Исидор Кацнельсон - По неизведанным землям Эфиопии Страница 43

Таким образом, А. К. Булатович не только был достаточно хорошо знаком со специальной литературой, но и вполне отдавал себе отчет в том, чего достигли другие путешественники, заслуги которых он не хотел и не мог себе приписать.

В. Боттего достиг устья реки Омо 30 августа 1896 года — на полтора года раньше А. К. Булатовича. Ню если сравнить карты этих двух путешественников, то результат сравнения будет не в пользу итальянца горы по правому, западному, берегу Омо нанесены им в самых общих чертах, очень приблизительно намечено и северное побережье озера Рудольф. Да и маршрут В. Боттего отличен от пути, пройденного Булатовичем. Проследовав дальше Булатовича на юг вдоль западного берега озера, В. Боттего и его спутники повернули обратно на север к реке Шаши и вдоль нее вышли к Собату, нанося на карту все очень обобщенно и схематично. Булатович же перевалил впервые через северные отроги хребта между реками Умоме и Дидесса еще 16 ноября 1896 года, а затем также впервые пересек эти горы в различных направлениях, определив астрономически ряд пунктов, и произвел маршрутную съемку, что дало возможность составить первую подробную карту этой обширной и почти неисследованной области. Он установил, что открытый им хребет служит водоразделом между бассейнами Нила и озера Рудольф, а северные его отроги образуют водораздел рек Габы, Дидессы, Баро и других.

А. К. Булатович открыл несколько новых горных вершин и уточнил местоположение других, ошибочно определенных Д. Смитом. Вот почему он имел основания заявить: «Я первый европеец, прошедший через часть этих областей и открывший настоящий хребет. Через последний я перевалил в разных местах, поднимался на некоторые его вершины и проходил по его гребню».

Весной 1898 года были победоносно завершены все военные экспедиции, придпринятые Менеликом II к западным и южным границам империи. Рас Меконнен покорил Бени-Шенгул, дадьязмачи Демесье и Тасама вышли к Белому Нилу и нижнему течению Собата. И, наконец, Вальде Георгис водрузил эфиопский флаг на берегу озера Рудольф. Но эти победы не принесли Эфиопии покоя и безопасности. Успехи Менелика II заставляли его врагов действовать более решительно.

Самым опасным противником Эфиопии оставалась Англия. 1 мая 1898 года Власов писал в Петербург: «…утвердившись в Эфиопии без труда и с самыми незначительными затратами, Англия может навербовать и держать в постоянной готовности прекрасную армию в 200–400 тысяч человек и, перебрасывая ее, по мере надобности, в свои африканские владения, сделаться повелительницей всей Африки. Эти стремления ее могут осуществиться лишь тоща, когда Судан будет лежать у ее ног и она твердой ногой станет на границах Эфиопии с севера — в Кассале и Хартуме, с запада — по Белому Нилу и с юга — в Уганде и у озера Альберта, куда ведется уже железная дорога от порта Момбаса». Действительно, движение английских колониальных армий осуществлялось именно в этих направлениях. Тревожные сообщения одно за другим поступали в Аддис-Абебу. Рас Меконнен известил императора, что с курьером из Джибути им получена информация о занятии англичанами Хартума.

Англо-египетские войска вошли в округ Калабата, лежавший в сфере влияния Эфиопии.

Обеспокоенный этими событиями, Менелик запросил английского посла Гаррингтона каковы дальнейшие намерения Англии? Гаррингтон отвечал, что ничего не знает. 28 октября посол Англии Посетил Власова и сообщил ему, что англо-египетские войска заняли Росайрес на Голубом Ниле и готовятся захватить Метемму. Теперь намерения Англии прояснились окончательно. Через день Власов сообщает в Петербург: «…стремления Англии направлены в данное время к тому, чтобы ввести Эфиопию в рамки границ, отведенных ей на всех европейских картах, а именно от юго-западного угла Эритреи или юго-вюсточнее Кассалы по 35-й градус восточной долготы до 6-го градуса северной широты. Так что с занятием Хартума и Омдурмана дальнейшие завоевания Англии ведутся не против Судана, в строгом смысле, а против Эфиопии». Позиция Англии отчетливо выражалась в поведении английского посла. Гаррингтон то груб и заносчив, нахален и чванлив, то вкрадчив и велеречив. Его не только не любят при дворе Менелика II — его ненавидят. Едва английские войска вышли на границы Эфиопии, Гаррингтон сделался самоуверенным. Он стал посмеиваться над эфиопами, над императором, учить эфиопов манерам, угрожать отъездом. В конце концов он отказался послать запрос Менелика в Лондон по поводу занятия эфиопских территорий англичанами, мотивируя свой отказ тем, что эти территории, по его мнению, не принадлежат Эфиопии.

Но Лондон хотел обещаниями и компромиссами успокоить Менелика и заставить его примириться с захватами. И Гаррингтон от развязной самоуверенности переходит к лицемерной благожелательности он почтительно просит Менелика принять его для личных переговоров до спешному делу.

Стремясь повлиять на негуса, Англия отнюдь не рассчитывала лишь на дипломатические способности посла Гаррингтона. Осенью 1898 года в провинции Тигре начался мятеж. Рас Мангаши, сын императора Иоанна IV от морганатическото брака, поднялся против Менелика, задетый уступкой Италии части земель, унаследованных им от отца. У раса Мангаши, конечно, не было никаких шансов на победу его малочисленная армия не могла бы сопротивляться войскам негуса. Понимая это, Мангаши 17 сентября прислал Менелику челобитную с повинной. Менелик не хотел братоубийственной войны, которая истощит и ослабит страну. Поэтому он ответил Мангаши, что готов простить его, если его раскаяние искренне и если он сам придет в Аддис-Абебу с повинной. Рас Мангаши прислал негусу депутацию, но сам в Аддис-Абебу не явился. Что удерживало его? Конечно, он боялся гнева Менелика и ответственности за поднятый мятеж. Но существовала и другая причина, более важная. Руки его были связаны англичанами и итальянцами. Ведь именно они инспирировали феодальный мятеж в Тигре. Итальянский посол уговаривал Менелика лично предпринять экспедицию против Мангаши. Англия хотела отвлечь силы и внимание Менелика от своих захватнических действий.

Англичане интриговали не только в Тигре, но и в других провинциях Эфиопии. Вскоре стало известно, что пегус Годжама Текло Хайманот вступил в тайные сношения с англичанами и готовит восстание против Менелика. Это была серьезная опасность. Годжам находился у самого театра военных действий англо-египетской армии. Власов писал об этом: «…вне всякого сомнения, Англия окажет негусу Текло Хайманоту самую энергичнуго поддержку, при условии получения от последнего права занять главные удобные доступы и входы, ведущие через Годжам в сердце Эфиопии, вернее, ключи к ней».