Собрание сочинений в 12 т. Т. 11 - Верн Жюль Габриэль Страница 46

- Этот пассажир ехал с вами в карете?… - спросил он.

- Да… господин Эк, но я не мог выжать из него ни слова.

- Не знаете ли, куда он едет?…

- Не знаю. Он сел в карету в Риге и, думаю, направляется в Ревель. Будь здесь Брокс, он сумел бы вам сказать.

- О! Да это не важно, - ответил унтер-офицер.

Кроф слушал этот разговор с безразличным видом трактирщика, которому и дела нет до того, кто его гости. Он переходил с места на место, прощаясь с уходившими крестьянами и дровосеками. Между тем унтер-офицер не спешил уходить. Он старался побольше выудить от болтливого Поха, который, впрочем, всегда рад был поговорить.

- Так вы едете в Пернов?… - спросил Эк.

- Нет, в Ревель, господин Эк.

- По поручению господина Иохаузена?…

- Да, по его поручению, - ответил Пох, невольным движением придвинув к себе сумку, лежавшую на столе.

- Эта поломка кареты задержит вас по крайней мере на полсуток.

- Не больше полсуток. И если Брокс вернется, как обещал, завтра утром, то через четыре дня я буду снова в Риге… и обвенчаюсь…

- С этой милой Зинаидой Паренцовой?… О! Знаю…

- Еще бы… Вам ведь все известно!

- Нет, не все. Вот и не знаю, куда направляется ваш попутчик… Надо думать, что в Пернов, раз он, не дожидаясь вас, уходит завтра в такую рань…

- Возможно, - отвечал Пох, - и если мы не увидимся, скатертью дорога! Но скажите, господин Эк, вы остаетесь на ночь в этой корчме?…

- Нет, Пох, меня ждут в Пернове. Я сейчас же ухожу… А вам желаю после сытного ужина уснуть крепким сном… И не забывайте о вашей сумке!…

- Она срослась со мной, как уши с головой! - добродушно засмеялся банковский артельщик.

- Пошли! - сказал унтер-офицер своему подчиненному. - И застегнись на все пуговицы, а то ветер пронизывает до мозга костей. Доброй ночи, Пох!

- Доброй ночи, господин Эк!

Полицейские вышли, и Кроф запер за ними дверь сначала на внутренний засов, а потом двойным поворотом ключа, который он затем вынул из замка.

Едва ли в такой поздний час какой-нибудь путник попросит пристанища в «Сломанном кресте». И так уже редкость, что два постояльца одновременно занимают на ночь обе комнаты. Не произойди несчастного случая с почтовой каретой, Кроф, как обычно, остался бы один в своем уединенном трактире.

Между тем Пох поужинал с большим аппетитом, поел и выпил в меру, ровно столько, чтобы подкрепиться. После обильной трапезы хорошая постель окончательно восстановит его силы.

Кроф не шел спать, дожидаясь, пока гость уйдет к себе в комнату. Он стоял у печки. Ветер временами выдувал из трубы дым, и он наполнял комнату, смешиваясь с теплыми испарениями.

В таких случаях Кроф ухитрялся гнать его обратно, размахивая салфеткой, складки которой, расправляясь, издавали звук, подобный щелканью кнута.

Сальная свеча, укрепленная на столе, качалась и мигала, и тени окружающих предметов плясали в ее мерцающем свете.

Снаружи бушевал ветер. Можно было подумать, что кто-то стучится в ставни.

- Разве вы не слышите? Стучат!… - удивился Пох, когда дверь затряслась так, будто действительно кто-то стучался.

- Это только кажется, - ответил корчмарь, - никого нет… Я привык к этому… И не такие еще бури разыгрываются зимой…

- И то верно, - заметил Пох, - кроме разбойников да полицейских, кому охота бродить на дворе в такую ночь…

- Вот именно - кому охота!

Было около девяти часов. Банковский артельщик встал, сунув сумку под мышку, взял зажженную свечу, которую ему подал Кроф, и направился в свою комнату.

Трактирщик нес в руке фонарь, чтобы не остаться впотьмах, когда дверь закроется за Похом.

- Вы еще не ложитесь спать?… - спросил гость перед тем, как войти в комнату.

- Как же!… - ответил Кроф. - Но сначала я сделаю, как обычно, небольшой обход…

- По дому и саду?…

- Да, по хозяйству. Посмотрю, все ли куры сидят на насесте. А то, бывает, утром одной, другой и не досчитаешься…

- Так-так! Наверно, лисицы?… - заметил Пох.

- Лисицы, да и волки. Этому проклятому зверью ничего не стоит перескочить через изгородь!… Окно моей комнаты выходит на огород, вот я и пользуюсь каждым случаем угостить их зарядом свинца!… Так что, услышите выстрел - не пугайтесь…

- Э! Если я усну так же крепко, как мне хочется спать, то меня и пушкой не разбудишь, - воскликнул Пох. - Кстати, я никуда не спешу… Если мой спутник торопится расстаться с постелью, это его дело!… Не будите меня, пока совсем не рассветет… успею еще встать, пока Брокс, вернувшись из Пернова, починит карету…

- Ладно, - ответил корчмарь. - Никто вас не разбудит. А когда тот постоялец будет уходить, я позабочусь, чтобы шум не помешал вам спать.

Подавляя зевоту, усталый Пох вошел в свою комнату и запер за собой дверь на ключ.

Кроф остался один в едва освещенной фонарем большой комнате. Подойдя к столу, он убрал прибор банковского артельщика и поставил на место тарелки, чашку и чайник. Трактирщик был человек порядка и не любил откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

Покончив с уборкой, Кроф подошел к двери, выходившей на огород, и отворил ее.

С северо-западной стороны дома ветер не так буйствовал. Выходившая сюда пристройка находилась как бы под защитой, но за углом буря продолжала яростно бушевать. Трактирщик не счел нужным подставлять себя под его удары. Достаточно будет бросить взгляд в сторону курятника.

На огороде как будто все в порядке. Не видно никаких мелькающих теней - ни волков, ни лисиц.

Кроф посветил фонарем во все стороны и, не заметив ничего подозрительного, снова вернулся в корчму.

Следовало позаботиться и о печке. Чтобы она не затухла, корчмарь подбросил в нее несколько кусков торфа. Покончив с этим и оглядев в последний раз комнату, Кроф отправился к себе.

Дверь, находившаяся почти рядом с дверью на огород, вела в пристройку, где была расположена спальня трактирщика. Комната эта таким образом примыкала к той, в которой Пох спал уже глубоким сном.

Держа фонарь в руке, Кроф вошел к себе, и большая комната корчмы погрузилась в полный мрак.

Еще две-три минуты, пока он раздевался, можно было слышать шаги трактирщика. Раздавшийся затем скрип кровати указывал на то, что он улегся.

И несмотря на бушевавшую на дворе непогоду, несмотря на дождь, на завывание бури в лесу, где ветер срывал верхушки елей, - спустя несколько минут все в корчме погрузилось в сон…

Незадолго до четырех Кроф встал, зажег фонарь и вошел в большую комнату трактира.

Почти одновременно вышел из своей спальни и незнакомец.

Он был уже одет и, как накануне, надвинув капюшон на голову, кутался в дорожный плащ.

- Уже собрались?… - спросил Кроф.

- Уже, - ответил незнакомец, держа наготове две-три рублевые бумажки. - Сколько с меня за ночлег?…

- Один рубль, - ответил корчмарь.

- Вот вам рубль, и отоприте, пожалуйста…

- Сейчас, - произнес Кроф, при свете фонаря проверяя врученную ему бумажку.

Трактирщик направился было к двери, вытащив из кармана большой ключ, как вдруг остановился и спросил:

- Вы не хотите перекусить на дорогу?…

- Нет, ничего не хочу.

- Может, рюмку водки или шнапса?

- Говорю вам, не хочу! Отоприте скорее, я тороплюсь.

- Что ж, как угодно…

Кроф вытащил деревянные засовы, которыми дверь запиралась изнутри, и вставил ключ в замочную скважину. Скрипнул замок.

На дворе было еще совсем темно. Дождь перестал, но ветер не унимался. Земля была устлана сорванными ветками.

Незнакомец надвинул поглубже капюшон, запахнул дорожный плащ и, не произнеся ни слова, стремительно вышел. Сделав несколько шагов, он скрылся во мраке ночи. Путник зашагал по большой дороге по направлению к Пернову, а Кроф запер дверь и снова задвинул засовы.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Славяне и немцы

Первый чай с бутербродами в столовой братьев Иохаузенов подавали ровно в девять часов утра. Точность - «вплоть до десятых долей», как они сами любили говорить, - была одним из основных качеств этих богатых банкиров. Они отличались пунктуальностью как в обыденной жизни, так и в делах, - причиталось ли им получить с кого-нибудь или платить самим. Старший из братьев, Франк Иохаузен, настойчиво требовал, чтобы завтракали, обедали, ужинали, вставали и ложились спать во-время - по-военному. Да, кажется, и часы, отведенные на проявление чувств и на развлечения, были строго распределены, наподобие счетов в гроссбухе их банкирского дома - одного из крупнейших в Риге.