Зиновий Каневский - ЗАГАДКИ И ТРАГЕДИИ АРКТИКИ Страница 4

Поколение за поколением продвигались потомки новгородцев на восток, медленно обживая северную кромку материка Евразии, совершенно безлюдные острова и архипелаги Баренцева моря — Колгуев, Вайгач, Новую Землю и совсем уж немыслимо далекий Шпицберген, Грумант, как исстари называли его архангельские поморы (сам Архангельск был основан в 1584 г. в дельте Северной Двины и стал со временем основным северным портом России).

Их манила все та же Неизвестность, а в ней, в ее туманной дымке поморов ждали «мягкая рухлядь» (пушнина), моржовая (а впоследствии, когда они добрались до берегов Якутии, и мамонтовая) кость, шкуры и жир морского зверя, рыба, птица, олени. Они страдали и умирали от холода, голода, всяких напастей, погибали от несчастных случаев, теряли свои пробитые льдами, опрокинутые волнами суденышки, расставались с жизнью на пустынном безымянном берегу, исчезали бесследно, словно растворившись в безвестности. И упрямо, неукротимо шли на восток.

И вот уже за Обью, в стране, лежащей по берегам Пура и Таза, сказочно богатой пушным зверем, возникла «златокипящая» Мангазея, ставшая к началу ХVII в. торговой и административной столицей Сибирского Севера. А еще через несколько десятков лет мангазейские и енисейские казаки, с помощью которых Московское государство (поскольку новгородской вольнице да и самому Великому Новгороду к XVI в. пришел конец) осуществляло контроль над отдаленными территориями, добрались до крайних восточных рек — Яны, Индигирки, Алазеи, Колымы. Уже был «виден» конец Великой ледовой трассы.

В 1648 г. отряд казаков и промысловиков (или промышленников, как их здесь всегда называли), пройдя от устья Колымы через два полярных моря (Восточно-Сибирское и Чукотское), обогнул безымянный мыс, крайний северо-восточный мыс материка Евразии, и казачьи кочи вошли в пролив, разделяющий Азию и Северную Америку. Впервые в истории люди, плывшие по Ледовитому океану, оказались в Тихом. А через два с лишним столетия благодарные потомки нарекли крайний мыс континента именем командира казачьего отряда Семена Дежнева. Историческая справедливость восторжествовала? Да как сказать...

НЕСПРАВЕДЛИВОСТИ ОБЫЧНОЙ КАРТЫ

Считается, что чудес света семь. Однако едва ли не каждое новое человеческое поколение готово существенно расширить их список, и первым в таком дополнении становится, естественно, очередное, восьмое чудо. Для кого-то им, вероятно, стал паровоз или пароход. Для кого-то — лазер либо космический корабль. Да мало ли, в самом деле, чудес на свете, чудес природы, архитектуры, техники, искусства! Но мне почему-то кажется, что законным восьмым чудом света нужно признать обыкновенную географическую карту.

Во-первых, любая карта просто-напросто красива. Во-вторых, она всегда волнует, будоражит воображение, зовет в дальние края и моря. Пятилетнему ребенку, над кроваткой которого висит карта, она раз и навсегда открывает мир, Землю, а карта звездного неба — еще и Вселенную! В-третьих, карта являет собою могущественный инструмент познания, зримо создавая игрой красок, условных знаков, контуров, пунктиров облик ландшафта, природы той или иной местности, одновременно характеризуя ее экономическое развитие, степень ее населенности, уровень изученности. Есть, очевидно, и в-четвертых, и в-пятых, и в-десятых, но имеется среди достоинств любой географической карты одно, может быть, самое серьезное: карта человечна, она вобрала в себя тысячелетнюю историю людей, и первооткрывателей (они же первопроходцы), и мыслителей, и героев — в общем, наиболее достойных представителей человеческого рода, имеющих право на увековечение, на бессмертие. Имя на карте — этим сказано очень многое, оно — свидетельство уважения, любви, признания заслуг. Имя на карте...

На современной карте Советской Арктики несколько тысяч различных природных объектов носят имена людей, и едва ли не каждое имя заслуживает отдельного рассказа. Мысы, острова, проливы, бухты, горы, ледники, подводные хребты и целые моря названы в честь (и в память) этих людей. Прославленных и не слишком широко известных, наших современников и их далеких предшественников, гениальных ученых и промысловиков- охотников, истинных героев своего времени и сановников, многие из которых не только не внесли никакого вклада в изучение Арктики, но и яростно препятствовали любому прогрессу.

Вот и настала пора вспомнить Семена Дежнева, имя которого; хотя и с запозданием в двести с чем-то лет, заняло свое место на карте. Красивый и мрачный утес, обрывающийся в Берингов пролив, черная заснеженная скала с прилепившейся к ней четырехгранной башней- обелиском и бронзовым бюстом казака Дежнева — таким предстал в апреле 1984 г. этот мыс нам, пассажирам вертолета Ми-8, сопровождавшим группу челюскинцев в их поездке по Чукотке. Вертолет завис над ледяным морем, слева — мыс Дежнева, справа вдали — острова Ратманова и Крузенштерна, а между ними Государственная граница СССР — США.

Все в душе ликует, одна только мысль не дает покоя: почему этот мыс носит имя человека, игравшего в той экспедиции 1648 г. важную, но все же вторую роль? Куда делась фамилия руководителя, организатора того похода-плавания? Ведь историкам-то оно прекрасно известно, вошло в солидные монографии, никем не опровергнуто: Федот Алексеевич Попов, он же Федот Алексеев, он же Федот-Холмогорец (по месту его рождения, села Холмогоры под Архангельском, давшего затем миру Ломоносова).

Обращаемся к «Топонимике морей Советской Арктики», написанной ленинградскими полярными гидрографами С. В. Поповым (однофамильцем нашего героя) и В. А. Троицким. Она содержит несколько тысяч именных названий всевозможных географических объектов, даже весьма незначительных, и почти каждая фамилия снабжена краткой биографической справкой. Ищем Федота Попова. Находим: ледник Попова на Новой Земле, назван в честь изобретателя радио Попова Александра Степановича. Двигаясь дальше на восток вдоль северного побережья Евразии, видим остров Попова Федора в дельте Лены, названный в память жителя Туруханска, промышлявшего в этих местах в середине XVIII в. Затем— лагуна -Попова Степана на острове Врангеля, куда означенный охотник прибыл в 30-х гг. нашего столетия вместе с семьей из одиннадцати человек. А вот и мыс Попова на Чукотке, в бухте Провидения — нет, опять не то, это другой Попов, Андрей Александрович, адмирал и кораблестроитель, плававший в водах Тихого океана в конце прошлого века. Имени Федота Попова на карте нет.

Надо признать, что с «благодарной памятью потомков», как у нас иногда любят выражаться, холмогорскому помору Федоту Попову откровенно не повезло. А был он личностью незаурядной, задумал отыскать морской проход из устья Колымы на реку Анадырь в обход всей Чукотки. Попов просил «прикомандировать» к его экспедиции представителя власти, каковым и оказался уроженец Великого Устюга казак Семен Иванович Дежнев. Его казачий отряд был придан экспедиции «для государева ясачного сбору и для прииску новых неясачных людей и для государевых великих дел».