Николай Урванцев - Два года на северной земле Страница 48

Вечером 2-го тронулись в путь прямо через землю напрямик к заливу Сталина, так как береговая съемка была здесь выполнена еще осенью прошлого года.

Через 2–3 км Буйвол стал артачиться, ложиться на снег, волочиться в упряжке, путать и нервировать остальных собак. Не помогло беспощадное битье плетью и даже постолом. Очевидно, Буйволу пришлась не по вкусу наша тяжелая работа. Исчерпав все средства принуждения, отдал пса на выучку Ушакову, но тот, промучившись с ним с полкилометра, выкинул его из упряжки и пристрелил из опасения, что он уйдет на продовольственный склад к Серпу и Молоту и там может произвести разгром.

Едем по сравнительно ровной, слабо расчлененной ручьями и речками террасе, несомненно, морского происхождения, так как всюду поверх ледниковых суглинков разбросаны обломки и целые створки раковин четвертичных моллюсков. Влево от линии нашего пути километрах в восьми видны столообразные возвышенности гор Сталина и Калинина, такого же характера, как и гора Серпа и Молота, то есть с крутыми и обрывистыми склонами, обращенными к морю, и пологими вглубь острова. Возвышенности опоясаны отчетливо выраженной второй террасой, высотой около 80 м над уровнем моря, между тем как первая, по которой едем, имеет по барометру высоту в пределах 35–40 метров.

Налетевшая внезапно сильная пурга с густыми хлопьями мокрого снега вынудила остановиться, прошли всего 10,9 километра.

Ночыо погода улучшилась, стало яснее, и мы немедленно тронулись дальше. Поверхность террасы во многих местах уже освободилась от снега. В частности все бугры, на которых и зимою, вследствие выдувания, снега держится немного, теперь совершенно оголились. На одном из таких холмов зоркие глаза Журавлева усмотрели полярную сову, сидевшую, как белое изваяние, на ледниковом валуне. Она сидела неподвижно, наблюдая за нашим караваном своими огромными немигающими глазами, и слетела лишь, когда мы подъехали почти вплотную. На плоской поверхности поросшего лишайниками камня в углублении оказалось 6 штук белых, как снег, крупных яиц, которые мы и забрали с собою. На стоянке их сварили, и съели с удовольствием. Яйца оказались совершенно свежими, с прозрачным и после варки желеобразным белком своеобразного вкуса, одобренного всеми единогласно.

Переехав террасу, спустились на лед обширной бухты Сталина, здесь, повидимому, довольно мелководной, и вскоре заехали в устье крупной речки, падающей в кут бухты. Речка течет в обширной, до 10 км шириной, ледниковой долине, в тальвеге которой она прорезала себе каньонообразное ущелье до тридцати, а местами и более метров глубиной.

По этой речке будем подниматься на перевал через землю. Крутые склоны бортов представляют прекрасные обнажения гарных пород и позволяют поэтому достаточно полно и подробно изучить геологическое строение Северной Земли в данном месте. Так как простирание свит идет в направлении, близком к меридиональному, а речка режет их поперек, или, как говорят геологи, «вкрест простирания», это позволит составить достаточно полный подробный геологический разрез земли.

Лагерем стали, проехав километров пятнадцать по руслу речки вверх по течению. Речная долина здесь шириной 150–200 м, завалена галечником и валунами, среди которых прихотливо извивается самое русло реки, сейчас, конечно, промерзшее до дна. Галечные отмели во многих местах уже вытаяли и оголились.

К утру вновь ударила сильнейшая пурга. Несмотря на то, что лагерь разбит в глубоком, узком ущельи за поворотом речки и защищен со всех сторон крутыми склонами бортов, полотно туго натянутой укрепленной палатки гудит и вибрирует, как шаманский бубен. Что же творится на поверхности террасы? Там скорость ветра доходит сейчас, вероятно, до тридцати и более метров в секунду.

К вечеру несколько утихло, чем я и воспользовался для геологического изучения местности. Дно древней широкой долины сложено ледниковыми валунными суглинками, мощность которых местами доходит до 40 м, подтверждая этим ее происхождение. Коренные породы представлены теми же свитами, что и по ручью у базы Серпа и Молота, то есть буро-красными и зелеными мергелями и песчаниками с прослоями гипса. Кроме того гипсы образуют и более крупные штокообразные залежи до 15 м мощностью на выходе. Залегание овит спокойное, слабо волнистое, но перетертый, как бы сахаровидный облик гипсов свидетельствует, что спокойствие это только кажущееся. На самом же деле район послужил в древние геологические времена ареной мощных горообразовательных процессов, что воочию и проявляется несколько восточнее отсюда за перевалом.

6 июня утром, несмотря на продолжающуюся, но впрочем значительно ослабевшую пургу, двинулись в путь дальше. Ущелье постепенно становится менее глубоким, расширяется, и километров через двенадцать мы выезжаем на поверхность древней ледниковой долины, тальвег которой речка здесь не успела пока прорезать, так как процессы размыва вследствие современного отступания уровня моря сюда еще не успели достичь.

Погода отвратительная. То-и-дело налетают шквалы с мокрым хлопьевидным снегом. Видимость скверная, а нам как раз нужно проезжать через перевал, где очень трудно ориентироваться. Между тем путь лежит в верховья речки, текущей уже в фиорд Матусевича. Она образует очень глубокое ущелье, также врезанное в дно древней ледниковой долины, и совершенно неприметна среди ровной снежной поверхности. Если мы ошибемся и пропустим ее верховье, то спуститься в каньон будет уже невозможно и придется возвращаться обратно. Кроме того в пургу есть риск свалиться в ущелье с неприметного обрыва, замаскированного снежными надувами. Волей-неволей приходится поэтому стоять и ждать, хотя время движется неумолимо, все ближе и ближе к началу ростепели.

Разбили палатку, но саней не развязываем и собак не отпрягаем, чтобы двинуться дальше при первой возможности. Тепло, на южном скате палатки, несмотря на то, что солнце скрыто облаками, тает снег, и мокрые струйки сбегают по полотну вниз. Все это внушает нам серьезную тревогу. Тепло может притти даже скорее, чем мы предполагаем, и захватить в дороге Журавлева.

Пурга стала чуть-чуть слабее, и мы немедленно тронулись дальше, хотя видимость очень плохая.

Пройдя еще километров пятнадцать, нашли, после некоторых поисков, верховья нужной нам речки и около нее стали лагерем.

Водораздел, где находимся, расположен на высоте 239 м над уровнем моря, согласно барометрическому определению. Рельеф очень мягкий с округленными, плавного очертания возвышенностями.

Долина речки Матусевича уже в 1–2 км от начала превращается в ущелье, настолько узкое, что ехать по нему совершенно невозможно, тем более, что оно в значительной степени забито рыхлым снегом, а сверху по бортам нависают солидные снежные карнизы, грозящие обрушиться. Поэтому пришлось искать более спокойное боковое ответвление, которым и вышли на главное русло километрах в восьми от начала речки. Здесь тальвег имеет метров сто ширины и врезан метров на сто ниже окружающей водораздельной равнины. Борта образуют отвесные скалистые обрывы до 40–50 м высотою, представляя непрерывный геологический естественный разрез, настолько интересный, что оказалось совершенно необходимым сделать остановку для пешего изучения не пройденного верхнего участка.