Бенгт Даниельссон - Счастливый остров Страница 36

И в итоге вы не обнаружите у раройских подростков никаких симптомов переломного возраста, обычных для нас, — они искренни, веселы и уравновешены.

Безболезненный переход из мира детства в мир взрослых отмечался в прошлом праздниками любви и чувственных плясок. Многие старики с сожалением вспоминают свою счастливую молодость. Если верить им, подростки переходного возраста вели тогда благословенное существование. В лунные ночи молодежь собиралась на полянке среди пальм для песен, плясок и любовных игр.

На Рароиа, как и на многих других островах, существовали традиционные места сбора молодежи.

Организованные любовные игры имели большое социальное значение: они служили как бы серией пробных браков и помогали молодым выбирать наиболее подходящего спутника жизни. Поэтому, несмотря на все усилия миссионеров, их долго не удавалось искоренить. Окончательно они прекратились после того, как население катастрофически сократилось и осталось слишком мало молодежи, чтобы этот обычай мог сохраниться. Впрочем, это не означает, что молодежь наших дней склонна к воздержанию, — просто игры проходят теперь не так заметно и ярко.

Большинство раройских подростков узнает половую жизнь в возрасте двенадцати-тринадцати лет. Так как современные средства предохранения здесь неизвестны, последствия очень быстро становятся явными. «Рекорд» принадлежит Матахине: она родила впервые, когда ей было двенадцать лет. Правда, все — кроме самой Матахины — считают, что это рановато. (Добавим в скобках, что та же Матахина позже родила еще троих детей от трех различных отцов.) Роды в возрасте тринадцати-четырнадцати лет нередки, а пятнадцатилетняя девушка считается уже зрелой и почтенной женщиной.

Будущая мать, как правило, не совсем уверена, кто отец ребенка, но когда дитя появляется на свет, этот вопрос решается просто и быстро: смотрят, на кого оно больше похоже. Установленный таким образом отец никогда не уклоняется, — очевидно, по той простой причине, что отцовство не влечет за собой ни забот, ни обязанностей. Если родители захотят жить вместе, то они только рады, что для начала уже есть ребенок, если же предпочтут не связывать себя, то всегда найдется родственник, который с радостью усыновит ребенка. Социальных проблем тоже не приходится опасаться: раройцы — настолько «отсталый» народ, что не понимают разницы между так называемыми законными и незаконными детьми. Правда, французский закон смотрит на дело иначе, но островитяне признают лишь те законы, которые не противоречат их обычаям.

По истечении известного периода свободных связей большинство считают себя готовыми к совместной жизни с кем-нибудь из партнеров. Однако мало кто из тех, кого мы спрашивали, оставался жить с первым избранником. Иные и два, и три раза заключают «пробные» браки, а некоторые так и не могут никогда сделать окончательный выбор. И все это время детей легко пристраивают у родственников.

Но если мужчина и женщина живут вместе длительное время и обзаводятся несколькими детьми, правила хорошего тона требуют, чтобы они обвенчались.

В Полинезии важной частью свадьбы считают пир. Отдается должное и церковному венчанию из-за его пышности и торжественности; особенно если при этом удается выговорить у миссионера отпущение всех грехов, чего далеко не всегда можно добиться. Официальная же регистрация, на взгляд раройцев, совершенно ни к чему. Она лишь усложняет все дело и затрудняет развод.

При нас на Рароиа сыграли только одну свадьбу. По зрелом размышлении Хуареи и Сакана решили пожениться. Хуареи исполнилось пятнадцать лет, она была чистокровная полинезийка. Сакана сам не знал, сколько ему лет; в его жилах текла немалая примесь китайской крови. Они прожили вместе уже больше года и считались неразлучными.

На пир были приглашены, разумеется, все жители деревни, и родители невесты сколотили из старых ящиков стол на сто мест. Когда мы пришли, праздник уже начался и гости наливали себе из большого котла «коктейль», составленный из рома, жидкости для ращения волос и пальмового вина. Немного погодя родственники невесты стали готовить земляную печь. Они вырыли четрехугольную яму размером 3x3 метра и глубиной в полметра, положили на дно камни, на камни — пальмовые дрова и развели огромный костер. Раскалив камни докрасна, выгребли золу и уложили на «под» свинину, рыбу, кур, плоды хлебного дерева и в огромном количестве клецки, обернутые в пальмовые листья. Кроме того, каждый добавлял, что мог: паштеты, печенье, консервы и кокосовые орехи. Потом «повара» застелили все большими листьями и засыпали яму песком. Затем, чтобы скоротать время, пока поспеет угощение, все вернулись к котлу с коктейлем.

Прошло два часа, прежде чем хозяева наконец подали знак, что пора открывать земляную печь. Только теперь показались молодые. Сакана щеголял в белых полотняных брюках, голубой шелковой рубахе с желтым галстуком и зеленых лаковых полуботинках. Хуареи надела красное бархатное платье, из-под которого выглядывали босые ноги; бедняжка обливалась потом. Первые полчаса после того, как накрыли стол, было слышно только чавканье ста человек, тщательно облизывавших пальцы после каждого блюда. Потом вдруг сразу все заговорили, хлынули бурные потоки красноречия.

Отец невесты слишком ревностно изучал содержимое котла, и открыть длинный список ораторов пришлось ее дяде. За ним выступили: вождь, заместитель вождя, отец жениха и, соответственно чину и званию, все остальные, кто еще мог стоять на ногах, — примерно три четверти присутствовавших.

Старинный полинезийский обычай предписывает менять имя при каждом выдающемся событии в жизни. В прошлом полинезиец брал себе новое имя по случаю женитьбы, рождения первенца, особенно удачного улова, успешной войны, исцеления от тяжелой болезни и женитьбы детей. Трудно однако вести учет людям, которые меняют имя чуть не каждый год, поэтому власти не пожалели сил, искореняя эту привычку, и добились того, что теперь большинство полинезийцев постоянно сохраняет какое-нибудь одно главное имя.

В данном случае гости почему-то вспомнили старый обычай: все ораторы заканчивали свое выступление тем, что давали новые имена жениху и невесте. Эго не было чистой проформой, нет — каждый поздравляющий требовал, чтобы молодые отказались от своих старых имен и впредь пользовались только теми, которые рекомендует он. Между авторами различных предложений разгорелся бешеный спор, и я начал опасаться, как бы пир не кончился бедою. К тому же все успели запутаться, и никто уже не знал, как величать молодоженов. Тогда я встал, добился тишины и попросил разрешения предложить молодым имена, которые почему-то никем не были названы, — их старые имена — Хуареи и Сакана. Компромиссное решение так всем понравилось, что было принято единогласно.