Сергей Марков - Путь к Большой Земле Страница 43

Неотвязная мысль снова овладевает Николаем Дауркиным. Он составляет карту 1774 года и помещает на ней крепость с надписью: «Деревянная крепость той Большой земли…»[94]

Дерзания Федора Розмыслова и походы Дауркина вместе с господами геодезистами были тесно связаны с теми трудами, что совершали сподвижники Креницына и Левашева под небом Северной Америки.

ГИБЕЛЬ ПЕТРА КРЕНИЦЫНА

Карл Третий, король испанский, был встревожен русскими успехами на севере Тихого океана. Монахи-францисканцы держали совет с капитанами кораблей, отправлявшихся к 50° северной широты. Это было в 1769 году. Вот когда снова вспомнили о сказочном Аниане! Возникли католические миссии в Калифорнии. Брат Жюниперо поставил на морском берегу крест с надписью об основании Монтерея. Одновременно монахи стали застраивать Сан-Диего. Но выше 36°48' северной широты испанцам тогда продвинуться не удалось, как они ни старались. В 1770 году, после бедствий, перенесенных на Умнаке, в Болыперецк и Охотск возвратился Афанасий Очередин. «Компанионы» В. Шилов, И. Лапин, А. Орехов были обрадованы богатой добычей, доставленной подштурманом в трюмах «Святого Павла». Он привез бобров и много лисиц. Лисьи острова оправдывали свое название.

На пановском корабле пришел и Евстрат Деларов, македонский грек, добывший более пяти тысяч бобров. Вернулись Вторушин со Смолиным с Умнака и Уналашки, Коровин и Коренев на «Петре и Павле», побывавшие на Андреяновских островах. (Более раннее плавание на «Живоначальной Троице», их исследования и знакомства с мужиком Кашмаком мы уже описывали под 1764 годом.)

Сдав умнакских лисиц, Афанасий Очередин принялся за составление карты Алеутских островов[95]. Эта карта настолько понравилась камчатскому и охотскому начальству, что шиловский мореход вскоре был затребован в Иркутск в губернаторский дом, куда он и привез свой чертеж.

Панков на «Святом Александре Невском» двинулся к Ближним островам, обрекая себя на четырехлетние скитания в бобровых водах. Иван Соловьев, знаток глубника, межника и обедника, держал свой путь к Уналашке на корабле «Святой Павел». К родным берегам он возвратился только через пять лет.

Набравшись сил в Нижне-Камчатском остроге, герои Восточной экспедиции приготовились к отплытию в Охотск. Но их постиг страшный удар. Однажды Петр Креницын вместе с казаками Иваном Черепановым, Василием Сизовым и Семеном Каюковым плыли в лодке по реке Камчатке. Утлую посудину внезапно захлестнуло высокой волной. Креницын и Черепанов пошли ко дну и утонули.

Начальство над экспедицией принял Михаил Левашев. Он поднял паруса на гукоре «Святой Павел», а Афанасию Дудину-меньшому передал галиот «Святая Екатерина». В самом начале августа 1770 года оба корабля пришли в Охотск, где их встретил Федор Плениснер; Спустив флаги на судах, Левашев передал их начальнику порта и трудными сухопутными и речными дорогами двинулся в сторону Якутска. Небольшая часть людей, участвовавших в плавании, остались на Камчатке. Среди них были штурман Максим Чурин и подштурман Дмитрий Бочаров.

БРАТЬЯ ШМАЛЕВЫ ПИШУТ МИЛЛЕРУ

Казак-чукча Николай Дауркин в марте 1770 года снова вышел из Колымского острога вместе с теми же господами геодезистами к Лаптевскому маяку. Четыре дня двигались они к Медвежьим островам, перешли на пятый остров. Сойдя на морской лед, путники устремились к северу, целую неделю искали окраину Американской матерой земли и опять остались в горьком разочаровании.

В Петербурге, у адмирала Алексея Нагаева, уже сидели сибирский гость Тимофей Шмалев и никому не известный десятник Федор Лобашков. Десятник отдал Нагаеву описание устья Колымы и Медвежьих островов. Конечно, здесь шел разговор об Америке — о том, прилегла ли она своим краем к Медвежьим островам. Бумаги Лобашкова до сих пор не разысканы.

По Петербургу Тимофей Шмалев ходил в сопровождении «американца» — алеута Осипа Кузнецова, которого он привез для показа двору.

В миллеровских «Портфелях» лежит «Примечание» Шмалева об этом «американце».

В 1770 году начинается переписка между братьями Шмалевыми и Миллером, и с этого времени знаменитые миллеровские «Портфели» начинают пухнуть от донесений, примечаний и описаний, составленных братьями — знатоками русских дел на Восточном океане[96].

В самом начале 1771 года Г. Ф. Миллер в письме к И. А. Эйлеру сообщил о том, что на пути из Москвы в Тобольск умер какой-то «американец». Это был Осип Кузнецов, возвращавшийся на Камчатку со Шмелевым.

В этом же письме Миллер жаловался на швейцарца Энгеля — того самого, что составлял несовершенные карты Берингова моря и обвинял Миллера в «удлинении берегов» Российской империи на Северо-Востоке.

Берега эти действительно собирались тогда удлинять, ибо граф Иван Чернышев, вице-президент Адмиралтейств-коллегии, в начале 1771 года ставил вопрос о новых исследованиях на Восточном океане.

Карта Нагаева, составленная по рассказам и отчету десятника Лобашкова, была немедленно поднесена Екатерине Второй. В Тобольск поскакал курьер с письмом Чернышева к губернатору Денису Чичерину. Адмиралтейств-коллегия требовала сообщить подробно о гибели Креницына и ускорить доставку всех бумаг, карт и журналов его экспедиции. Казак-чукча Николай Дауркин разведывал морской берег от Колымы до Баранова камня.

ЛЕВАШЕВ В ПЕТЕРБУРГЕ

В октябре 1771 года Михаил Левашев достиг Петербурга, который покинул более семи лет назад.

Вскоре Адмиралтейств-коллегия принимала от него рапорт о деятельности Восточной экспедиции и особый «Экстракт». Полностью он назывался так: «Экстракт из журналов морской секретной экспедиции под командою флота капитана Креницына и капитан-лейтенанта (что ныне капитан) Левашева разных годов в бытность их в гой экспедиции, с 1764 по 1771 годы». К «Экстракту» Левашев приложил записки — об Уналашке и ее жителях, об ясаке, о русских промышленниках, добывающих уналашкинских лисиц.

Убеленный сединами Алексей Нагаев с юношеским пылом взялся за изучение бумаг и карт Восточной экспедиции. Он хотел полностью напечатать путевые журналы мореплавателей, составить жизнеописания Креницына и Левашева, но не смог этого сделать.

Обзор событий 1771 года мы закончим на походе Ивана Соловьева. Шалонник — ветер поморов — наполнял паруса «Святого Павла», когда, перезимовав на Курилах, Соловьев пошел к Лисьим островам, к Акуну, где и провел зимы 1771 и 1772 годов.

В 1772 году уже известный нам Василий Шилов, Иван Лапин и тульский оружейник Афанасий Орехов вверили бот «Святой Владимир» устюжанину Василию Шошину и Потапу Зайкову. На пути к вновь обретенным островам мореходы зазимовали на Командорах К берегам Северной Америки двинулся и Дмитрий Брагин, но его корабль выкинуло на скалы у южного конца Камчатки, где брагинцам пришлось остаться до весны. Бывалый Иван Коровин устремился к Андреяновским островам.