Василий Песков - Вблизи от Рейна Страница 4

Много птиц. И все до единой наши знакомые — синицы, воробьи, в огромных стаях скворцы, стаи чибисов на осенних пролетах. Над пустеющим полем в одной точке трепещет крыльями пустельга. В южной части страны нередко видишь орлов. В одном месте остановились понаблюдать: высоко в небе парили два планера, и, словно соревнуясь с ними, на той же высоте летало семь или восемь орлов.

В баварском сосновом лесу раза четыре перебегали дорогу белки странной, почти черной окраски. И всюду в парках сновали дрозды, главным образом черные.

Бавария и баварцы — это все равно что Техас и техасцы, все равно что Габрово и габровцы, Одесса и одесситы. В каждой стране обязательно есть уголок особого колорита, где «все не так, как у всех». Легенды, анекдоты, шутки, насмешки лишь упрочняют гордость людей за свой уголок, за самобытный характер народа, за все, что в нынешний век стандартов умудряется сохранить нестандартность.

Ну как было не полюбоваться на пожилого баварца — в коротких, выше колен штанах, в огромных ботинках и в шляпе с пером он ехал на велосипеде в Мюнхен и вез на продажу в кошелке двух гусаков.

Это в Баварии в каждой деревне видели мы «майбаум» — высокую, увитую цветами мачту с гербами местного промысла: варим пиво, сеем пшеницу, портняжничаем, коптим свинину, делаем сыр и так далее. «Майбаум» ставят к майскому сельскому празднику. Дерево полагается охранять. И в то же время полагается непременно «майбаум» украсть, увезти и запросить потом выкуп — хорошую бочку пива. И если эта самая мачта не украдена местными молодцами — общее огорчение, вроде бы праздничный квас сварен был без изюминки.

Впрочем, какой там квас, Бавария — это пиво! «Четыре с половиной тысячи сортов! Честное слово, не вру!» — клялся нам престарелый баварец в пивнушке человек на пятьсот.

Спросите баварца, какой город на Земле главный. Ответит: Мюнхен! По Баварии протекает совсем еще молодой, не загрязненный Дунай. И Альпы припадают плечом к Баварии. Австрийский канцлер сказал, что любит бывать в Баварии: «Уже не Австрия, но еще и не ФРГ».

В южной, гористой части страны особенно часто видишь с дороги американские базы. Успело утвердиться что-то вроде «военно-базовской» архитектуры — бетонные черные башни в виде толстых грибов и между ними — колючая проволока. Такого рода грибов на этой не слишком просторной земле выросло много. Видишь то стрелой взлетающий самолет, то колонну черно-зеленых грузовиков с пулеметами над кабиной, то черные вертолеты со знаком армии США.

О хлебе

В булочной шварцвальдского городка Фрайбурга мы обратили внимание на висевшую на цепях старинную доску с резным изречением: «Когда мы думаем о еде, то первое, что приходит в голову, — хлеб».

В круговерти благополучной жизни, среди обилия всего, что потребляется человеком, простое — хлеб, соль, воздух, вода — принимается нами как нечто само собой разумеющееся, недорогое, доступное, неизбывное. Но сколько было крутых поворотов у жизни, когда хлеб и соль решали судьбу человека, когда все лукавые ценности отступали или даже летели в тартарары и обнажалось насущное: хлеб-соль. Опыт жизни заставляет помнить об этом, и мы говорим: «Хлеб всему голова» или вот так, по-немецки: «Первое, что приходит в голову, — хлеб».

Как немцы относятся к хлебу? Бережно, все — от пахаря до едока. Хлеб повсеместно тут высокого качества. Но он сравнительно дорог, в восемь-десять раз дороже нашего. И немец не покупает хлеба больше, чем на день. Вопрос: «Свежий?» — в булочной неуместен. Хлеб всегда свежий. Зачерствевший продается отдельно. Он вдвое дешевле свежего. (В Кёльне продавщица при нас окликнула двух турчанок, видимо постоянных клиенток: «Есть хлеб вчерашний!» — и те благодарно кивнули.)

Обращение с хлебом аккуратное. Некоторые изделия опоясаны бумажной фирменной лентой пекарни. И любую покупку тебе положат в пакет. Обилие мелких пекарен помогает сохранить разнообразие хлеба, не позабыть «дедовские» рецепты.

Ушло время, когда сам пекарь трубил по утрам в рожок: «Идите, хлеб испечен!» Но до сих пор в маленьких городках булочная является продолжением, фасадом пекарни — хлеб для продажи в корзинах носят прямо от печи.

Преимущественно хлеб пшеничный, разных форм и размеров, нередко с добавками — луковый хлеб, хлеб с изюмом, с маком, с тмином, с яблоками («яблочный карман»). Любителям ржаного хлеба продается что-то похожее на наш бородинский.

Не лишенная интереса история. Как-то в наше посольство в Бонне явился пекарь: «Меня зовут Клаус Штендебах. Я был в плену. Знаю рецепты вашего хлеба. Моя пекарня тут, по соседству. Хотите, буду печь для вас специально». И вот печет уже многие годы, понимая: у каждого народа свои привычки, свои вкусы, причуды, традиции. Когда мы с Клаусом говорили об этом, он сказал: «О! Вам обязательно надо побывать в Ульме. Там есть музей хлеба».

Ульм лежал у нас на пути, и мы заглянули в музей, расположенный почти что на берегу неширокого тут Дуная.

Музей частный, не коммерческий. Плата за вход, а также доход от продажи книжек-проспектов идет на дальнейшее расширение музея, научную обработку поступающих экспонатов и просветительскую работу.

Идея создать музей ульчанину-антифашисту Вилли Айзелену пришла в последние годы войны, когда слово «хлеб» для многих немцев означало «жизнь». Это был первый в мире музей хлеба. Сейчас, как объяснила нам фрау Шаллер, экскурсовод, музеи хлеба созданы в Бельгии, Франции, в северной части Федеративной Республики. Но этот был первый!

Десять тысяч экспонатов музея рассказывают о древнем и важнейшем изобретении человека. Почти из каменного века дошли до нас обугленные зерна пшеницы. Пять тысяч лет окаменевшей краюхе хлеба, испеченной на территории нынешней Швейцарии. Историю хлеба представляют ступы и жернова, орудия труда земледельца (от серпа до комбайна), водяные и ветряные мельницы недалекого прошлого, печи древних шумеров и модели современной пекарни. У этой истории были свои этапы, была революция, когда на смену пресной лепешке пришел хлеб кислый, квашеный. И все же поражаешься: как немного на громадном отрезке времени претерпела технология получения из злаковых зерен чуда с названием хлеб.

Первобытные люди, утверждает музей, хлебали жидкое варево из размолотых зерен. Потом, уронив случайно на горячие камни костра свою кашу, узнали вкус неведомого продукта. Первый хлеб пекли, обмазывая тестом горячие камни. Потом догадались обмазку накрывать глиняным колпаком. А это уже прообраз подовой печи и азиатского тандыра, дошедших до наших дней.