Тур Хейердал - В поисках рая Страница 40

Бельвас возражал. Белые покупают что хотят и сколько хотят, нынешний порядок очень хорош. Если отменить ограничения, все упьются до смерти. Все-таки пока хоть что-то сдерживает.

Предложение Боба провалилось.

Зато единогласно постановили вырыть канаву поперек деревенской улицы.

Общей мечтой было электрическое освещение и фонари на улицах, как на Таити. Решили выяснить насчет этого у губернатора.

Кто-то потребовал, чтобы на Фату-Хиве был свой штатный фельдшер. Мол, люди там живут совсем изолированно и лишены медицинского обслуживания.

— Нет, — отозвался другой участник заседания, — на Фату-Хиве нет никакого смысла наводить порядок. Пусть себе вымирают…

И деятели перешли к обсуждению предстоящего праздника.

В программе: пляски и песни. Белые это любят. Танцевать, как обычно: вертеть бедрами и напевать, размахивая руками, пока другие, усевшись в круг, отбивают такт.

В исполнителях не будет недостатка, так как богатые туристы охотно раскошеливаются, лишь бы увидеть редкостное представление.

А костюмы? Да, в самом деле!

— Лубяные юбочки, — решительно заявил Боб. — Из тонких ленточек. Это то, что им надо. На худой конец можно из бумаги сделать.

— Лубяные юбочки? — возмутились остальные. — Лубяные?! Нет уж! Слава богу, мы люди культурные. Белые костюмы и белые платья, одинаковые у всех! Чтобы вид был!

Разгорелись горячие дебаты. Сами танцоры мечтали о блестящих козырьках — Боб только что закупил оптом целую партию. Вот будет здорово: у всех блестящие козырьки! Губернатор придет в восторг.

В итоге постановили следующее: футбольная команда в полосатых майках прошагает с развевающимися знаменами от причала до деревни, чтобы придать встрече надлежащую торжественность.

После этого можно допустить и лубяные юбочки. Пусть танцоры выступят в шелковых сорочках и белых брюках, а юбочки наденут сверху.

Такое решение всем пришлось по душе.

Можно было встречать губернатора.

Глава девятая

В БЕЗЛЮДНОЙ ДОЛИНЕ КАННИБАЛОВ

Это было много дней спустя. Корабль губернатора ушел. Зато пришла шхуна. Минуло полтора месяца с тех пор, как мы на шлюпке Вилли сражались с океаном. Наши ноги совершенно зажили. Когда шхуна вновь подняла якорь, мы стояли на ее корме, прощаясь с островом. По пути на Таити нас опять высадят на Фату-Хиве. Мы твердо решили сделать еще одну, последнюю попытку. Заберемся еще дальше в глушь, чтобы совсем изолироваться от местных жителей.

Паруса наполнились ветром, и мы в последний раз увидели долину Атуона. На мысу стояло несколько стен — все, что осталось от лепрозория. Его сожгли. Якобы для того, чтобы убить бациллы и предотвратить распространение заразы. А больных разослали по домам…

Над синей гладью летел благословенный свежий пассат. Шхуна обогнула мыс и вышла в открытое море. На борту был опасный преступник, которого везли на Таити. Жертва табу — или болезненного воображения.

Это случилось в смежной с Атуоной долине, населенной горсткой полинезийцев. Двое из них перебрались сюда с Таити в поисках свободной земли, чтобы выращивать орехи и заготовлять копру. В той же самой долине стояло могучее дерево, на которое было наложено табу. Но парни с Таити ничего не боялись. Они заглянули в дупло запретного дерева и увидели там три черепа. Огромные черепа, подобных которым они никогда не встречали. Тотчас в таитянах заговорила коммерческая жилка: ага, есть что предложить богатым туристам!.. И находку спрятали в чемодан, для того чтобы потом переправить на Таити. Но с наступлением ночи черепа, как рассказывали после островитяне, начали жаловаться. Один из двух друзей решил положить их обратно в дупло, второй возражал. Тут в чемодане начались такие охи и причитания, что в соседних хижинах проснулись люди и пришли выяснить, в чем дело.

Причитания не прекращались. Вдруг на того, который отказался нести находку обратно, напало безумие. Он выхватил нож и бросился на товарища. После отчаянной борьбы безумца схватили и доставили в Атуону. И вот теперь его везут в тюрьму на Таити.

А черепа положили обратно в дупло.

Грустная судьба постигла Маркизский архипелаг… Белые успели натворить здесь немало зла, прежде чем оставили его в покое. Возделанные поля, расчищенные земли превратились в пустоши и покрылись зарослями. Впрочем, об этом мы знали давно, знали, что так было на крупнейших островах. Сегодня нам предстояло увидеть кое-что еще: как пышные леса и тучные пастбища превратились в каменистые пустыни. Такова судьба самых маленьких островков. Если на больших островах еще остались жители, то маленькие совершенно обезлюдели. Когда-то и они были обитаемы, об этом можно судить хотя бы по оставшимся каменным сооружениям. Люди исчезли, зато отлично чувствовали себя домашние животные, завезенные белыми. Здесь хищников нет, и ослы, коровы, козы, овцы и свиньи размножались с невиданной быстротой. Некому было истреблять их потомство. Огромные стада паслись на островках. Когда исчезла трава и листва, они стали поедать ростки и корни деревьев, глодать кору. А затем скот начал погибать от бескормицы.

Сегодня нам предстояло самим все это увидеть. Мы подошли к Мотане, гористому островку, который видели по пути на Хива-Оа. Здесь шхуна должна была пополнить свои запасы продовольствия.

Несколько полинезийцев принялись бить острогой разноцветных рыб, мы же направились в глубь необитаемого островка.

Крутой скалистый берег… Тропа идет в гору по сухому белому склону, сложенному галькой л песком. Кое-где торчат жалкие засохшие кусты с грубыми жесткими листьями. Больше никакой растительности нет. Солнце обжигает почву, которую больше не защищают густые кроны деревьев. Высохшие русла рек занесены песком. О прибрежные скалы разбиваются соленые океанские валы, от вида которых жажда только усиливается.

Всюду валяются иссушенные солнцем бараньи скелеты, изогнутые рога, черепа… Казалось, весь остров сплошь устлан ими. Галька, сухие кустарники и кости… В кустах сидели, звонко кукарекая, дикие петухи.

Поодаль от берега мы увидели овец с ягнятами. Испуганные животные, блея, прятались за кустами. Тощие, малорослые, с грязной шерстью, они улепетывали от преследовавших их моряков-таитян. Но люди мчались вдогонку за ними то вверх, то вниз по склону. Догнав, бросались на жертву, хватали ее за шерсть и взваливали на плечо. Овцу за овцой, ягненка за ягненком тащили в шлюпку.