Антон Кротов - Автостопом в Судан Страница 4

Мы были единственной машиной на дороге, взрезающей снежную целину. Встречных и обгоняющих не было вовсе. Не только я, но и сами водители не раз удивлялись, как им удаётся вычислять обочины и изгибы трассы.

В один прекрасный момент, когда в очередной раз видимость упала с двух метров до нуля, произошла авария. Я ударился головой о спинку переднего сиденья; грузины, вероятно, тоже во что-то ударились, так что я услышал поток русско-грузинских ругательств.

С трудом отворив двери, мы вышли наружу. Оказалось – машина ушла в левый кювет и сбила металлический дорожный знак – ограничитель скорости «40 км/час». Машина лежала на брюхе, впечатавшись в снег и слякоть. Рядом валялись пластмассовые обломки, отвалившиеся при ударе.

Оглядевшись, мы поняли, что нам очень даже повезло. Левый кювет, в который мы угодили, был весьма неглубок. А вот справа от дороги, никак не огороженная, протекала в глубоком ущелье быстрая горная река, и свалиться туда было даже более вероятно…

Вытащить машину втроём не удалось. Размешивая под ногами снег и слякоть, долго выглядывали на трассе какого-нибудь другого сумасшедшего. Минут через двадцать мы дождались своего счастья: подъехала «Волга», полная народа, и ввосьмером нам удалось-таки выкатить нашу новенькую, но уже потрёпанную машинку.

Итак: когда мы достигли, наконец, Кутаиси, было уже светло, и вписываться на ночлег к водителям было как-то несвоевременно. Поэтому я продолжил своё путешествие и на попутном автобусе выбрался, наконец, на Черноморское побережье в городе Поти.

Только сейчас, после четырёхсуточной гонки наперегонки с погодными условиями, я наконец попал во влажный субтропический климат. Метели и гололёда не было и в помине – снег здесь, вероятно, вовсе не выпадал. На очередном попутном автобусе я прибыл в Батуми, тем самым завершив первый этап большого путешествия.

На территории всего бывшего Союза был только один-единственный город с реально субтропическим влажным климатом – это Батуми, столица Аджарской автономии в составе Грузии. Здесь никогда не залёживается снег; и сейчас, когда всего в нескольких часах езды отсюда бушевали метели, здесь, среди пальм и мандариновых садов, температура не опускалась ниже плюс десяти.

Мандариновые сады, покрывающие всё побережье и склоны окрестных гор, ныне являются почти единственным товаром, которого в городе хоть завались.

Здесь хотя и не было гражданской войны, как в Абхазии или Южной Осетии, но бедность и запустение тоже проникли сюда. Несколько лет назад подача электричества зимой снижалась до нескольких часов в день; сейчас положение улучшилось, но свет всё равно отключают ежедневно. Хлеб, овощи и крупы стоят столько же, сколько в России, если не дороже. Раньше, в советские годы, толпы курортников посещали город; сейчас их стало значительно меньше, и город обеднел.

Я отправился на поиски места, где должен был встретиться с остальными автостопщиками послезавтра. Мы назначили встречу на железнодорожном вокзале, но вот незадача: вокзал в центре города представлял собой развалины, а единственный поезд Тбилиси – Батуми завершал свой путь в семи километрах от центра города, на станции Махинджаури.

Станция Махинджаури представляла собой обычную платформу. Здания вокзала не было. Расспросив народ, я убедился, что это и есть искомое место, куда прибывают единственный поезд и электричка. Следов других автостопщиков ни на старом вокзале, ни здесь не было, и я решил заранее озаботиться ночлегом.

Крутой горный склон, поднимающийся над набережной, был засажен мандариновыми садами. Я сидел на этом склоне и смотрел на заходящее солнце, спускающееся в Чёрное море. Море блестело и совсем не казалось чёрным. Было бы неплохо поставить палатку где-нибудь среди этих дерев, но, к сожалению, здесь бродили разные личности, в том числе охраняющие сады. Пришлось спуститься и вернуться в сумеречный город, где вскоре меня приютили на ночлег сторожа, охранявшие большое, помпезное здание – судя по архитектуре, какой-нибудь университет или дворец культуры.

Следующий день был посвящён плотским удовольствиям: покупал и разъедал хлеб с мандаринами, а также спал на берегу моря, греясь под лучами февральского солнца. Когда же настал вечер, я направился опять на место нашей встречи, станцию Махинджаури, и поставил палатку на крыше какого-то пустого курортного кафе.

6 февраля, суббота.

Место, где мы должны были встречаться, находилось в двадцати метрах подо мной. Как только рассвело, я собрал отсыревшую палатку и спустился вниз, на станцию, где уже стоял пришедший из Тбилиси утренний поезд.

В назначенный срок, в девять утра, на станции Махинджаури собралось семь человек. Как оказалось, первым в Батуми приехал Миша Кошелев. Он уже несколько дней бродил по городу и скучал. Вторым приехал я, а затем – Саша Казанцев, Андрей Петров, Миша Венедиктов и Паша Марутенков. Чудеса скороходности проявил Костя Шулов: он выехал из Москвы в ночь на 4 февраля, всего двое суток добирался от Москвы до Батуми и прибыл сюда прямо к сегодняшнему утру.

Не было видно Гриши Кубатьяна и Олега Моренкова. Что касается последнего, мы решили, что он, по своему обыкновению, передумал ехать. Эта гипотеза имела своё основание, ибо двое суток назад, когда Шулов второпях покидал Москву, Моренков ещё и не сподвигнулся выехать. Но отсутствие Гриши было подозрительным, и мы решили ещё немного подождать – к тому же другие участники поездки видели его на трассе под Воронежем. Десятый участник экспедиции Вовка Шарлаев и не ожидался нами, ибо собирался поехать в Турцию через Румынию.

Итак, мы рассказывали друг другу случаи и приключения, произошедшие с нами на участке Москва – Батуми, и ждали странно пропавшего Гришу Кубатьяна. Может быть, он передумал ехать? А если просто задержался? Тогда мы должны встретиться в Алеппо.

Пока мы раздумывали, покинуть ли нам сие место или подождать ещё, к нам подошли какие-то правоохранительные сотрудники, желая проверить наши документы. Во многих городах бывшего Советского Союза есть обычай выявлять приезжих на вокзалах и проверять у них документы, так что поначалу нас это не удивило.

– Все на месте? вас семь? а восьмой есть? – спросил один из проверяльщиков. Наверное, кого-то из нас они уже видели. Впрочем, вопрос о восьмом больше никто не поднимал.

Один из сотрудников, оказавшийся начальником уголовного розыска города Батуми, собрал наши паспорта и предложил нам проехать в город для «проверки личности». Как бы специально для нас, около вокзала стоял пустой микроавтобус с водителем. «Это был бы неплохой вариант, – подумал я, – все вместе доедем до города, потом позвоним домой, сообщим, что всё в порядке, затаримся мандаринами и поедем на границу.».

Нас подвели к микроавтобусу, а человек с нашими паспортами сел в легковушку, припаркованную рядом. Это было подозрительно (вдруг он хотел украсть наши паспорта?), и я напросился в машину рядом с ним. Остальные погрузились в микроавтобус, и мы поехали по красивой дороге вдоль моря и мандариновых садов, навстречу такому приключению, какого и не могли ожидать.

Четырёхэтажное здание Уголовного розыска стоит практически в центре города Батуми. Многочисленные его помещения наполняют разные сотрудники южного вида. Непонятно, чем они занимались до нашего приезда (ведь по словам одного из них, в Аджарии – ноль преступности), но с появлением автостопщиков у каждого из них появилась работа. Нас развели по разным комнатам, расспросили о том, о сём и заставили писать «объяснительные записки» – как, когда, почему и зачем мы приехали в Батуми, чем мы занимаемся, какой у нас род занятий и семейное положение, – под диктовку сотрудников УгРо, на корявом русском языке.

«Семейное обстоятельство моё таковое, что…»

У одного из нас оказалась при себе «Вольная энциклопедия». Как нарочно, первой статьёй Энциклопедии оказалась Абхазия, и книга пошла по рукам, вызывая различные споры и нарекания.

АБХАЗИЯ: небольшая страна на берегу Чёрного моря, – читали они. – Специфика: 1992—93 гг воевала с Грузией, с которой граничит с юга. – Правильно. – В результате стала фактически суверенным государством… – Пачему суверенным? Гасударством?

Сотрудники УгРо стали носить Энциклопедию из кабинета в кабинет (где нам продолжали ещё додиктовывать наши идиотские объяснительные записки) и зачитывать первые строчки оной. Как правило, на первых строчках все угорали, начинали смеяться или спорить, и только начальник УгРо сумел изучить книгу более внимательно.

– Кротов, это ты Кротов? А почему Аджария не написана?

– Потому что мы здесь ещё не были, вот и не описали, – объяснил я. – Теперь вернёмся из путешествия и напишем про Аджарию. В следующем издании.