Виктор Георги - Путь на Грумант Страница 33

С грехом пополам наращиваем шланг и спускаем конец в трюм, почти к самому дну. Солярка побежала — едва успеваем подставлять пустые канистры. Минут через пять меняем друг друга: спертый трюмный воздух и пары солярки шибают в голову почище неразбавленного спирта. Но дело сделано. Бочки пусты. Заводим буксир на «Грумант», который, чихнув несколько раз остывшим движком, медленно набирает ход…

Медвежий нам улыбнулся — на час-другой стряхнул со скал-вершин клочья тумана, блеснул на солнце заснеженными холмами. Вышли к нему очень точно. Погода разгулялась, потянул ветерок. Утренних обид как не бывало. Стали доставать и проветривать свои «парадные костюмы», выданные на команду спонсорами из «Спутника». За отсутствием других зрителей приплыли подивиться Дельфины — прыгали за кочем несколько часов. И вдруг — ну как тут не верить приметам! — задул Усиливающийся северный ветер, горохом простучал по палубе град. Сглазили мы погоду. Оставалось одно: крепить спущенные паруса, вставать на длинный буксир к «Груманту». До Шпицбергена оставалось миль 150. Сутки небо было в овчинку. Каялись и казнили себя, что до конца не знаем слов простейшей молитвы. А то пасть бы на колени и прошептать — вымолвить с искренней надеждой на избавление: «Боже наш, просим, на тебя уповаем да поможешь нам всечасно и не оставишь в бедствиях на волнах морских и пошлешь нам ветры попутные и возвратимся в благополучии и с удачей к крову своему…»

Упал и разбился судовой барометр: теперь давление постоянное — самое низкое. Положил не нужный прибор на полочку за иконку Божьей Матери. Надежда на опыт и хладнокровие Ростислава Гайдовского, который в составе геологоразведочных экспедиций не раз бывал в эти краях, не понаслышке знает об особенностях прибрежных мест. Особенностях, которые для экипажей больших пароходов ни к чему, а для нас любая мелочь, случайность может стать последней.

Наверное, кто-то все же услышал наши само дельные, но искренние молитвы — ветер стих. Вновь пал туман — верный признак близкого берега. И вскоре мы его увидели — южную оконечность Западного Шпицбергена с выступающим в море зубом острова Сёркаппёйа.

Сутки шли до Ис-фьорда. Льдин на воде почти нет, лишь изредка попадаются разноцветны стамухи. Но для нас они крайне опасны — хватило же пробоины в несколько сантиметров шириной для теплохода «Максим Горький», чтобы подать «SOS». Как раз в это время по транзистору поймали Всесоюзное радио. Передавали интервью с одесситами, решившими построить копии древних судов и, как мы, пуститься в плавание… «А какой будет толщина бортов? — спрашивал репортер. — Один из древнегреческих философов образно говорил, что она равна расстоянию между жизнью и смертью моряка.» «Думаю, что будет сантиметров десять», — отвечал наш начинающий коллега-южанин. «Ах-ах, как мало!» — восхищался репортер мужеству будущих покорителей морской стихии.

Дмитриев усмехнулся: «Это на Черном-то море десять… У нас на борта пошла доска в два с половиной сантиметра, а в носовой части коча, рассчитанного на плавание в ледовой обстановке, до шести — не больше. И вряд ли у поморов корпус судна был толще…»

Подходила к концу вторая неделя экспедиции. Радисты сумели связаться с Баренцбургом — нас ждали. И встречали с оркестром и хлебом-солью. А очередной номер местной газеты «Шахтер Арктики» вышел со стихами в нашу честь на первой странице. Начинались они так:

Холодный остров в удивлении застыл,Взглянув печально на волну морскую.Он видел это все, когда моложе был,Там кочи плыли, побеждая и рискуя…И заканчивались:Удачи вам! Да будет с вами бог.И пусть попутный ветер дует в спину.На перепутье всех морских дорогПусть счастье никогда вас не покинет!

Первый вопрос, который мы задали, вступив на берег и попав в объятия полярников, был прозаичным: «Где здесь у вас баня?»

6. Шпицберген

Итак, Баренцбург встречал нас хлебом-солью. Для тысячи жителей поселка каждый корабль с Большой земли — событие, а тем более визит столь необычных деревянных судов. Поэтому практически все население высыпало на причал. Почти у каждого взрослого полярника в руках был фотоаппарат, и что любопытно, одной марки — «Зенит». Оказывается, своим приходом мы не только внесли разнообразие в будничную жизнь баренцбуржцев, но и помогли выполнить план местному промтоварному магазинчику, на складах которого пылились доставленные невесть когда зеркальные фотокамеры…

Кстати, о магазине. Он в поселке один, и товары в нем продаются по специальным талонам треста «Арктикуголь», так как вся зарплата полярников поступает на материк на сберкнижки. Ассортимент товаров в магазине не богат, как и в буфете, где продают сигареты, компоты, консервы. Впрочем, теплыми вещами и робой каждого жителя снабжает трест, а питание в поселке бесплатное — круглосуточно открыта столовая, где можно в любое время вкусно и сытно поесть. Запрет лишь на спиртное — в Баренцбурге сухой закон.

Новичка поначалу поражает монументальность, что ли, тамошних построек: на вечной мерзлоте на свайных фундаментах высятся многоэтажные каменные жилые дома, построены великолепный Дворец культуры, спорткомплекс с плавательным бассейном. Станция космической связи позволяет смотреть передачи первой программы ЦТ. Короче говоря, здесь есть все условия для нормальной жизни и работы советских людей, добывающих на краю света каменный уголь. Манят шахтеров, в первую очередь, высокие заработки. В прошлом году, например, в среднем ежемесячно горняк-полярник получал по 1080 рублей. Соблазняют и довольно-таки комфортабельные условия жизни, о которых на материке многие могут только мечтать.

Приезжают — вербуются сюда на два года. Можно всей семьей — найдут работу для жены, а дети будут ходить в садик или учиться в местной школе.

Кто же они, откуда прибыли сегодняшние полярники?

В Баренцбурге в фойе столовой установлены три почтовых ящика. На одном надпись — Донецк, на другом — Ворошиловград, на третьем — прочие. Да, здесь в основном живут и трудятся потомственные шахтеры с Украины. И небезынтересно было наблюдать за их реакцией, когда, ожидая начала пресс-конференции с участниками нашей экспедиции, собравшиеся в клубе люди смотрели по телевизору программу «Время». Передавали как раз очередной киносюжет о забастовках в Донецкой области, и слышались возгласы; «Да это же Петро! А вон Гришка стоит…»

Неоднозначно отнеслись полярники к действиям gbohx земляков. Во всяком случае не осуждающе, а с сочувствием и пониманием. Ну а рудникам в Баренцбурге и на Пирамиде забастовки вряд ли грозят: условия труда и быта, повторюсь, у людей хорошие. Хотя после августовских взрывов на шахте, унесших жизни пяти горняков, сейчас, как мне известно, на рудниках создано что-то вроде альтернативных профсоюзов…