Вокруг Света - Вокруг Света 2006 №04 Страница 47

Но этот мастер дипломатии и искусства компромиссов не мог войти в историю лишь как политик. Франклин был слишком амбициозен и талантлив, чтобы ограничиться деятельностью, которая — а он знал это лучше других — далеко не всегда могла принести плоды.

Бесформенные свечные огарки плавились и шипели, но едва различимый мутный свет в течение всей ночи не мешал мальчику с легким шорохом перелистывать страницы очередной толстой книги. Бракованные свечи он выпрашивал у отца, занимавшегося производством их и мыла. Отец, проснувшись на рассвете и глядя на мальчика, всякий раз пытался вспомнить: когда же его младший сын научился читать? Кажется, словно он родился с книгой в руках. Джошуа Франклин, пуританин, чтобы избежать религиозных гонений, приехал в Бостон из Англии в 1682-м. Бен родился в 1706 году, всего в семье было семнадцать детей. В восемь лет отец отправил его в среднюю школу, он мечтал, что мальчик сделает карьеру священнослужителя, избавив себя от тяжелого и изнурительного физического труда. Но даже те скромные пожертвования, которые полагалось отдавать за учебу, были Джошуа не по карману.

Поэтому уже в десять лет Бену пришлось варить мыло и плавить воск для свечей в мастерской отца. Отдушиной служили книги: Джошуа в Бостоне уважали за честность, образованность и строгие моральные принципы, и его знакомые никогда не отказывались одолжить его сыну книги из скудных домашних библиотек, вывезенных еще из Англии и бережно хранимых. А еще Бен любил океан. Он рано научился плавать, часто удил рыбу с ровесниками. Родители боялись, что сын подастся в моряки (один из их сыновей уже успел исчезнуть, избрав этот путь), к тому же он не упускал случая продемонстрировать отцу свою ненависть к мыловарению. Однажды мальчик подговорил своих друзей ночью соорудить из камней (рядом на берегу строился каменный дом) маленький причал, чтобы было удобнее рыбачить. На следующий день пропажу камней обнаружили, и отец подверг сына экзекуции, несмотря на вполне веские аргументы мальчика о безусловной пользе рыболовецкого причала. «Все то, что безнравственно, не может быть полезно», — таков был вердикт отца. Но Джошуа пришлось поступиться принципами и отдать Бена в подмастерья к старшему из сыновей, печатнику Джеймсу, недавно вернувшемуся из Англии с закупленным там типографским оборудованием, хотя двум представителям семьи не полагалось заниматься одной профессией. Помимо изучения типографского дела Бен пристрастился к написанию баллад. Они так хорошо раскупались, что брат заказывал их ему одну за другой. Однако и здесь вмешательство отца (в последний раз) возымело свое действие: «Все поэты рано или поздно становятся нищими или бродягами». Тем не менее тщеславие юноши было удовлетворено. Когда брат начал издавать и печатать свою газету The New England Courant, 16-летний Бен по ночам (он знал, что ни отец, ни брат не позволят ему стать ее автором) сочинял письма от имени некой вдовушки Сайленс Догуд и по утрам просовывал их под дверь типографии брата. Письма эти (всего он сочинил 16 штук), в которых содержалась едкая сатира на общественные нравы, облеченная в рассуждения немолодой женщины о своей жизни, вызвали восторг у читателей. Брат был доволен успехами анонимного сочинителя, но когда Бен, не удержавшись, признался в своем авторстве, пришел в ярость. Джеймс выгнал Бена из типографии, преподав ему отличный урок: не стоит поощрять свое самолюбие столь открыто. Отец в этот конфликт не вмешался. Оставаться дальше в Бостоне не было смысла. И Бен задумал побег — по тем временам это равнялось преступлению, в основном в бега подавались провинившиеся слуги, рабы или уголовники. Собрав немного денег, он сел на корабль, который доставил его в Нью-Йорк, а через несколько недель на утлом суденышке Бен добрался до Филадельфии. Голодный, оборванный и мокрый от постоянного пребывания на палубе во время шторма, он шел по главной улице города Маркет-стрит. Поравнявшись с булочной и выудив из кармана последний трехпенсовик, попросил хлеба. Булочник, к восторгу Франклина, протянул ему три огромных пышных рогалика — таких в Бостоне не выпекали. Засунув два под мышку, он на ходу жевал третий, шагая по улице. Тогда-то его и увидела впервые будущая жена Дебора Рид, которая вышла погреться на солнце у входа в свой дом. Высокий, широкоплечий, крепкого телосложения, с проницательными серыми глазами, Франклин не был красавцем, но обладал притягательной для женщин мужественной привлекательностью. Судьба приведет Бена в дом семьи Рида в качестве постояльца, но это будет после того, как он найдет работу в одной из двух печатных мастерских Филадельфии — города, несравнимого по уровню своего развития с провинциальным и сонным Бостоном.

Кредит доверия, или вынужденное путешествие

Слухи о способностях, отличном знании печатного дела и образованности молодого человека (в городе было мало людей, у которых тот не одалживал бы книг для чтения) достигли губернатора Пенсильвании сэра Уильяма Кейта. И вот однажды губернатор зашел прямо в мастерскую и позвал Франклина. Вежливо, но достаточно громко высказал ему комплименты, пожурил за то, что тот сам не явился к нему для беседы и, наконец, позвал с собой в таверну «попробовать отличной мадеры». Оставив хозяина с открытым от изумления ртом, они ушли. За бутылкой дорого вина губернатор предложил Бенджамину свое, как выразились бы сейчас, спонсорство. Пообещал снабдить Франклина деньгами, рекомендательными письмами и отправил в Англию для закупки печатного оборудования, чтобы по возвращении тот мог открыть свою собственную типографию и получать заказы от правительств английской (губернаторы колоний назначались в Англии) и местной ассамблей. Наступил день отплытия корабля, но писем и денег юноша так и не дождался. Когда корабль уже прибыл в Англию, Бенджамин упросил капитана открыть для него специальный мешок с губернаторской почтой (но ничего там для себя не обнаружил) и опросил всех встречавших корабль в английском порту, не ждут ли они посланца губернатора. В отчаянии он рассказал все одному из своих попутчиков, купцу из квакеров мистеру Дэнхэму. Тот открыл ему глаза на губернаторские обещания: «Человек, сам не обладающий кредитом доверия, а именно таков Кейт, не может дать кредит даже в виде рекомендательных писем». Еще один урок для Франклина — никакая лесть не в состоянии удовлетворить самолюбие, если за ней не стоят конкретные действия. Впрочем, в Лондоне Бенджамин освоился довольно быстро: нашел не только работу (в одной из самых современных на тот момент типографий), но и друзей, с которыми проводил время в пабах и театрах, а также обилие книг, недоступных в Америке, и немалое количество веселых заведений, где удовлетворял свой интерес к женскому полу. Помимо изучения всех новинок типографского дела Франклин восхищался английской журналистикой (в ней нуждались власть имущие, и потому она была весьма развита по сравнению с только лишь зарождающейся прессой в Америке). Еще в начале XVIII века усилиями Аддисона и Стиля журналистика стала носить в Англии развлекательный характер: сатира, юмор, мистика, рассуждения на житейские темы превалировали над религиозными и политическими и подавались читателю отнюдь не в виде строгих и скучных максим. Рано повзрослевший и пользующийся успехом у женщин всех возрастов и сословий, Бенджамин за невысокую ренту поселился в скромном доме одной вдовы, живущей вместе с незамужней дочерью. Он стал любовником дочери и по вечерам наслаждался свободным разговором на любые темы и даже маленьким ужином (бутербродом с половинкой анчоуса на кусочке масла). Несмотря на обещание писать мисс Рид письма из Англии (родители Деборы пообещали отдать за него дочь по его возвращении), Бенджамин написал девушке одно-единственное письмо, где признавался, что не знает, когда вернется в Новый Свет. Позже в автобиографии он назовет это одной из самых больших своих ошибок. Но однажды тот самый попутчик с корабля мистер Дэнхэм, встретив его в одном из пабов на Стрэнде, предложил Бену стать управляющим его бизнесом в Филадельфии, и Франклин согласился. Вскоре после благополучного возвращения они оба заболели пневмонией. Франклин выздоровел, а смерть мистера Дэнхэма (заменившего ему в каком-то смысле отца) вынудила его вновь вернуться в качестве помощника к своему бывшему хозяину, владельцу типографской мастерской. Собственное типографское дело Бенджамину удалось открыть многим позже.