Николай Урванцев - Два года на северной земле Страница 37

Погода ясная, солнечная, мороз около — 40°. У конца острова за припаем шириною около километра нагромождены свежие торосы с участками ровного, тонкого недавно образовавшегося льда — «пайды». При отливе лед здесь разводит, открываются полыньи, чтобы при приливе вновь закрыться. Отжимные южные ветры открывают уже значительные пространства свободной воды, а при нажимных северных лед, наоборот, подгоняет и торосит. Сейчас штиль. Дождавшись часа отлива, мы поехали к кромке, захватив с собою и лодочку. Здесь уже кое-где появились полосы чистой густо дымящейся на морозе темной свинцовой воды. Полосы увеличивались и разрастались в длину. Став у воды в интервале 200–250 м друг от друга, начали караулить. Вскоре около меня «выстыла» нерпа, но туман и запотевшие на морозе очки (мое постоянное несчастье) не позволили стрелять. Вскоре она вынырнула около Журавлева. Тот убил, живо съездил на лодочке и вывез тушку на берег. Вторую нерпу добыл Ушаков, но ее не успели достать, как течением утянуло под лед. Впрочем для наших целей достаточно иметь и одну. Сняв с убитой нерпы шкурку вместе с салом, последнюю прицепили на веревке к задку саней так, чтобы она волочилась по снегу салом вниз. Затем Журавлев проехал сначала вдоль кромки, а затем на остров к палатке, оставляя за собой сальный кровавый след. «Теперь, — сказал он, — к нам медведь придет прямо к палатке, только жди». Действительно, в поисках пищи медведи ходят в это время всегда вдоль кромки подвижных льдов. Если только который-нибудь из них попадет на сделанный нами след, он его ни за что не бросит.

Напившись чаю, улеглись спать. Собак всех привязали на цепь. Ночью мороз дошел, вероятно, до —45°. Я вместо одеяла взял лишь малицу, замерз по этому случаю основательно и только к утру, пригревшись, заснул, как был разбужен стрельбой. Стрелял Журавлев в медведя. Все вышло как по писанному, согласно рецепта. Медведь, вероятно, брел по припаю, натолкнулся на сальный след и пришел прямо к палатке. Собаки, завидев зверя, подняли гвалт, но это его нисколько не смутило, и только пуля Сергея, выглянувшего на шум, уложила наповал в 50 м от палатки. Ободрав шкуру и разделив тушу на части, пока она еще не замерзла, довольные, мы уселись в палатке пить чай. Выглянув за чем-то, Ушаков увидел второго медведя, шагающего, как и первый, спокойно по следу по направлению к нам. Забрав винтовки, все вылезли и стали наблюдать за дальнейшими его действиями. Дойдя до шкуры первого медведя, зверь сразу же начал обгладывать с нее сало. Нужно заметить, что медведи питаются преимущественно салом, мясо же едят лишь в крайней нужде. Тушка добытой, например, нерпы всегда остается не съеденной. Ее потом обгладывают песцы, всегда в количестве нескольких штук следующие за медведем в расчете на поживу от его стола.

Охотничье сердце Журавлева не утерпело. Он выстрелил, но не убил, а только ранил. Зверь кинулся наутек. Немедленно спустили нескольких собак из числа аппробированных медвежатников, но, увы, свое просвещенное внимание они сосредоточили не на удирающем медведе, а на лежащем мясе. Лишь один Бурый, верный долгу службы, затрусил нехотя вдогонку. Но медведь был голоден, остановился, вернулся, несмотря на рану, обратно и стал кидаться на собак, осмелившихся у него отнять то, что он считал уже своей полной собственностью. Этим воспользовались мы, подбежали и убили его. Разделали на мясо и этого и пошли допивать чай. Теперь у нас корма было достаточно, недели на две, а там добудем еще, так как зверь, повидимому, уже начал подкочевывать с юга. Оба медведя были самцами, один довольно крупный. Мяса в нем оказалось при взвешивании 297 кг, шкура с салом весила 55 кг. и голова 10 кг. Если считать вес внутренностей около 40 кг и крови 20 кг, то общий живой вес зверя достигал 422 килограммов.

Собак теперь кормим вволю: необходимо, чтобы они скорее поправились к следующей поездке.

Утром 26-го, услышав лай собак на улице, выглянул налегке посмотреть, в чем дело. Милькины щенки-пустолайки иногда поднимают брехню прямо так, на ветер. Однако, в данном случае лаяли старые собаки, хотя никого кругом не было. Взбежав на возвышенность острова, увидел в море медведя, окруженного кольцом наших собак, которые, оказывается, все удрали из загородки, так как пургами туда нанесло много снега и перепрыгнуть через ограду теперь не представляло труда.

Журавлев спал. Взяв винтовки, побежали вместе с Ушаковым вдвоем. К зверю подошли почти вплотную, но стрелять было трудно, так как медведь оказался живым и очень вертким. Он все время перебегал с места на место, бросаясь на разъяренных, охрипших от лая псов. После выстрела Ушакова медведь покатился тяжело раненый иод накинувшуюся на него свору. Только после пятого выстрела удалось его убить. Среди собак он причинил немалый урон. У Мишки — передового из упряжки Георгия Алексеевича — оказался разнесенным череп. Ударил ли его лапой медведь, или виною тут прошедшая на вылет разрывная пуля, сказать трудно. Последнее впрочем вернее, так как наш Миша был трусоват и к зверю близко никогда не подбегал. У Тяглого поврежден позвоночник, так что задние ноги совершенно парализованы. Этому попало, вероятно, когда зверь катался в агонии. Несмотря на паралич, верная собака ползла вперед, пользуясь передними лапами, и все норовила еще ухватить лежавший медвежий труп за загривок. Далее, прокушена задняя нога у Козла и поврежден бок с обнажением плевры у Гиэны. Дорого нам стоил этот проклятый медведь! Оказался молодым самцом, с пустым желудком Такие звери, по словам Журавлева, наиболее опасны как легкие и подвижные.

Когда переносили Тяглого на руках к дому, в спине у него что-то хрустнуло, после этого он смог, хотя еще весьма неуверенно, шатаясь, ходить. Очевидно, позвоночник был вывихнут. Проводящие нервные пучки оказались прижатыми, что и вызвало паралич задних конечностей.

2 апреля Ушаков с Журавлевым поехали в свою последнюю вспомогательную поездку для заброски базы на восточную сторону земли. Предполагают начать путь где-либо в районе «вехи-гнилушки» и выйти прямо на восток в район мыса Арнгольд. Берут с собою 100 банок пеммикана, 1 бидон керосина и приготовленный жестяной ящик с галетами и шоколадом. Кроме того, конечно, дорожный запас продовольствия на две недели и походное снаряжение. Для учета пути на этот раз берутся одометр, буссоль и барометр. Из собак дома остаются одни инвалиды да пострадавшие в последнем бою с медведем.

У оставшегося Гришки между прочим очень странная круговая гнойная рана на шее, глубиною под горлом до 2–3 см. Мы предполагали просто порез о колючую проволоку загородки, но потом тщательный осмотр раны обнаружил на дне ее шпагатовый ошейник. Повидимому, он кем-то был надет в предыдущую поездку, а шнур постепенно, сокращаясь от сырости, врезался в кожные покровы и вызвал общее нагноение. Рана жуткая, шея почти перерезана, и как жив до сих пор пес — просто непонятно. Кормлю его теплой жидкой пищей, так как глотать поврежденным горлом собака уже не может. Через несколько дней после того как шнур был срезан, животное стало явно поправляться. Вот еще пример удивительной собачьей жизнеспособности.