Жанна Голубицкая - Десять дней в Рио Страница 42

Портье «Miramar» не обращает на меня никакого внимания, туалет я нахожу быстро. На обратном пути замечаю бутик солнцезащитных очков — как сорока на блестящую безделушку, я беру уверенный курс на роскошные Chanel со стразами. Прошу продавщицу показать их мне и тут же примеряю перед зеркалом.

— Смотри, какая кариока! — слышу я за спиной родной язык, изобилующий гэканьем и оканьем. В свое время по диалектологии я проходила, что эти признаки выдают особенности диалекта жителей зауральских регионов. Громкое же ржание выдает, что носители этих признаков речи нетрезвы.

В зеркале вижу троих дюжих хлопцев в семейных цветастых трусах, изображающих шорты. Судя по белому цвету кожи, это «свежачок» — туристы, только что с самолета. А судя по выговору и запаху перегара, эти путешественники из непуганой российской глубинки весь неблизкий путь в Южное полушарие расслаблялись коронным русским способом. А сейчас вот пивком местным поправляются. Что-то брататься с такими земляками мне неохота, и, вместо радости от встречи с соотечественниками на бразильской чужбине я прикидываюсь ветошью. Изображаю полнейшее непонимание и лишь дежурно улыбаюсь в зеркало, меняя очки от Chanel на пару от Gucci. Примеряю, кручусь перед зеркалом, а сама слежу в зеркало за хлопцами, благо через темные стекла очков направление моего взгляда им незаметно.

— Блин, вот говорил я тебе, Вован, учи инглиш! — хлопает веснушчатый русский богатырь своего белобрысого товарища с красным лицом. — Вот не пропил бы ты все уроки, мы бы сейчас пригласили телочку на рюмочку, гы! А то хлянь, какая у ней попа, а нас, блин, ми хрена не понимает!

— У бразилок у всех такие ж… — философски отмечает красномордый Вован, глубокомысленно рыгая. — А ты, Колян, сам дурак. Сам-то чё не учил, а? Чё за прикол?

— Да ладно, не бухти, Вован! — примирительно вступает третий соотечественник, пузатый мужичок, увешанный золотыми цепями и перстнями и с модными бачками на лысеющей голове. По виду из всего трио он самый старший и самый трезвый. — Вы оба чудаки на букву «м», пацаны! Телки на всей планете настоящих мужиков без слов понимают, усекли? — Мужичок со значительным видом поднимает вверх средний палец.

— Гы-гы-гы! — радуются Вован и Колян. — Вот ты, Евгеньич, ей и объясни, что мы ее того… Ангажировать желаем.

— Не вопрос! Только вы хари-то попроще сделайте, а то дама испугается, — солидно кивает тот, кого назвали Евгеньич, и направляется ко мне.

Вижу это в зеркале и готовлюсь разыграть сценку «моя твоя не понимай».

— Э-э-э, — тянет Евгеньич, приосаниваясь и смешно подбирая волосатое пузо, торчащее из-под майки с надписью «Россия». Патриот, однако! — Сеньорита! Ви энд ю, тугезер, тудэй, вино, диско!

Бедняга выдает весь свой стратегический запас английских слов и — вероятно, в качестве самого весомого аргумента — потрясает раздутой кожаной барсеткой, странно сочетающейся с его веселенькими ситцевыми шортами до колен и вьетнамками.

Широко улыбаюсь и хлопаю глазами:

— Que? De que se trata?[13]

Эх, спасибо филфаку за хорошую языковую память! За три неполных дня в Рио я уже нахваталась самых расхожих реплик и теперь могу вполне убедительно изобразить кариоку. Правда, только перед полудикими российскими аборигенами.

— Трата? Какая еще трата, гы-гы-гы! — веселится рыжий Колян. — Траты мы все берем на себя — точняк, пацаны? Твоя трата только одна — приласкать нас, как вы тут умеете!

— Заглохни, чмо! — на правах старшего осаждает приятеля Евгеньич. Двухметровый рыжик обиженно насупливается.

— Улыбку нарисуй, в натуре! — велит ему Евгеньич, а затем обращается ко мне: — Вот мы… то есть ви… — туристо! Фром Раша! — и старшой обводит широким жестом Коляна и Вована, которые к этому моменту уже успевают приосаниться и сменить дебильные ухмылки на некое подобие приветливых улыбок.

— Фром Раша виз лав, гы-гы-гы! — острит Вован.

— Лав кариока! — Колян, сально ухмыляясь и причмокивая, рисует руками в воздухе песочные часы.

— Слышь, Колян, — набычивается вдруг Вован. — А чо за криока такая? Ты хде понабрался? Мож, креолка все-таки?

— Да ты гонишь, Вован! В натуре гонишь! В самолете нахерачился в зюзю, вот и забыл! Нам же пацаны с Ебурга в пути втирали, что местных телочек называют кариока! В натуре Борю с Ебурга забыл? Они ж нам весь путь под вискарь задвигали, шо каждую зиму в Натал приезжают за кариоками.

О, Натал! Об этом городе на северо-востоке Бразилии я тоже много слышала от своего соседа по креслу в самолете Луиса Эдуардо. Как и во всех провинциальных бразильских городах, местное население Натала живет очень бедно. Но, как и у других прибрежных провинций, у Натала есть два козыря — океан и шикарный климат. А у местного населения в избытке главного достоинства нации — красоты, веселья и легкого отношения к плотским утехам. Именно поэтому, если верить моему попутчику-бразильцу, Натал стал центром секс-туризма со всего мира. Туда стекаются охотники за любовными приключениями обоих полов — чаще, конечно, американцы и европейцы. Но в последние годы стало и немало русских. Муниципальные власти Натала ответили на туристический приток «по интересам» адекватно — в городе полно заведений «под красным фонарем», ночных клубов, дешевых почасовых отелей и прочих злачных заведений.

— Слышь, мужики, — встревает Евгеньич. — Чё вы между собой-то трете, когда дело стоит? Давайте, улыбнитесь, шо ли!

— Гы-гы-гы! — послушно осклабливается на меня Вован.

— Гы-гы-гы! — вторит ему Колян.

Мой запас португальских слов тоже невелик, поэтому приходится пользоваться тем, что у моих «кавалеров» его и вовсе нет:

— Obrigado, — говорю я скромно, потупив очи. — A que? Por favor, a jardim![14]

— У-у! — с оттенком уважения тянет Колян. — Не по-нашенски! По-нашенски не шпрехает ни хрена! Слышь, Евгеньич, может, ну ее совсем?

Я демонстративно погружаюсь в выбор новых очков на стенде и завожу с продавщицей предметный долгий разговор о брендах солнцезащитных очков. Чудесно, что эта сеньорита болтает по-английски! Все равно мои хлопцы его не понимают тоже и лишний раз убедятся, что я — самая настоящая кариока.

— Ну да, — важно говорит Евгеньич, который, судя по всему, в троице главный. — С ней хлопот не оберешься! Пока объяснишь, что, куда, почем… А нам завтра с самого ранья уже на Игуасу выметаться. Пошли лучше к Люське с нашей группы, к ней в номер симпотную липецкую телочку подселили. Такая в соку! И сразу видно, что давать хочет и будет! — Евгеньич выразительно чавкает.

— В натуре, с нашими быстрее договоримся! — поддерживает его Колян. — А в Рио мы еще после Амазона перед отъездом целых два дня зависать будем. К тому времени мы уже освоимся, вот тогда кариок и попробуем!