Андрей Остальский - Иностранец ее Величества Страница 46

И вот я так шел в очередной раз, мучился, и вдруг меня осенило: может, это все и делается, все это представление ставится специально, чтобы спутать ее нельзя было ни с кем и никогда…

Идет, матушка, по городу, звенит своими колоколами… Написал я это и вдруг подумал: а что, если она — мужик? А что, вполне даже возможно, ведь гендерная составляющая здесь совсем не существенна… Да и какая разница, в общем-то… Динь-динь.

Голос у нее такой — нет гарантии, что женский. Судя по тем полутора фразам, которыми она (будем считать, что все-таки она) комментировала мои хозяйственные старания.

Как же так, скажет поднаторевший в английских правилах читатель, разве на нее (или на него?) не распространяется великий запрет на разговоры с незнакомцами?

Распространяется, разумеется. Обычно английские эксцентрики проявляют свою странность в чем-то одном, а во всех остальных отношениях они еще те педанты.

Анекдот: идет по английской улице джентльмен с сапогом (Wellington boot) на голове. Его останавливает полицейский:

— Знаете ли вы, сэр, что у вас на голове — сапог?

— Ну разумеется! Я всегда по четвергам гуляю с сапогом на голове!

— Но сегодня пятница, сэр.

— О боже, в таком случае я выгляжу идиотом!

В каком-то смысле это даже не анекдот.

Вот и наша мистическая дама в черном тоже не стала бы, наверное, правила нарушать. Но в том-то и дело, что в данном случае речь идет о законном исключении.

Если вы работаете в своем палисаднике перед домом или, скажем, подметаете свой участок улицы, заговаривать с вами не возбраняется. Здороваться не нужно, но выдать какой-нибудь комментарий, как правило, положительный, приободряющий, отмечающий ваше трудолюбие — это общая практика. Можно даже постоять немножко рядом и дождаться ответа.

Поначалу моя жена недоумевала. Говорила: не понимаю, что происходит, твои сдержанные англичане все время пристают ко мне, стоит мне заняться благоустройством палисадника или уборкой территории. Я тоже удивлялся, пока не вычитал в одной из социологических книг, что это, оказывается, хорошо известный феномен, которому уже много столетий. Чуть ли не от времен «открытого поля» это идет!

Так или иначе, а здороваться с женщиной в черном мне совсем не хочется. Потому что это будут уже некие отношения. Один раз заговорив, придется разговаривать всегда. А я не очень знаю, как общаться с такими людьми.

Однажды по дороге из Лондона я наблюдал в поезде такую сцену. Ехала в Кент семья: муж, жена и двое детишек лет по восемь-десять. Он — образцовый отец, всю дорогу рассказывал детям какие-то забавные, но поучительные истории, загадывал загадки. Периодически вскакивал со своего места, бегал в туалет — без ботинок, в одних носках. Эксцентрично, но в меру. Никто никакого внимания не обращает. Эка невидаль, тут и чемоданы на голове носят, и волосы сплетают в невозможные косы, и даже могут надеть сверху пиджак с галстуком, а снизу — шорты, и еще бог знает что.

(Одно только считается абсолютно неприличным: надевать открытые сандалии с носками, вот этого никак нельзя, это скандал.)

Прибыло семейство на станцию назначения в город Тонбридж. Вышли все вчетвером на платформу и почему-то выстроились, словно почетный караул — провожать отъезжающий поезд. Отец стоит в носках, хотя на улице зябко, земля наверняка очень холодная, ноябрь как-никак. Улыбаются радостно, машут прощально руками и что-то скандируют хором. Прислушался: оказывается, «Вуе-Ьуе, shoes!» кричат. Разонравившаяся главе семейства обувь была аккуратно завернута сначала в газету, потом в полиэтиленовый пакет и сложена на полочку для вещей над головами пассажиров. А теперь вся семья на платформе стройным хором выкрикивает: «Прощайте, ботинки, счастливого пути!»

Но это все еще так — легкая форма эксцентризма. И опять же никто (кроме меня, может быть) нисколько этим происшествием не заинтересовался, абсолютно не удивился, никто его никак не комментировал.

А чему тут удивляться? Ну как же, это ведь один из наших эксцентриков! Часть национального достояния, талисман.

Такой человек-талисман даже в самой августейшей семье имеется. Совсем рядом с Ее Величеством королевой.

Принц — патрон эксцентриков

Это был тот еще завтрак — в кабинет директора Всемирной службы Би-би-си нас набилось чуть ли не двадцать человек. Но неважно, по чашке чая и круассану каждому хватило. Да и не затем мы сюда пришли.

А пришли посмотреть с близкого расстояния на принца Филиппа, герцога Эдинбургского. Внука великой княжны Ольги Константиновны Романовой (она же королева Греции), внучатого племянника последней российской императрицы Александры Федоровны. И еще он троюродный брат ныне царствующей королевы Елизаветы И. Ну, он ей еще и муж к тому же.

Вообще этот человек настолько родовит, так тесно связан кровными узами с королевскими династиями Европы, что теоретически входит в число наследников шестнадцати престолов. А уж кто он по национальности — вообще бессмысленный вопрос, хотя выходила Елизавета вроде как за греческого принца. Но это условность: он же и датчанин, и немец, и русский. В общем, англичанин, короче говоря.

Его прадед, датский король Христиан, пытался в свое время жениться на английской королеве, сватался к Виктории. Не вышло. Ничего, зато у правнука получилось.

Полное имя его Филипп Эндрю Маунтбаттен, герцог Эдинбургский (Philip Andrew Mountbatten, Duke of Edinburgh). Он к тому же еще и граф Мерионет, и барон Гринвич. Кстати, по-английски Филипп пишется с одним «р» — Philip. Но в русской традиции надо непременно добавлять еще одно «п» в конце.

Помнится, я как-то читал в прессе, что у него какой-то особый, орлиный взгляд, что он якобы видит людей насквозь. У меня такого впечатления не сложилось, впрочем общались мы, наверное, полчаса, не больше, и вдобавок в большом коллективе. Мне показалось, что он рассеян, не очень фокусируется на происходящем, возможно думает о чем-то о своем, о королевском. Ну и вообще, устал, может быть, человек, надоели ему за долгую жизнь все эти бесконечные встречи, беседы и прочее. Мельтешение лиц. Да и не молод уже. Хотя посадка головы, выправка, стать — все, как полагается. Трудно было поверить в его возраст (а ему было в то время уже за восемьдесят).

В самом начале встречи герцог меня слегка обидел. Ну, или удивил. Заставил впасть в некоторое недоумение.

Директор Всемирной службы представлял нас ему по очереди — журналистов из китайской, арабской, таиландской, нескольких африканских и других языковых служб; Би-би-си вещало в то время почти на весь мир.