Завещание чудака - Верн Жюль Габриэль Страница 36

— Как себя чувствует мисс Лисе Вэг?

— Вполне хорошо, — заявила она и попросила, чтобы ее пропустили к эстраде, что было тотчас исполнено.

Так как известие о смерти молодой девушки появилось уже во многих утренних газетах, то некоторые из присутствующих удивились, что ее самая близкая подруга была в этой толпе и даже не в трауре.

Без десяти минут восемь председатель и члены Клуба Чудаков, сопровождаемые нотариусом Торнброком со всегдашними алюминиевыми очками на носу, появились на эстраде и уселись вокруг стола. Карта штатов была разложена перед нотариусом. Около кожаного футляра лежали две игральные кости. Еще пять минут, и на стенных часах зала пробьет ровно восемь.

Внезапно громовый голос прервал тишину, которая водворилась не без труда.

Этот голос нельзя было не узнать: так гудеть мог только голос командора.

Годж Уррикан попросил слова, ему необходимо было сделать одно маленькое замечание, что и было ему разрешено.

— Мне кажется, господин председатель, — сказал он, повышая голос по мере того, как развивалась фраза, — мне кажется, чтобы неуклонно и точно исполнить волю покойного, лучше было бы не приступать к этому пятому метанию костей, так как пятая партнерша не в состоянии…

— Да… да!.. — проревели некоторые из группы, окружавшей Годжа Уррикана, и громче всех других проревел голос страшного человека, сопровождавшего накануне командора и стоявшего под окнами Джовиты Фолей.

— Молчать, Тюрк!.. Молчать!.. — приказал командор Уррикан, точно он обращался к собаке.

— Чтобы я замолчал!..

— Тотчас же!

Под мечущим искры взглядом Уррикана Тюрк замолчал, и командор продолжал:

— Если я делаю это предложение, то только потому, что имею самое серьезное основание предполагать, что пятая партнерша не может выехать ни сегодня, ни завтра…

— Ни даже через неделю! — закричал один из присутствующих, сидевших в зале.

— Ни через неделю, ни через две недели, ни через месяц, — подтвердил командор Уррикан, — и это потому, что сегодня утром, в пять часов сорок семь минут, она умерла!

Сдержанный шопот прокатился по залу, но его покрыл женский голос, отчетливо произнесший:

— Это ложь! Ложь! Ложь, потому что я, Джовита Фолей, всего двадцать пять минут тому назад оставила Лисси Вэг живой и выздоравливающей!

Новый взрыв криков и протестов раздался из группы Уррикана. После формального заявления командора поведение Лисси Вэг доказывало, что она не желала считаться ни с какими требованиями приличий! Разве она не должна была умереть, раз он категорически заявил о ее смерти?

Тем не менее считаться со словами Годжа Уррикана было теперь трудно. А бешеный субъект продолжал настаивать, лишь несколько изменив свои аргументы. Вот что он заявил:

— Пусть будет так… пятая партнерша не умерла, но в то же время ей все не лучше!.. Ввиду создавшегося положения я прошу, чтобы моя очередь подвинулась и чтобы то метание костей, которое произойдет через несколько минут, было бы для шестого партнера, который, таким образом, должен будет занимать с этих пор пятое место.

Новый гром криков в ответ на это требование и топот Годжа Уррикана были поддержаны его единомышленниками, вполне достойными плавать под его флагом.

В конце концов нотариусу Торнброку удалось усмирить это неистовствующее собрание, и когда снова водворилась тишина:

— Предложение Годжа Уррикана, — сказал он, — основано на неверном понимании воли завещателя и находится в полном противоречии с правилами благородной игры Североамериканских Соединенных штатов. Каково бы ни было состояние здоровья пятой партнерши, даже в том случае, если бы оно ухудшилось и ее пришлось бы вычеркнуть из числа живых, все равно мой долг, долг исполнителя завещания покойного Вильяма Гиппербона, требует, чтобы мы приступили к тиражу, назначенному на девятое мая для мисс Лисси Вэг. Через две недели, если она окажется не на своем посту, останется ли она в живых или нет, все равно, она будет лишена своих прав, и партия будет продолжаться при участии не семи, а шести партнеров.

Последовали бурные протесты Годжа Уррикана. Голосом, полным негодования, он заявлял, что если кто-нибудь и понимал неверно волю завещателя, то это сам нотариус Торнброк, хотя его и поддерживали члены Клуба Чудаков, произнося эти столь грозные слова, командор был красен от гнева, но его красное лицо казалось бледным рядом с совершенно багровой физиономией его компаньона.

Вот почему Годж Уррикан чувствовал, что ему необходимо было удержать Тюрка около себя, чтобы предотвратить какое-нибудь несчастье.

— Куда ты? — спросил он, остановив его в тот момент когда Тюрк пытался от него ускользнуть.

— Туда, — ответил Тюрк, указывая кулаком на эстраду.

— Зачем?

— Затем, чтобы схватить этого Торнброка за шиворот и выбросит вон, как какую-нибудь морскую свинью…

— Сюда, Тюрк!.. Сюда! — скомандовал Годж Уррикан.

И присутствовавшие услышали в груди Тюрка нечто похожее на глухое рычание, какое издает плохо укрощенный дикий зверь, готовый броситься на своего укротителя.

Пробило восемь часов, глубокая тишина водворилась в зале.

Тогда нотариус Торнброк, может быть немного более обычного взволнованный, правой рукой взял пустой футляр, левой положил в него игральные кости и потряс ими, то подымая футляр, то опуская. Послышался легкий стук маленьких костяшек, ударившихся о кожаные стенки футляра, и когда их выбросили, они подкатились к самому краю стола.

Нотариус Торнброк пригласил Джорджа Б. Хиггинботама и его коллег проверить выброшенное число очков и звонким голосом произнес:

— Девять, из шести и трех.

Счастливое число, так как пятый партнер одним скачком попадал в двадцать шестую клетку, штат Висконсин.

Глава XII. ПЯТАЯ ПАРТНЕРША

— О, дорогая Лисси, какой счастливый… какой изумительный удар костей!.. — восторженно вскричала Джовита Фолей.

Она быстро вошла в комнату, забыв в эту минуту о том, что могла взволновать больную, которая, может быть, отдыхала. Но Лисси Вэг не спала. Все еще очень бледная и слабая, она разговаривала с пожилой женщиной, сидевшей около ее постели.

После того как нотариус Торнброк объявил о числе выпавших очков, Джовита Фолей покинула Аудиториум, оставив присутствующих предаваться своим размышлениям, а Годжа Уррикана — донельзя взбешенным тем, что не на его долю выпал такой счастливый удар.

— Какое же число выбросили кости? — спросила Лисси Вэг, слегка приподнимаясь на подушках.

— Девять, милочка, девять, из шести и трех, что отсылает нас сразу в двадцать шестую клетку!

— А эта клетка?

— Штат Висконсин… город Милуоки, в двух часах… всего только в двух часах езды скорым поездом!

Действительно, для начала партии лучшего нельзя было и желать.

— Нет… нет! — продолжала восторженная особа. — Я прекрасно знаю, что девять очков, из пяти и четырех, отослали бы нас прямехонько в пятьдесят третью клетку… А эта клетка… посмотри на карту… ведь это Флорида!.. Представляешь себе нас, отправляющихся во Флориду? Можно сказать, на самый конец света!

И, разгоряченная, красная, взволнованная, она обмахивалась картой, как веером.

— Ты безусловно парва, — ответила Лисси Вэг. — Флорида — это действительно немного слишком уж далеко..

— Все удачи, дорогая моя, тебе, тебе одной, — повторяла Джовита Фолей, — а все неудачи другим…

— Будь немного повеликодушнее, Джовита.

— Если хочешь, могу исключить из их числа Макса Реаля, так как ты желаешь ему всяких благ…

— Без сомнения…

— Но вернемся к делу, Лисси… Двадцать шестая клетка! Ты должна отдать себе ясный отчет в том преимуществе, которое это нам доставит!.. До сих пор первым был этот журналист Гарри Т. Кембэл, но он только еще добрался до двенадцатой клетки, тогда как мы!.. Еще тридцать семь очков… всего только тридцать семь очков… и мы достигнем цели!

Ее несколько разочаровало, что Лисси Вэг, казалось, не разделяла ее энтузиазма.