Наоми Уэмура - Один на один с Севером Страница 38

Из палатки вылез в половине одиннадцатого. В течение долгой стоянки на нарты и упряжь намело много снега, и поэтому пришлось долго их откапывать. Потом оказалось, что куда-то делся один из двух привезенных в последний раз шестов. Поискал его наобум там и сям, но вскоре понял, что найти его невозможно.

По прихоти пурги лед местами покрылся сугробами высотой до метра, местами же гладко поблескивал, словно зеркало, нимало не припорошенный снегом.

Подготовка к отправлению затянулась до половины первого. Выправил нарты на север, и тут мне в лицо с неистовой силой ударил колючий, как песок, ветер. Невозможно было открыть глаза. От такого ветра и снега начинает болеть голова.

Взял курс на северо-восток: от пилота я узнал, что в этом направлении тянется ровный, невсторошенный лед. Еще он сказал, что этот лед молодой. И точно, не прошел я и полчаса, как обнаружил именно такой лед. Но — увы! — весь он, словно ранами, был покрыт трещинами.

И тут вдруг бежавшая впереди собака совершенно неожиданно провалилась в воду. Что делать? Бросить собаку? Это невозможно. Но остановиться — утонут и собака и нарты. Интуиция подсказывает мне что останавливаться нельзя. Не своим голосом я закричал: «Яя! Яя!»

Времени нет даже оглянуться: боковым зрением, вижу собаку, которая выкарабкивается из трещины, с сам в это время выбираю места, прикрытые снегом интуитивно чувствуя, что под ними находится лед. Нарты постепенно погружаются в воду. Вне себя от ужаса я заорал на собак. Но они и без того бегут дружно и легко: нарты хорошо скользят по мокрому льду.

Трижды попадая в такие места, где нарты начинали погружаться в воду, мы все-таки каким-то чудом добрались до старого льда. Я обернулся назад, и ужас охватил меня: за нами тянулся след, посередине которого лед был разломан и начинал расходиться в разные стороны. Представить страшно, что бы произошло, если бы я тогда остановился выручить собаку. Нечто еще не совсем осознанное заставило меня тогда крикнуть собакам «яя!». Я назвал бы это «нечто» инстинктом самосохранения, животным страхом за жизнь.

Я был уже готов вновь отправиться в путь, как неподалеку раздался незнакомый и неприятный шум. Прислушался. Это впереди, метрах в пятидесяти от меня, двигается торос, и я застываю на месте. Давно уже мне хотелось увидеть «сцену» движения торосов, и вот теперь я смотрел как завороженный, не сводя глаз.

Торосы двигались довольно быстро: примерно со скоростью 20–30 метров в час. Мне казалось, что льдина, на которой находился я, была неподвижна, но она, конечно, перемещалась, вращаясь, как поворотная сцена, в направлении с северо-востока на юго-восток. Каждый раз, когда она при этом сталкивалась с другими льдинами, раздавались громкие звуки, похожие на выстрелы. При каждом таком столкновении из воды поднимался кусок льдины высотой метра в два. Картина величественная, но вдруг появляется ощущение нереальности происходящего, словно ты перенесся в глубокую древность, когда по земле разгуливали горделивые чудовища. И холодок пробегает по спине.

Вдруг перед упряжкой змейкой пробежала трещина. Сейчас и здесь образуется разлом! В растерянности я бросился на нарты и поспешно повернул на юг. Повсюду были видны гряды торосов, и я знал, что многие из них движутся, но угадать, какие именно, конечно, не мог. Каждая из них могла в любой момент прийти в движение, словно от какого-то толчка извне. При этом возникает такое впечатление, что вся масса льда Северного Ледовитого океана начинает разом перемещаться. Так вагоны передают друг другу толчок локомотива, и весь состав вдруг оживает.

Я же представлялся сам себе ничтожным семечком, потерянным в этой ледяной стихии, и, что будет со мной, предугадать не мог.

Торосы постоянно преграждают мне путь, и я вновь и вновь меняю направление. Издалека кажущиеся вполне безобидными, вблизи они предстают передо мной непреодолимыми исполинами, которые к тому же довольно быстро куда-то движутся. Увлеченный этим соревнованием с торосами, я уже перестал понимать, куда еду. Наконец мне показалось, что движение льдов прекратилось. Я остановил нарты на ровной льдине размером около ста квадратных метров. Было половина десятого вечера. Поставил палатку. Но ощущения, что нахожусь в безопасности, не приходило.

И действительно, через некоторое время к северу от меня трогается с места и плывет льдина размером около пятидесяти квадратных метров. Может быть, и моя вот-вот тронется? Настроение тревожное.

Ощущение нестабильности положения усиливается и в связи с тем, что вновь прибывшие собаки еще не освоились, не понимают моих приказаний и не слушаются Куро. Сегодня мне пришлось бы совсем худо, если бы не мой вожак. Надо отдать должное Куро в том, что, несмотря на сопротивление новых собак, она не уступала своего лидерства и настойчиво заставляла остальных подчиняться себе.

Пожалуй, я и сам растерялся больше, чем всегда. Во мне появилось нечто похожее на боязнь льда. Сначала по неопытности я отнесся к торошению — явлению, свидетелем которого я стал сегодня, — несколько легкомысленно. Я видел в этом привлекательное зрелище и никакой опасности не почувствовал. Взялся было даже снимать все это на кинопленку (специально для этой цели я захватил с собой два киноаппарата) и совсем не подумал о том, что лед подо мною тоже движется. Когда же очнулся, то растерялся настолько, что полностью потерял над собой контроль. Очевидно, сегодняшнее торошение было вызвано теми северными и северо-северо-восточными ветрами, которые дуют вот уже третьи сутки подряд. Вне всякого сомнения, причина заключается именно в этом.

18 апреля

Переменная облачность. Температура воздуха — минус 20 градусов. Ветер северный, затем западный.

На рассвете еще в полудреме я уловил неприятные звуки трескающегося льда. Некоторое время я никак не мог поднять веки… Наконец встал и вылез из палатки. И совсем рядом с ней обнаружил трещину шириной около 30 сантиметров. Живо складываю палатку и в десятом часу спешно отправляюсь в путь. Но в дебрях окружающих меня торосов никак не могу понять, куда же мне двигаться. Осмотрелся — ничего похожего на проход нигде не было. Начинаю орудовать ломом. Торосы, очевидно возникшие этой ночью, еще не успели смерзнуться, и мне довольно просто удается проложить дорогу, преодолев на расстоянии в 200 метров три внушительных гряды.

Вскоре я добрался до края льдины, и передо мною открылась широкая гладь воды, за которой на север до самого горизонта простиралась ровная поверхность льда. Но перебраться туда было нельзя.

Дрейф льда едва заметен, но звуки сталкивающихся льдин весьма впечатляющи. Я их не только слышу, но и чувствую: они вылетают у меня прямо из-под ног. Треск ломающегося льда напоминает звук лопающегося стекла.