Джером Джером - Трое на велосипедах Страница 4

— Сразу видно, сэр, что вы в нашем деле не разбираетесь, — сказал он. — Как тут поставишь паруса? Ветер дует прямо с моря.

Я спросил:

— Капитан Гойлиз, признайтесь мне откровенно: что за штуку я нанял? Яхту или понтонный домик?

Вопрос его слегка озадачил.

— Это ял.

— Я вот что хочу узнать, — объяснил я. — Может ли эта лоханка ходить под парусом или она поставлена здесь на вечную стоянку? Если она стоит на мертвом якоре, то так и скажите, зачем же темнить? Мы разведем в ящиках плющ, пустим его вокруг иллюминаторов, на палубе посадим цветы, натянем тент, чтобы было поуютней. Если же, с другой стороны, она способна к перемещению…

— К перемещению! — взорвался капитан Гойлиз. — Да дайте мне нужный ветер, и «Гончая»…

Я поинтересовался:

— А какой вам нужен ветер?

Капитан Гойлиз почесал в затылке.

— На этой неделе, — продолжал я, — дул норд, зюйд, ост и вест во всех сочетаниях. Если на розе ветров имеется еще какой-нибудь ветер, то не стесняйтесь и скажите мне, я готов подождать. Если же такового нет и наш якорь еще не прирос ко дну, то давайте сегодня же его поднимем и посмотрим, чем это кончится.

Он понял, что на этот раз я от него не отстану.

— Есть, сэр! — сказал он. — Дело хозяйское, мне что скажут, то я и делаю. У меня, слава Богу, лишь один несовершеннолетний сын. Надеюсь, ваши наследники уж что-нибудь сделают для бедной вдовы.

Его похоронная торжественность произвела впечатление.

— М-р Гойлиз, — сказал я, — вы можете быть со мной откровенны. Могу ли я надеяться, что наступит такая погода, когда мы сможем выбраться из этой чертовой дыры?

Капитан Гойлиз вновь повеселел.

— Видите ли, сэр, — сказал он, — это берег хитрый! Если нам удастся выйти в море, то все пойдет как по маслу, но отчалить в такой скорлупке, как наша, — это доложу я вам, сэр, работенка не из легких.

Я расстался с капитаном Гойлизом, взяв с него слове не спускать глаз с погоды, как мать со спящего младенца, это сравнение принадлежит лично ему, и меня оно расстрогало. В двенадцать часов я увидел его еще раз — он занимался метеорологическими наблюдениями, выглядывая из окна трактира «Якоря и цепи».

Но в пять вечера того же дня мне нежданно-негаданно улыбнулась удача: на главной улице я встретил двух своих приятелей-яхтсменов; у них полетел руль, и пришлось зайти в Хардвидж. Моя печальная история их не столько огорчила, сколько обрадовала.

Капитан Гойлиз с командой все еще следили за погодой. Я помчался в «Голову короля» за Этельбертой. Вчетвером мы прокрались в гавань, где стояла наша посудина. На борту, кроме юнги, никого не было; мои приятели встали по местам, и в шесть часов вечера мы уже весело мчались вдоль берега.

Переночевали мы в Олдборо, а на следующий день были уже у Ярмуте. Тут нам пришлось расстаться: им надо было ехать — и я решил отказаться от яхты. Ранним утром на пляже мы пустили с молотка всю провизию. Я понес убытки, но мысль, что удалось насолить капитану Гойлизу, утешала. Я оставил «Гончую» на попечение какого-то местного морехода, который взялся за пару соверенов доставить ее в Хардвидж. Кто знает, может, и бывают яхты не такие, как «Гончая», может, и встречаются шкиперы, не похожие на мистера Гойлиза, но тот печальный опыт породил у меня стойкое отвращение как к первым, так и к последним.

Джордж также считал, что с яхтами много возни. Предложение Гарриса не прошло.

— А что если спуститься по Темзе? — сказал Гаррис. — Когда-то мы славно провели там время.

Джордж молча затянулся сигарой; я расколол еще один орех.

— Темза уже не та, что в былые времена, — сказал я, не знаю, в чем дело, но что-то явно не так, какая-то сырость; у меня начинается кашель.

— Да и со мной творится что-то неладное, — подхватил Джордж. — Не могу спать у реки, хоть убей. Весной я целую неделю жил у Джо, так каждую ночь просыпался в семь, и дальше сон уже не шел.

— Оставим и это предложение без последствий, — продолжил Гаррис. — Мне река тоже не по душе — разыгрывается подагра.

— Мне полезен горный воздух, — сказал я. — Как насчет похода по Шотландии?

— В Шотландии сыро, — сказал Джордж. — В позапрошлом году я был в Шотландии три недели и три недели не просыхал… не в том смысле, конечно.

— Хорошо бы съездить в Швейцарию, — предложил Гаррис.

— И не мечтай. Одних нас в Швейцарию ни за что не отпустят, — остудил его я. — Помните, как вышло в прошлый раз? Нам нужно найти такие условия, в которых чахнут нежные женские и детские организмы, найти такую страну, где дороги плохи, а гостиницы отвратительны, где нет никаких удобств и нужно работать ногами. Возможно, придется и голодать…

— Полегче на поворотах! — закричал Джордж. — Полегче! Не забывайте, я ведь тоже еду.

— Идея! — воскликнул Гаррис. — Велопробег! Путешествие на велосипедах!

Лицо Джорджа выражало колебания.

— Когда едешь на велосипеде, то дорога всегда идет в гору, — сказал он. — И ветер дует в лицо.

— Но бывают и спуски, и попутный ветер, — сказал Гаррис.

— Что-то я этого не замечал, — возразил Джордж.

— Лучше велосипеда ничего не придумаешь, — убеждал Гаррис.

Я был склонен разделить его восторги.

— И я вам скажу, куда мы отправимся, — продолжал он, — в Шварцвальд.

— Но это же сплошной подъем! — воскликнул Джордж.

— Не совсем, — возразил Гаррис, — скажем, на две трети. И вы забываете об одном.

Он опасливо огляделся и зашептал.

— В горы проложена железная колея, а по ней ходят такие вагончики с зубчатыми колесиками…

Тут отворилась дверь и появилась миссис Гаррис. Она сказала, что Этельберта уже надевает шляпку, а Мюриэль, так нас и не дождавшись, представила публике «Сумасшедшее чаепитие».

— Клуб, завтра, четыре, — прошипел мне на ухо Гаррис, я передал информацию Джорджу, и мы пошли наверх.

Глава II

Деликатное дело. — Что могла бы сказать Этельберта. — Что она сказала. — Что сказала миссис Гаррис. — Что мы сказали Джорджу. — Выезд назначен на среду. — Джордж предоставляет нам возможность расширить кругозор. — Наши с Гаррисам сомнения. — Кто на тандеме работает больше? — Мнение на этот счет сидящего спереди. — Что думает сидящий сзади. — Как Гаррис потерял свою жену. — Вопрос о багаже. — Премудрость покойного дядюшки Поджера. — Начало истории о человеке с сумкой

С Этельбертой я решил объясниться в тот же вечер. Для начала я сделаю вид, что неважно себя чувствую. Суть в том, что Этельберта это должна заметить. Я с ней соглашусь и объясню все переутомлением. Затем я непринужденно переведу разговор на состояние моего здоровья в целом: станет очевидной необходимость принять энергичные и безотлагательные меры. Я даже полагал возможным, проявив известный такт, повернуть дело так, что Этельберта сама предложит мне съездить куда-нибудь. Я представлял, как она говорит: «Нет, дорогой, тебе необходимо переменить обстановку. Не спорь со мной, тебе надо уехать куда-нибудь на месяц. Нет, и не проси, с тобой я не поеду. Тебе нужно побыть с другими людьми. Попробуй уговорить Джорджа и Гарриса — может, они согласятся поехать с тобой. Поверь мне, при твоей работе отдых просто необходим. Постарайся на время забыть, что детям нужны уроки музыки, ботинки, велосипеды, настойка ревеня три раза в день. Постарайся не думать, что на свете есть кухарки, обойщики, соседские собаки и счета от мясника. Есть еще на свете потаенные уголки, где все ново и незнакомо, где твой утомленный мозг обретет покой, где тебя осенят новые мысли. Поезжай туда, а я за это время успею соскучиться по тебе, по достоинству оценю твою доброту и преданность, а то я начинаю забывать о них — ведь человек, привыкая, перестает замечать сияние солнца и красоту луны. Поезжай и возвращайся отдохнувшим душой и телом, еще лучшим и умнее, чем сейчас».