Антон Кротов - Вперёд, к Магадану! Страница 47

— А когда выпадет первый снег? — заинтересовался я.

— Этим летом снег уже выпадал, сантиметров десять, но долго не продержался — на следующий день растаял. Зато реки поднялись — вот по самые стёкла! — отвечали мне. Хорошо, что мы не попали в снег: и так мы периодически замерзали, особенно я (я оказался менее запаслив в отношении одежды, чем Андрей).

Вечерело, шёл дождь, реки поднялись, мостов нет, и даже фары в глубоких местах уходили кратковременно под воду, не было видно ничего. Въезд в реку и выезд из реки не всегда напротив друг друга; въезжаем в реку, ночь, темно, фар не видно, первый вопрос: где выезд? не видно! «Ничего, проедем!»

В этом регионе иногда дождь идёт долгое время, реки разливаются, движение по трассе ухудшается и прекращается совсем. Водители рассказывали, что порой и неделю, и даже более приходится стоять в ожидании, пока спадёт вода. Это состояние называется «трасса закрыта».

Наконец, в три часа ночи, стали на ночёвку на островке, между двумя протоками какой-то бурной реки. Рядом была охотничья избушка, очень маленькая, но влезть можно было; там, по всей видимости, кто-то был, лаяла собака. Но путь к избушке был отрезан сорока метрами бурлящей ледяной воды, и мы просто не могли пройти в неё. Якуты очень интересовались, как мы будем спать. Мы ответили, что у нас хорошая палатка и спальники, так чтобы они не беспокоились за нас.

Погас свет фар, и стало совсем темно. Мы с Андреем попытались поставить палатку, но земля была камениста и тверда, и колышки не втыкались, а пальцы не сгибались. Всё вымокло — палатка, спальники и одежда. Постелили коврики, на них мокрые спальники, завернули их в полиэтилен, сверху накрыли мокрой палаткой, завернулись и уснули под шум реки, протекавшей со всех сторон. Якуты уснули в своих грузовиках, включив на ночь мотор для обогрева. Шум реки и моторов уснуть нам не мешал.

До Москвы 11 000 километров.

Утром проснулись весьма в охлаждённом виде. Якуты в «Уралах» тоже проснулись. Сразу принялись разводить костёр — благо, на островке валялись какие-то доски. Доски не загорались, мы их поливали соляркой. Стали готовить пищу. Мы пытались умыться, но вода в реке оказалась слишком холодна.

Все четверо якутов общались между собой на своём языке, но в нём периодически проскакивали русские слова: заварка, чемодан, чифир, солярка и т. д. Когда надо было объяснить нам какое-нибудь явление, якуты переходили на русский (знали его хорошо).

Якуты достали номер газеты «Республика Саха».

— Это у вас свежий номер? — удивились мы, узнав тот самый номер «РС», который купили две недели назад в Якутске. Оказалось, свежий: только вчера получили его в Оймяконе. И это газета, издающаяся не в Москве, а в Якутске — совсем, казалось бы, недалеко. Видимо, почта тоже ездит автостопом.

Якуты интересовались жизнью в Москве.

— В Москве, наверное, отличные бабы! — размечтался якут помоложе.

— В Москве, наверное, зарплату вовремя платят! — предположил якут постарше.

Насчёт баб я отвечал уклончиво, говоря, что бабы тоже очень разные попадаются. А что зарплату в Москве получают быстрее, так это понятно: даже газета из Якутска в Оймякон две недели идёт, а деньги-то в Москве печатают, ясно, что деньги из Москвы в Оймякон идут более длительное время.

Проехали посёлок Адыгалах — первый населённый пункт Магаданской области, правда, там никто уже не живёт, разве охотник когда заглянет, или бич.

Подходя к Кадыкчану, увидели встречную машину (маленький грузовичок). Встречная машина — всегда приятно: можно узнать, проходима дорога или нет.

Оказалось, через р. Адыгалах не пройти. Мост еле держится, маленькие машины и лёгкие грузовички могут еле-еле по нему проехать, пешеходы тоже могут, а «Уралы» и «Камазы» все стоят, на обоих берегах.

И точно, подходя к последней, финишной реке, мы поняли, что пересечь её вброд не удастся. Река шириной метров 100 была бурна, мутна и влачила всякий мусор. На берегу стояли наши знакомые, Усть-Нерские бензовозы, которым всё же удалось достичь этого места. Прибыли они вчера вечером, но река уже разлилась, на ту сторону проскочил только один «Урал», а сейчас и «Уралу» пройти невозможно.

Грузовик «Урал» — это, если можно так выразиться, ездовая кобыла Колымы. Там, где пехота не пройдёт и где «Уазик» не промчится, там проползают, по брюхо в грязи, по фары в снегу и чуть не по стёкла в воде эти мудрые грузовики.

Приятно было встретить Игоря и других «старых знакомых». Нас звали пообедать, но мы не стали задерживаться. По мосту можно пройти пешком, а Кадыкчан виднелся всего в нескольких километрах, и мы, тепло попрощавшись со всеми, отправились туда.

Миновали полуразрушенный мост. На другом берегу тоже стояли машины. Водители говорили, что если ещё несколько дней будет идти дождь, то трассу закроют вообще (видимо, не насовсем, а пока не спадут реки). Уже и так на дороге появились значительные промоины и лужи глубиной в полколеса. Их образует вода, стекающая с гор. Хорошо, что застревание произошло не в центре Колымы, откуда дойти пешком трудновато.

Переведя часы ещё на час вперёд (теперь наше время на восемь часов отличалось от московского), отправились в посёлок Кадыкчан пешком. По дороге почувствовали, что что-то у нас не в порядке. И точно — это разорвался пакет со стиральным порошком, который нам подарили в Хандыге. Пришлось его оставить возле трассы — авось, кто и подберёт.

ТЕХНИЧЕСКИЕ ПОДРОБНОСТИ

От Хандыги до Кадыкчана мы ехали на девяти машинах. Всего на 700 км мы потратили ровно шесть суток. Из них мы стопили — т. е. стояли в ожидании машин — 37 часов, ехали в машинах 34 часа 50 минут, а ещё 96 часов времени не ехали и не стопили, а потратили на свои нужды. Из оных 72 часа чистого времени спали и готовились ко сну; около 12 часов покупали хлеб, звонили в Москву (в Томторе) и лазили на гору; столько же стояли с водителями. Это соотношение будет интересно всем прочим путешественникам.

За 96 часов, что мы не стояли и не стопили, мы пропустили 3 машины.

По сравнению с Европейской Россией, такое движение ужасно медленно. Ведь совсем, казалось, недавно, мы проехали от Самары до Челябинска за световой день, а от Новосибирска до Абакана (более 1000 км) за 19 часов на девяти машинах. Но на западной половине Колымской трассы водитель, делающий 250 км в день, доволен и этим, а если дорогу размывает, то и 200 км преодолеть невозможно.

Трасса, однако, выглядит «цивильной» — на ней есть дорожные знаки и указатели в большом количестве, знаки ограничения скорости («20", «50" и даже «60").

ПЕРВЫЙ ОПЛОТ ЦИВИЛИЗАЦИИ