Антонио Арлетти - ТРАМПЕАДОР Страница 36

Часа через два нас выбросило на берег, и мы так и не узнали, кто же из двух победил.

Взобравшись на холм, чтобы лучше рассмотреть месету, мы увидели тонкую нитку телеграфных столбов. Это была проезжая дорога, по которой шесть месяцев тому назад мы мчались на грузовике к Андам.

А прогресс уже несся нам навстречу, оглушив грохотом мотора. Шофер дружелюбно приветствовал нас, а «филин» удивленно протер глаза.

На следующий день поздно вечером мы пристали к берегу прямо напротив города Неукена. Он был весь в огнях, и это поразило нас больше всего. И все же в этом залитом огнями городе люди были куда более одинокими, чем мы у своего костра.

Наша охотничья эпопея подошла к концу. Чтобы снова добраться до богатых дичью мест, нам предстояло проплыть еще сто километров.

Тогда мы смогли бы опять охотиться и рыбачить до самого Атлантического океана. Что же мешало нам это сделать?

Мой старый охотник, продолжим наш путь! Давай заложим ватой уши, вопьемся глазами в нашу милую реку и умчимся прочь от этого города, не позволим ему увлечь нас своими огнями и призывным шумом.

Скорее уйдем отсюда! Мне жаль тех, кто богаче нас и путешествует в роскошных машинах, живет в серых домах и не видит неба в жемчужинах звезд, тех, кто покупает музыку, но ни разу не слышал мелодий пустыни.

Так продолжим же наш путь! Дай мне затеряться в бескрайней степи, и пусть я путаю крик терутеро[49] с криком чиманго[50] и забываю вовремя снять с огня лепешки, мне нравится эта жизнь. Конечно, ты еще вернешься в Патагонию, но, если мы не убежим отсюда, город схватит меня в тиски, и я больше не увижу этих мест.

Идем же, прошу тебя, Франческо, пустыня околдовала меня!

ADIOS, FRANCISCO!

Есть провинция Неукен со столицей Неукен и река Неукен — подлинный триптих.

Город Неукен расположен при слиянии реки Неукена с рекой Лимаем. Вместе эти две реки образуют Рио-Негро. От места слияния на сотню километров к юго-востоку по берегам Рио-Негро тянется долина-оазис. Рио-Негро, прорыв гигантское ложе на сто метров ниже месеты, повернула впоследствии вправо, образовав плодородную долину. Словно опомнившись, крутые склоны затем снова подступают с двух сторон к реке и уже до самого Атлантического океана держат ее в каменном плену.

В эту чудесную долину и нахлынули белые, как только им удалось изгнать оттуда индейцев. Земля здесь плодороднейшая; орошаемая через сложную систему отводных каналов водой из реки Неукена, она дает богатейшие урожаи. Создал эту совершенную оросительную систему конечно же итальянец, инженер Чиполлетти.

Среди множества испанских и итальянских поселений здесь есть даже английская сельскохозяйственная колония. Выращивают тут преимущественно фрукты, при том столь вкусные, что слава о них распространилась по всей Южной Америке. Однако лишь немногие знают, что район Рио-Негро по размерам почти не уступает Италии, но фрукты поставляет только этот небольшой, в тридцать-сорок квадратных километров, оазис.

На следующее утро мы начали спускаться вниз по Рио-Негро и вскоре увидели цветущие сады и виноградники. Они были геометрически правильной формы и резко контрастировали с окружающей их пустыней, этим беспорядочным нагромождением камней и песка. Здесь мы пробыли целых три дня, прежде чем добраться до селения, откуда началось наше путешествие.

Конечно, мы могли пробыть в этом оазисе и меньше, но нас задержала утомительная работа по отбору и отделке шкурок восьмидесяти пяти нутрий, ста семидесяти пяти лисиц, семи пум, двадцати двух нанду, пятидесяти пяти диких кошек и множества вонючек, европейских и патагонских зайцев, а также двух мешочков перьев.

Но, честно говоря, еще больше, чем отбор и разделка шкурок, меня удерживало здесь нежелание перейти на тот берег и навсегда распрощаться с пустыней.

БУЭНОС-АЙРЕС, СЕНТЯБРЬ

Я получил от Франческо денежный перевод — мою долю от продажи шкурок. К переводу Франческо приложил письмо, в котором он с величайшей точностью и тщательностью сообщал мне о расходах, ценах и окончательной выручке.

Этот год оказался урожайным на лисиц, и Франческо пришлось продавать их шкурки по совершенно мизерным ценам. И все же после продажи всех шкурок набралась изрядная сумма. Моей доли мне хватило бы на то, чтобы продержаться несколько месяцев, если я сразу же не подыщу себе работу в городе.

Франческо писал, что будущей зимой мы отправимся в новое путешествие, по новому маршруту.

Он очень рассчитывает на меня.

Такие люди, как Франческо, встречаются только раз в жизни. Если бы их было больше, мир выглядел бы куда лучше.

Настоящие трампеадоры постепенно исчезают так же, как звери, на которых они охотятся, как милая их сердцу бродячая жизнь, одиночество, покой, все эти незаметные, маленькие радости, воспеть которые способен лишь поэт.

Адиос, Франсиско!

Я больше не смогу вернуться в горы и уже никогда не буду преследовать гуанако и водить каноэ, хотя частица моей души навсегда осталась на рио Лимае, чтобы внимать молчанию пустыни.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Следуя по страницам книги Антонио Арлетти за двумя охотниками, странствующими по безлюдной и дикой патагонской реке, как-то не сразу проникаешься истинным духом и смыслом их путешествия. Вначале кажется, что перед тобой развертывается умелое описание обычного путешествия небогатых жизнерадостных туристов и охотников, бодро преодолевающих трудности пути, отдыхающих на лоне природы и постреливающих дичь. И правда, книга насыщена описаниями почти незнакомой нам природы, известной большинству русских читателей лишь по «Детям капитана Гранта» Жюля Верна, множества необычных приключений и встреч; все пронизано жизнеутверждающим юмором... Однако главный смысл книги, ее идея, на мой взгляд, не в этом.

Перевертывая последние страницы и заканчивая путешествие, совершенное вместе с охотниками, с которыми успел сжиться, я, так же как и автор, почувствовал вдруг острую тоску, словно расставался с чем-то привычным и дорогим.

После нескольких месяцев, проведенных лицом к лицу с дикой природой, месяцев, которые помогли автору «Трампеадора» лучше понять самого себя и смысл жизни, охотники вдруг увидели залитый огнями город. И вот звучат заключительные фразы: «...умчимся прочь от этого города, не позволим ему увлечь нас своими огнями и призывным шумом. Скорее уйдем отсюда! Мне жаль тех, кто богаче нас и путешествует в роскошных машинах, живет в серых домах и не видит неба в жемчужинах звезд, тех, кто покупает музыку, но ни разу не слышал мелодий пустыни». Антонио Арлетти прав: человек, по-настоящему близкий природе, стремящийся к ней не как гость или легкомысленный турист-верхогляд,— настоящий богач, и его богатства не купить за миллионы. Нет цены сокровищам, которыми наполнили души путешественников река Лимай и пустынные степи Патагонии.