вовсе думать не станем. Да, да.

— Забудем про него — и все.

— Верно!

— Забудем про зверя!

Если их восторженность и удивила Джека, то он этого не показал.

— И еще одна вещь. Здесь, внизу, нам не будут сниться такие сны по ночам. Здесь конец острова.

Они соглашались со всей горячностью своих измученных страхом душ.

— Так слушайте. Потом мы, может, пойдем к скальному замку. Но сперва я сделаю так, чтобы все большие бросили заниматься этой ерундой с рогом и пришли ко мне. Мы убьем свинью и устроим пир. — Он помолчал, затем заговорил уже медленнее: — И еще насчет зверя. Когда убьем свинью, будем всякий раз немного оставлять ему. Может, он тогда нас не тронет. — Он резко выпрямился. — А теперь — в лес, на охоту.

Повернувшись, Джек пустился рысцой, и остальные, чуть помедлив, послушно двинулись за ним.

В лесу они пошли развернутым строем, нервно озираясь по сторонам. Почти сразу Джек нашел вырытые и разбросанные корешки — свидетельство того, что здесь была свинья, — и вскоре вышел на свежий след. Джек подал сигнал всем остановиться и пошел вперед. Он был счастлив и чувствовал себя в сыром мраке леса так же привычно, как в своей старой одежде. Он пополз вниз, к скалам и редким деревьям у моря.

Свиньи лежали под деревьями, словно набитые жиром мешки, и сладострастно наслаждались тенью. Ветра не было, и животные не подозревали об опасности, а Джек научился подкрадываться бесшумно, как тень. Так же неслышно он вскарабкался обратно и обратился с наставлением к притаившимся охотникам. Они осторожно двинулись вперед, потея от напряжения и жары. Под деревьями лениво шевельнулось ухо какой-то свиньи. Немного в стороне от остальных лежала самая большая свинья, погруженная в материнское блаженство. Она была черная с розовыми пятнами, к ее огромному вздутому брюху припал рядок поросят: одни спали, другие возились и попискивали.

Ярдах в пятнадцати от стада Джек остановился, и его рука, протягиваясь вперед, указала на свинью с поросятами. Он обвел всех взглядом, чтобы удостовериться, что его поняли, и мальчики кивнули ему. Их правые руки медленно замахнулись.

— Давай!

Стадо свиней сорвалось с места, и с расстояния в десять шагов в выбранную Джеком свинью полетели копья с закаленными на огне наконечниками. Один поросенок, волоча за собой копье Роджера, с сумасшедшим визгом бросился в море. Свинья издала какой-то сдавленный стон и поднялась, шатаясь, с двумя копьями, застрявшими в ее жирных боках. Громко крича, мальчики бросились вперед, поросята разбежались, а свинья, прорвав кольцо, понеслась напролом через заросли.

— За ней!

Охотники окружили кусты, но свинье удалось вырваться, и она помчалась по лесу, унося в жирном боку жало еще одного копья. Волочившиеся древки мешали ей бежать, а зазубренные острия причиняли мучительную боль. Свинья налетела на дерево, еще глубже вогнав в себя одно из копий, и теперь путь ее бегства был помечен свежими каплями крови. Медленно тянулся полдень, мглистый и зловещий от влажной духоты; обезумевшая свинья спотыкалась и истекала кровью, а охотники, взволнованные долгим преследованием и пролитой кровью, гнались за ней с вожделением. Они уже видели ее, почти настигли, но свинья, рванувшись из последних сил, снова оказалась впереди. А когда они снова уже почти настигли ее, она, шатаясь, выбежала на лужайку, где росли цветы и в горячем неподвижном воздухе плясали пестрые бабочки.

Сраженная жарой, свинья рухнула, и на нее навалились охотники. Обезумев от этого нападения неведомых существ, она завизжала и забилась; шум, пот, кровь и страх наполнили воздух. Роджер бегал вокруг груды тел, тыча копьем всюду, где на секунду показывалась шкура свиньи. Джек сидел верхом на свинье и ножом наносил удар за ударом. Копье Роджера впилось в плоть, и он, проталкивая его глубже и глубже, навалился на древко всем телом. Копье продвигалось дюйм за дюймом, и испуганный визг превратился в пронзительный вопль. Между тем Джек добрался до горла, и по его рукам хлынули потоки горячей крови. И свинья обмякла под охотниками, отяжелевшими и удовлетворенными. А посреди лужайки все так же самозабвенно плясали бабочки.