Андрей Троицкий - По Америке с русской красавицей Страница 45

На одной из конференций в Белом доме корреспондент ИТАР-ТАСС задал высокопоставленному чиновнику такой вопрос:

– В США слишком много оружия из-за того, что здесь демократия. Именно поэтому в Америке так много убивают. Не кажется ли вам, что демократические свободы нужно корректировать? Тогда и жертв огнестрельного оружия станет меньше?

Я не записал ответ представителя госдепа. Но есть вопросы, которые можно не воспринимать серьезно. Для этого корреспондента демократия – это ствол в кармане. Чем меньше демократии, тем меньше стреляют. Но статистика, как к ней не относись, говорит об обратном.

Если обратиться к цифрам, – убийств в вооруженной до зубов Америке в два с половиной раза меньше, чем в безоружной России. Может быть, корреспондент этой статистики не знал. Но он может восполнить пробел: это открытые данные, все есть в интернете и статистических справочниках. По другим данным, убийств в России не в два с половиной, а в четыре раза больше. Но, как бы то ни было, в два с половиной раза или в четыре, – счет не в нашу пользу. Это факт.

Главное орудие убийства не пистолет, как в Америке, а кухонный нож, в крайнем случае – тяжелая сковородка. Уверен: в те времена, когда в России разрешать свободно продавать и носить пистолеты, – цифры значительно вырастут. Выходит, пистолет в женской сумочке или обрез под прилавком не спасает от изнасилований, грабежей и разбоев. Так зачем же вооружать население? Дайте убедительный ответ, – и я первый побегу голосовать за разрешение на покупку и ношение пистолетов.

За ужином я изложил свои доводы Рите. Она выслушала очень внимательно, уточняла и переспрашивала. А когда рассказ подошел к концу, задумалась на минуту и сказала:

– Да… Похоже, это тот редкий случай, когда мужчина прав.

Я расслабился, чувствуя себя победителем. Расплатился с официанткой и, допивая кофе, стал смотреть куда-то в пространство.

– И все-таки что-то тут не так, – сказала Рита. – В картине не хватает завершающего штриха. Или я чего-то не понимаю. Без ответа остается главный вопрос. Почему безоружные русские убивают больше, чем вооруженные американцы. Почему?

– Это просто. В Америке за убийство – смертная казнь. А у нас смертная казнь отменена.

Черные тени

Я оставил машину возле сетевой парикмахерской, остановился у двери и прочитал объявление: «Огромная просьба: с оружием не заходите». Я зарегистрировался у кассирши: назвал имя и адрес. Данные внесли в компьютер. И в следующий раз, заглянув в любую из парикмахерских, раскиданных по стране, не нужно заново объяснять, как вас стричь. Надо просто сказать: как в прошлый раз. Ваши данные достанут из компьютера и постригут точно так же, как вы стриглись месяц или два назад и, кроме того, вам будут регулярно присылать купоны на скидку: десять, а то и двадцать процентов.

Очередь небольшая, я успел посмотреть кусочек спортивной передачи, затем сел в кресло и сказал: «Как в прошлый раз». В зале работали четыре белые очень милые девушки, они болтали друг с другом или с клиентами.

Меня вежливо спросили:

– Вы иностранец? Откуда приехали?

Я ответил.

– О, Россия это очень холодно, это Сибирь.

– Центральная Россия – это Европа, – ответил я. – Восточная Европа.

Четверо мастеров дружно рассмеялись, решив, что я шучу. Нельзя упрекать людей в том, что они не дружат с географией, тем более, что на многих картах, которые здесь продаются, вся Россия, Белоруссия и даже Украина, обозначены как Азия.

– А у вас в Москве есть черные? – спросила одна из девушек.

– Есть, но совсем немного.

– Чем они занимаются в России?

– Тем же, чем занимаются остальные люди: работают, учатся.

– Как хорошо, что у вас мало черных, – моя мастерица улыбается. – Девчонки, раз такое дело, давайте все вместе переедем в Россию.

И снова дружный смех.

В некоторых штатах Среднего Запада отношение к черным до сих пор совсем не то либеральное терпимое отношение, которым славится, скажем, Чикаго, Калифорния или Новая Англия. Здесь все по-другому. Еще лет пятнадцать – двадцать назад на дверях ресторана можно было увидеть объявление: «Вход черным, коммунистам, евреям и собакам – запрещен».

В этот день мы ненадолго заехали в гости к одной женщине Наталье, с которой я познакомился, когда жил на Среднем Западе. Восемь лет назад Наташа работала здесь по контракту, познакомилась с разведенным американцем, управляющим мебельного магазина Винсентом Холдом, и вскоре вышла за него замуж. К сожалению, мою знакомую вызвали на работу, поэтому все хлопоты достались Винсу. Он хороший семьянин, прекрасный кулинар, обаятельный человек, страстный охотник.

Его дом – весьма скромный: одноэтажный коттедж с кухней, столовой, комнатой отдыха и тремя спальнями. Есть еще подсобные помещения, небольшая столярная мастерская, где хозяин возится в свободное время. Он устроил нам небольшую экскурсию по своему жилищу, открыл стеклянный шкаф, что-то похожее на горку, где держал оружие: охотничьи винтовки, карабины и пару арбалетов.

– Почему у тебя нет пистолетов? – спросил я.

– Я охотник, – ответил он. – А пистолет – это оружие для скрытого ношения. Попросту говоря, для убийства. А я убиваю только оленей. И только в охотничий сезон, когда покупаю лицензию. Охочусь обычно с арбалетом. У него большая убойная сила. Попадаешь – и насмерть.

Я верчу в руках самозарядный карабин Симонова. Новый, как говорится, муха не сидела. Волна распродаж, накрывшая советскую армию в начале и середине девяностых годов, докатилась и сюда.

– Сто долларов в местном магазине, – отвечает на мой вопрос Вин. – Даже дешевле.

Он угостил нас обедом, посадил в машину и прокатил по своему городу, показав все местные достопримечательности. Это был типичный город Среднего Запада: безукоризненная чистота на улицах, одно и двухэтажные дома, утопавшие в зелени деревьев, словно сошедшие с пасхальной открытки, баптистская и протестантская церковь. На одной из площадей – небольшое очень скромное знание местной мэрии, напротив – бронзовый памятник пожарному в каске и робе, держащему на руках ребенка, спасенного из огня.

Здесь же в сквере фонтан и памятник солдату: человек в военной форме, стоящий на коленях, преклонил голову перед знаменем. За бронзовой фигурой две высокие мраморные доски, на них имена горожан, погибших на фронтах Первой и Второй мировых войн. Список весьма внушительный.

Самое большое, величественное здание с мраморными колонами, портиками и высоким куполом то, – в котором помещается суд. Оно похоже на вашингтонский Капитолий, только размером поменьше. Впрочем, это добрая традиция, отводить суду лучшие городские здания. Три десятка магазинов на центральной торговой улице, в том числе мебельный магазин, где работает Винс. Несколько закусочных и дешевых ресторанов.