Жюль Верн - Завещание чудака Страница 40

Добрых тысячу пятьсот миль предстояло ему «поглотить», направляясь к атлантическому склону Соединенных штатов!..

Он позволил себе только одно замечание:

— Если бы захватить Флориду, то у меня было бы еще несколько лишних сот миль!..

В Санта-Фе американцы хотели отпраздновать прибытие своего компатриота, организовав митинги, банкеты и другие подобные церемонии. Но, к своему большому сожалению, главный репортер газеты Трибуна принужден был от всех таких торжеств отказаться. Наученный опытом, он решил строго следовать советам почтенного мэра города Буффало не позволять себе задерживаться в пути, выбирать самые кратчайшие дороги и вознаградить себя экскурсиями позже, когда он уже приедет на место своего назначения.

К тому же телеграмма, отправленная ему предусмотрительным Бикгорном, заключала в себе новый маршрут, не менее всесторонне обдуманный, чем предыдущий, и товарищи просили Кембэла все время неуклонно придерживаться его. Вот почему он решил в тот же день покинуть столицу Нью-Мексико.

Городские возницы были уже осведомлены о том, что этот ультра-щедрый путешественник сделал для Изидорио, и Гарри Т. Кембэлу оставалось только выбирать, так как все предлагали ему свои услуги в надежде, что они будут так же хорошо награждены, как и их товарищ..

Без сомнения, может показаться странным, что Изидорио не потребовал для себя чести — что было почти его правом — довезти репортера до ближайшей железнодорожной линии, кто знает, может быть в тайной надежде прибавить еще сто тысяч долларов к тем, которые ему уже обеспечивала расписка Гарри Т. Кембэла. Но возможно также и то, что этот практичный испано-американец чувствовал себя настолько же усталым, насколько и удовлетворенным. Все же он пришел проститься с журналистом, который, уже сговорившись с другим возницей, собирался выехать из города в три часа пополудни.

— Ну, как, любезный? Все хорошо? — спросил его Гарри Т. Кембэл.

— Все хорошо, мистер.

— Ну, а я не считаю, что окончательно с тобой рассчитался тем, что привлек тебя к участию в моем будущем богатстве…

— Вы слишком добры, мистер Кембэл. Я не заслуживаю…

— Да-да… Я еще раз хочу выразить тебе свою благодарность и сказать, что без твоего усердия, без твоей преданности я приехал бы слишком поздно… Меня исключили бы из партии, если бы я запоздал хотя бы только на десять минут!

Изидорио выслушал эту лестную похвалу, оставаясь, как всегда, спокойным и насмешливым, потом сказал:

— Если вы довольны, мистер Кембэл, то и я тоже…

— А двое составляют пару, как говорят наши друзья французы, Изидорио!

— Значит, это — как для упряжных лошадей?

— Именно. А что касается бумажки, которую я тебе подписал, то храни ее очень бережно. Когда же ты услышишь, что обо мне все будут говорить как о победителе матча Гиппербона, то отправляйся в Клифтон, сядь на поезд, который привезет тебя в Чикаго, и иди прямо в кассу!.. Будь совершенно спокоен, я сумею сделать честь моей подписи.

Изидорио слушал, склонив голову, почесывая лоб, щуря глаза, с видом человека, который хочет что-то сказать, но не решается.

— Ну что же, — проговорил Гарри Т. Кембэл, — разве ты не считаешь себя достаточно вознагражденным?

— Как можно! — ответил Изидорио. — Но… эти сто тысяч долларов… это все… если вы выиграете?

— Подумай, любезный, сообрази… Разве же может быть иначе?

— Почему нет?

— Ну, послушай… разве я мог бы иметь возможность заплатить тебе такую сумму, если бы я не получил наследства?

— О, я понимаю, мистер Кембэл… я даже очень хорошо понимаю!.. Поэтому я предпочел бы…

— Что же именно?

— Сотню добрых долларов…

— Сотню вместо ста тысяч?

— Да, — спокойно ответил Изидорио. — Видите ли, я не люблю рассчитывать на случай, и сто добрых долларов, которые вы мне дадите сейчас, — это будет более основательно…

Делать было нечего, и Гарри Т. Кембэл — возможно, в душе сожалея о своей излишней щедрости — вынул из кармана сто долларов и передал их этому мудрецу, который разорвал его расписку и отдал ему кусочки. Репортер уехал, сопровождаемый шумными пожеланиями счастливого пути, и вскоре исчез из виду, уже мчась по шоссейной дороге Санта-Фе. На этот раз новый возница, без сомнения, проявил себя меньшим философом, чем его товарищ.

А когда Изидорио расспрашивали о причине принятого им решения, он отвечал:

— Что ж! Сто долларов — это хорошо… это — сто долларов!.. А доверия у меня к нему не было!.. Человек до такой степени самоуверенный!.. Видите ли… Я не поставил бы за его голову и двадцати пяти центов!

Глава XI. ПЕРЕЖИВАНИЯ ДЖОВИТЫ ФОЛЕЙ

Лисси Вэг была по очереди пятой отъезжающей. Прошло девять суток с того дня, как уехал из Чикаго Макс Реаль, до того дня, когда она, в свою очередь, должна была покинуть метрополию Иллинойса.

С каким волнением переживала она эту бесконечно тянувшуюся неделю, или, вернее, с каким волнением переживала ее Джовита Фолей! Она никак не могла успокоиться. Не ела, не спала — она не жила. Все приготовления к отъезду были сделаны на следующий же день после первого метания костей 1-го числа в восемь часов утра, а два дня спустя она заставила Лисси Вэг пойти с ней в Аудиториум, где должно было состояться второе метание игральных костей в присутствии все такой же многочисленной, все такой же взволнованной толпы. 5 и 7 мая произошли третье и четвертое метания костей. Еще сорок восемь часов — и судьба произнесет свой приговор подругам, которых больше не разделяли: они вдвоем составляли как бы одну личность.

Нужно, однако, выразиться более точно: Джовита Фолей всецело поглотила Лисси Вэг, а этой последней была предоставлена роль ментора, осторожного и рассудительного, которого, однако, не хотят никогда слушать.

Излишне говорить, что отпуск, который дал мистер Маршалл Фильд своей второй кассирше и своей главной продавщице, начался 16-го, на другой день после прочтения завещания. С этих пор обе молодые особы были избавлены от необходимости являться каждый день на Мадисон-стрит. Это несколько волновало более благоразумную из них, так как она сомневалась, сможет ли их патрон в том случае, если бы их отсутствие продлилось несколько недель, может быть даже несколько месяцев, обходиться без них.

— Мы сделали ошибку, — повторяла Лисси Вэг.

— Об этом все давно уже сказано, — отвечала Джовита Фолей, — но эту ошибку мы будем продолжать, пока это понадобится.

Говоря так, эта нервная, впечатлительная молодая особа не переставала ходить взад и вперед по маленькой комнате, занимаемой ими на Шеридан-стрит. Она то открывала единственный чемодан, в котором лежали белье и платье, приготовленные для путешествия, желая убедиться, что ничего не забыто, то принималась считать и пересчитывать имевшиеся у них деньги — все, что они сэкономили и превратили теперь в кредитные билеты и в золото, — которые не замедлят, конечно, поглотить гостиницы, железные дороги, экипажи и всякие неожиданности, к большому огорчению Лисси Вэг. И Джовита говорила об этом почти со всеми многочисленными жильцами этих громадных домов-ульев Чикаго, насчитывающих семнадцать этажей. Она то спускалась на лифте, то опять поднималась, едва ей удавалось узнать от кого-нибудь в толпе или из газеты какую-нибудь новость.