Григорий Федосеев - Злой дух Ямбуя Страница 43

Тут, на склонах, не видно признаков жизни. Курумы еще «молодые», неустойчивые. Им нет еще и миллиона геологических лет. На камнях не видно никаких лишайников, самых нетребовательных представителей растительного мира. Здесь еще активно продолжается разрушительный процесс гор.

Мы переползаем через прилавки, протискиваемся в щели между крупными обломками, прыгаем с камня на камень. Ниже неожиданно натыкаемся на тропку. Она помогает нам выбраться из хаоса руин; и тут наконец мы видим каменные стояки, о которых написали строители на ноге пирамиды.

Тропка бежит вкось склона по ягелю. Мы прощупываем глазами каждую вмятину на ней, каждый куст, каждые потревоженные лишайники, осматриваем каменные стояки. Нет, человек и тут, кажется, давно не ходил.

Ниже тропка заметнее. В воздухе разлит хвойный аромат. В лицо бьет тугой теплый ветер. Податливые стланики гнутся под ним, припадают к земле.

Через полчаса вступаем в заросли редких кустарников. Дальше они постепенно густеют, исчезают просветы.

Откуда-то доносится одинокий крик хищной птицы. Мы останавливаемся. Небо пустое. Неужели где-то поблизости пируют орлы? Мои нервы за последние дни, кажется, слишком взвинчены.

Павел скручивает цигарку. Красным огоньком вспыхивает спичка у рта, и синеватый дымок прикрывает его лицо. Крик хищной птицы не повторился, но тревожные мысли, навеянные им, так и остались в душе.

Стланики неохотно пропускают нас. Пахучие ветки хлещут по лицу, стелющиеся по земле стволы мешают идти. Зато сколько в этих зарослях хвойной свежести!

— Глухарь, смотрите, глухарь! — слышу шепот Павла позади.

Я давно заметил темное пятно на дереве, но не мог разобрать, что это такое. Прячась за стланик, мы подбираемся поближе, одновременно выглядываем, — да так и замираем: на макушке высокой лиственницы висит котелок, зацепившись дужкой за сломанную вершину.

— Что за чудо! — восклицает Павел.

— Откуда бы котелку взяться? — говорю я, пораженный находкой не меньше моего спутника. — Кому и зачем понадобилось повесить его на вершине?

Павел, не торопясь, вытаскивает из рюкзака топор, плюет на ладонь, подходит к лиственнице.

— Никудышные мы с вами следопыты! Котелок за глухаря приняли, — говорит он и ударяет топором по стволу.

От первого удара топора котелок вздрогнул вместе с. вершиной, зазвенел, будто ожил. Но не упал. Его бури не смогли сбить, а что удар топора! Пришлось рубить лиственницу.

Видно, котелок долго висел на дереве: железная дужка вся изъедена ржавчиной, стенки внутри позеленели. Но он был еще крепкий.

— Да ведь это экспедиционный котелок. Но такие котелки в тайге не бросают. Не иначе тут кроется какая-то чертовщина!

— Не слишком ли много здесь этих чертовщин! — перебил я Павла.

— Посмотри-ка, не клеймо ли это на ушке?

Павел взял у меня котелок, достал нож, соскоблил с ушка ржавый налет. Ясно обозначились две буквы:

«С. П.»

— Сергея Петрика этот котелок. — Павел нахмурился.

— Неужели он на гольце заблудился и погиб?

— Да где же тут заблудиться — все на виду. Что-то другое случилось.

— Странно… Почему же люди весною не заметили котелка? Ведь они долго искали Петрика.

— Все были убеждены, что он утром ушел с гольца поохотиться на болото, там и искали, — ответил Павел. — А позже решили, что парень погиб в зыбуне.

— Каким же образом котелок его оказался так высоко на лиственнице?

— Может, он на шатуна нарвался?

— Весной шатунов не бывает… Вот ведь задача!

Мы долго ходили вблизи срубленной лиственницы, осматривали каждый кустик, каждую полянку, заглядывали под камни, вскрывали подозрительные холмики зеленого мха — и все напрасно. Время ли стерло следы событий или их вовсе тут не было?

— Пошли, Павел, после вернемся сюда, когда найдем Елизара, — сказал я, и мы двинулись дальше.

Где-то слева в зарослях стланика опять прокричала хищная птица. Послышалось резкое хлопанье крыльев, но никто с земли не поднялся.

Мы шагнули на звук. Неприятное чувство вызвал этот хищный крик. Пробежали ложок. Где-то близко должны быть птицы. Но никого нет. И крика не слышно. Перешли еще один ложок. Вернулись обратно. Что за дьявольщина?! Неужели обманулись — и это кричала не хищная птица? А кто же? Не Харги же тешится над нами?

Долгий день разлился по зарослям теплом. Нежно вечерело. Над землею дремотный покой. И легкие облака, белые, бесконтурные, спешили к далекому горизонту, опережая уставшее солнце.

Подумалось об Илье. Не натворил бы он чего на таборе! В порыве злобы сожжет рацию, палатки, постели, уничтожит продукты и уйдет. От него всего можно ожидать… И я уже не мог освободиться от тревожных мыслей.

— Уже поздно, давай-ка подвигаться к стоянке, — предложил я.

— Пора. У меня в восемнадцать часов связь со штабом, — охотно откликнулся Павел.

Свернули влево от тропки к косогорам, через стланики, овражки, стали спускаться к подножью Ямбуя. Изрядно проголодались, решили у первого же ручейка перекусить. Вот и край зарослей, впереди широкий лог, весь открытый, заросший ягелем, обставленный с боков ельниками. По дну его серебрится ручеек, стекающий к болотам.

С маленького пригорка хорошо была видна равнина, изъеденная озерами, как оспой, и прикрытая лоскутами зеленой тайги. Павел ушел с котелком к ручью за водою, а я, сбросив котомку, стал осматривать местность.

— Чайку вскипятим или закусим и запьем холодной водою? — спросил Павел, ставя котелок на камень и присаживаясь ко мне.

— Чайку бы хорошо попить.

— Недолго и согреть, я мигом соберу дровишек. — И он хотел было встать, да так и остался на корточках, не отрывая глаз от чего-то замеченного им в логу.

— Видите? — прошептал Павел. — За ельником на склоне. — И он показал пальцем в сторону холма, что виднелся за боковым распадком на расстоянии полукилометра от нас. — Смотрите через край ельника и чуть выше — черное пятно шевелится.

Я направил туда бинокль — и чуть не ахнул: будто рядом со мною беспечно копался в земле приземистый и неуклюжий медведь, весь поглощенный кормежкой.

— Да ведь это вчерашний шатун, будь он проклят! — вскрикнул я.

Я узнаю его. Узнаю не по приметам, а скорее всего каким-то внутренним чутьем. Это он добывал меня из ловушки, и я загораюсь желанием отомстить ему. А медведь поворачивается к нам мордой, показывает широкий белый нагрудник. Сомнения нет — шатун! Вот теперь мы один на один. Кто кого…

Проверяю карабин — полностью ли заполнена патронами магазинная коробка, а сам поглядываю на склон, как незаметно подобраться к шатуну.