Исидор Кацнельсон - По неизведанным землям Эфиопии Страница 36

Рас верил Булатовичу. На военном совете, собравшемся накануне выступления, он сказал своим офицерам: «Пускай трусы и бабы погибают или убираются вон. Я не возвращусь, не побывав на берегу озера, и, если вы меня покинете, я пойду туда с русским и с людьми моей охраны». И утомленное, изможденное недавним голодом войско двинулось за своим вождем в лустыню. Авторитет Вальде Георгиса оставался непререкаемым.

До реки Омо, по словам туземцев, было два перехода. Есть ли по пути вода, этото никто не знал. Булатович и Вальде Георгис поднялись на одну из вершин на востоке и километрах в тридцати увидели темную полоску деревьев — очевидно, там была река. Рас решил идти туда напрямик.

Вышли с берегов Кибиша в четыре часа утра. Позади остались прибрежные кусты, и началась степь. К десяти часам местность изменилась пошли редкие кусты, а потом густые заросли низеньких колючих деревьев, через которые приходилось шашками прорубать дорогу. Солнце стояло в зените и пекло нестерпимо. Запасы воды уже давно кончились.

Теперь надежды солдат были обращены к реке. Вот местность начала круто понижаться, все устремились вперед, чтобы поскорее увидеть желанную воду, но… это было пересохшее русло. Потом попалось еще одно, за ним — третье. Воды не было. Солдаты начали падать от солнечных ударов.

А вдруг до реки еще десятки километров, а здесь ничего, кроме высохших притоков, нет? Может быть, Булатович ошибся, определяя местоположение отряда на карте? Если это так, то отряд неминуемо погибнет.

Ню вдруг где-то впереди раздался радостный крик: «Вода!» Как молния, пронесся он по всей колонне до самого арьергарда. Прозвучал рожок раса — бивак! Внизу, прямо под ногами, блестела широкая лента реки. На ее поверхности чернели громадные, дремлющие на солнце крокодилы.

Вода! Отряд спасен. Солдаты прыгали с крутых песчаных обрывов и пили тепловатую долгожданную воду Омо.

Женщина-туземка, попавшая в плен и назвавшаяся Келемисой, сказала, что это река Уар. Сама Келемиса принадлежала к дикому племени, которое жило в этих лесах и промышляло охотой и рыбной ловлей. До мест, обильных хлебом, по словам Келемисы, пять-шесть дней пути.

Теперь отряд шел вдоль берега реки, прорубая дорогу в колючих зарослях. Река делала множество зигзагов, и, вероятно, экономнее и удобнее было бы идти на некотором расстоянии от реки и лишь бивак устраивать на берегу.

Рас решил снова допросить Келемису и уточнить у нее, где лежит обильная хлебом земля. И вдруг Келемиса озадачила всех она заявила, что такой земли вообще не знает, а то, что говорила два дня назад, было ложью. Солдаты, присутствовавшие при допросе, заволновались.

Но Булатович понял, что Келемиса говорит неправду ее научили этому другие пленные проводники, которые хотели, чтобы отряд как можно скорее возвратился назад.

— Ты лжешь, — оказал он Келемисе, — вот я тебе за это вложу сейчас в рот такое лекарство, от которого ты немедленно умрешь, как только еще раз скажешь не правду.

Солдаты раскрыли перепуганной Келемисе рот, и Булатович втиснул ей между зубов кусочек хины.

— Так где эта земля? — спросил он.

Келемиоа быстро указала рукой на юг. Итак, впереди все-таки был хлеб.

Теперь Келемиса стала послушной и не делала никаких попыток сбить отряд с пути.

А дорога до озера оказалась неблизкой. Когда Булатович показал Вальде Георгису точку на карте, где находился отряд, рас пришел в отчаяние. Он уже сомневался, что когда-либо дойдет до этого пресловутого озера Рудольф.

На следующий день утром вдруг кончились солончаковые холмы, покрытые колючим кустарником. Степь зазеленела от сочной травы, а скоро показались возделаяные поля, стада скота и хутора. Вот она, долгожданная земля, обильная хлебом. Солдаты сразу же, не дожидаясь команды, бросились по хижинам в поисках хлеба, молока, мяса. Туземцы в страхе разбежались, но нескольких из них все-таки удалось взять в плен. Эти люди, вероятно, принадлежали к племени иденич. Мужчины ходили абсолютно голыми, на женщинах же был передничек, расшитый раковинами, и бычья шкура, отлично выделанная. Руки и ноги туземцы украшали железными браслетами, в ушах висели медные серьги, а у женщин на шее — еще и ожерелья из распиленных птичьих, и крокодиловых косточек. На лбу у каждого было несколько вертикальных черточек — знак принадлежности к определенному племени.

Туземцы сообщили, что до озера всего два дня пути. Впервые за три недели похода люди могли спокойно заснуть, не заботясь о завтрашнем дне.

Но лагерь долго не успокаивался в эту ночь. Солдаты смеялись, пели, били в литавры, рассказывали об эпизодах прошедшего дня — словом, ото опять был бивак эфиопских солдат — неунывающих, веселых, шумных.

А утром 26 марта проводник вывел отряд прямо через зеленую степь к берегам озера. Экспедиция достигла цели. По приказу Менелика его солдаты вышли на второй градус северной широты, к новым границам Эфиопии. А Булатович мог теперь с абсолютной уверенностью обозначить на карте реку, впадающую с севера в озеро Рудольф Омо.

Лагерь разбили на берегу реки у впадения ее в залив Рус, в тени высоких деревьев. Солдаты занялись пополнением своих съестных припасов и постройкой шалашей. Со всех сторон они несли к биваку Кукурузу, тыквы с кислым молоком, гнали ослов, баранов, коз, быков, тащили щиты, копья и луки, отбитые у туземцев. Булатовича теперь встречали с особым почтением. Некоторые солдаты кидались целовать ему колени за то, что «он привел их в такую хорошую землю…».

Вскоре к палатке русского подошел сам рас в сопровождении священника и толпы солдат. Они несли мальчика-туземца лет трех, страшно изуродованного, видимо, солдатами куло. Солдаты этого кровожадного племени не состояли в регулярном войске Вальде Георгиса. Когда глашатаи раса разнесли весть о мобилизации, отряд куло вступил в войско, отправлявшееся на завоевание новых земель. Их жестокости, казалось, нет предела. Врываясь в какую-нибудь деревушку, они вырезали там всех жителей — от мала до велика. Быкам и баранам, которых куло не могли угнать с собой, они перерезали горло, а туши бросали на дороге. Так изуродовать ребенка могли только куло.

Окровавленный мальчик не плакал и даже не стонал — слишком велик был его страх перед людьми, причинившими ему столько мучений. Солдаты, для многих из которых война и кровопролитие стали главным занятием в жизни, не могли без слез смотреть на это маленькое кровоточащее тельце. Они не выдерживали и уходили из палатки. Ушел и Вальде Георгис. Булатович, промыв и перевязав раны, уложил мальчика в своей палатке. Рас отдал приказ небольшому отряду добыть челн, переправиться на другой берег реки и водрузить там эфиопский флаг. Булатович же велел привести к себе всех пленных переводчиков, чтобы поговорить с местными жителями племени машай. Разговор этот был не из легких. Булатович по-амхарски обращался к Габро Мариаму, и тот переводил его слова на язык шуро. Старик из племени шуро переводил этот вопрос пленному из земли Каита, тот передавал вопрос дальше на языке иденич, и, наконец, последний обращался к туземцам на языке племени машай. Словом, это был изрядно испорченный телефон, и, в отличие от детской игры, невозможно было установить, в каком из звеньев цепи вопрос искажался. Если ответ машая не соответствовал поставленному вопросу, приходилось снова передавать вопрос по всей цепи. После нескольких часов «переговоров» Булатовичу удалось выяснить, что к западу от устья Омо есть земля Ломодок, богатая скотом, а на юге, по берегам озера, живут воинственные тургана, у которых большие стада, но совершенно нет полей хлеб они не сеют.