Йоханн Висс - Швейцарский Робинзон Страница 5

— Эге, мы тоже можем сделать несколько таких тарелок и мисок, — сообразил Фриц. — Вот мама обрадуется!

Сказал — и сразу взялся за дело. Достал нож и начал обрабатывать тыкву. Нож он вонзал беспорядочно, иногда глубоко, иногда не очень, торопился, резал неровно, оставляя зубцы, и, конечно, все испортил.

— Что же это такое! — воскликнул он и отбросил тыкву. — Вроде бы простенькое дело, а на поверку как сложно. Моя работа гроша ломаного не стоит.

— Ты всегда спешишь, дружище! — пожурил я сына. — Но и то, что у тебя получилось, выбрасывать не стоит. Из маленьких кусочков можно изготовить ложки и пару мисок.

Фриц собрал тыквенные половинки и снова принялся за работу. А я взял шпагат, обвязал им тыкву, натянул покрепче и осторожно постучал по ней рукояткой ножа. Потом еще крепче затянул и повторил все снова, пока скорлупа не треснула. Без особого напряжения я протащил шпагат через водянистую сердцевину тыквы и разделил ее на две половинки, пусть неодинаковые, но вполне приличные и с ровными краями.

— Здорово! — обрадовался Фриц. — Получилась великолепная миска для супа, да еще с тарелкой в придачу! Как ты додумался до этого?

— Узнал из книг, описывающих путешествия. Дикари и негры, не имея ножей, поступают именно так.

Мы разложили на земле миски и тарелки для просушивания, наполнили их песком, чтобы под влиянием солнечных лучей они не скореживались. Потом постарались точно запомнить место, где осталась наша кухонная утварь, и только тогда пошли дальше. В пути, чтобы как-то скоротать время, вырезали ложки. Фриц попробовал вырезать ложку из тыквенной корки, а я — из остатков одного кокосового ореха, который запрятал, сам не зная почему. Но надо честно признаться — ничего хорошего у нас не вышло.

— По части домашней утвари дикари — мастера, ничего не скажешь, — произнес я. — Моя ложка ничуть не лучше твоей, нужно иметь рот до ушей, чтобы ею пользоваться.

— Твоя правда, отец, — согласился Фриц. — Но будь наши ложки поменьше, они были бы плоскими, еще хуже устричных раковин. Попробуй ими зачерпнуть суп! Нет, пока не вырежу настоящую ложку, эта останется при мне.

Так мы шли, мирно беседуя и вырезая ложки, не забывая, правда, время от времени оглядываться по сторонам. Пусть слабая, но надежда еще теплилась в нас. Не хотелось верить, что мы совсем одни на этом острове.

Прошло еще, по всей вероятности, часа четыре, прежде чем был достигнут мыс, острым углом уходящий в море. Он казался самым удобным местом для изучения окрестностей. С большим трудом, порядком попотев, мы взобрались на него и были вознаграждены — открылась чудная панорама. В любом желаемом направлении подзорная труба делала близкими самые отдаленные места. Но как мы ни вглядывались, следов человека обнаружить не удалось. Природа в своей естественной красе была восхитительна. Густо поросший берег живописной бухты словно обнимал небольшое озерцо, ветерок рябил в нем воду, отражавшую солнечные лучики, а в противоположной стороне возвышалась горная цепь, терявшаяся в голубых далях. Все было бы хорошо в этом райском уголке, если бы не наше одиночество. Правда, теперь стало понятно, что край, в котором мы оказались, очень плодороден, недостатка в продуктах не будет и с голоду мы не умрем. Поэтому я решил приободрить сына:

— Да, Фриц, вот как случается в жизни! Никогда не думал, что со мной может приключиться нечто подобное! Но нам суждена жизнь колонистов, а будет ли в нашей колонии одним человеком больше или меньше, не имеет значения. Главное — держаться вместе, помогать друг другу, жить в мире и согласии.

Сверху мы высмотрели прелестный пальмовый лесок и решили посетить его. Дорога на спуске оказалась не простой, продвижению вперед мешали тростниковые заросли. Идти медленно и осторожно приходилось еще и потому, что в таких местах любят прятаться змеи, укус которых смертелен. Турка мы выслали вперед предупреждать об опасности, если таковая, конечно, возникнет. На всякий случай я срезал потолще тростину, чтобы отражать нападение коварного врага — ружье здесь едва ли бы помогло. На месте среза сразу же выступила тягучая жидкость, превозмогая себя, я попробовал ее — она оказалась сладкой, очевидно, мы натолкнулись на природную плантацию сахарного тростника. Попробовал еще несколько раз, желая утвердиться в собственном предположении. Да, верно, прекрасный освежающий сок! Не желая лишать мальчика радости первооткрывателя, я крикнул, чтобы он тоже вырезал себе тростину для защиты. Не замечая никакого подвоха, Фриц потом размахивал палкой и сильно бил по тростниковым зарослям направо, налево и прямо перед собой, надеясь устрашить змей. От такого чрезмерного усердия в тростине образовались трещины, из них потек клейкий сок, который подросток тоже из чистого любопытства попробовал. Один раз, второй — и вот уже «первооткрыватель» облизывал пальцы, прыгал, смеялся и кричал:

— Папа, папа, сахарный тростник! Попробуй же! Сахарный тростник! Вкуснятина какая! Представляешь, как обрадуются дома!

Он делал все новые срезы на своей палке-тростине и с жадностью высасывал сладкую жидкость, нектар тек у него по подбородку. Я решил умерить аппетит сладкоежки:

— Да передохни ты, не жадничай!

— Но мне очень хочется, вкусно ведь!

— Ты сейчас точно пьяница: те пьют, не зная меры, и уверяют всех, будто их мучает жажда. Но что бы ни говорили эти люди, они сами себе вредят, вредят и душе, и телу.

— Давай побольше тростинок возьмем с собой, в пути можно будет подкрепиться. А какую радость мы доставим маме и малышам!

— Хорошая идея, ничего не скажешь, — похвалил я сына, — но умерь все-таки свой пыл. Дорога предстоит дальняя, а груза и без того предостаточно.

Мальчик послушно срезал около дюжины прекрасных тростинок, очистил их от листьев, перевязал и взял под руку. Еще некоторое время пришлось продираться сквозь тростниковые заросли, пока в конце концов не показался пальмовый лесок. Здесь мы решили передохнуть и перекусить. Но не тут-то было. Наше появление и лай собаки вспугнули стайку обезьян, они мгновенно взобрались на деревья, да так проворно, что мы и рассмотреть их толком не успели. Обезьяны наверху скрежетали зубами и выли, выказывая таким образом свое недружелюбие. Однако я все же заметил, что деревья, на которые уселись мартышки, — это кокосовые пальмы. «Быть может, кто-нибудь из стаи, — промелькнула мысль, — соизволит сбросить невзначай несколько незрелых, богатых молоком плодов?»

Не дождавшись столь милостивого деяния со стороны обезьян, я осторожно стал бросать наверх камешки, и, хотя они не достигали вершины, обезьяны все же не на шутку разгневались; склонные к подражанию, они стали делать то же самое, то есть срывать орехи и швырять их вниз. Я едва успевал отскакивать, чтобы не получить по голове. Скоро все вокруг было усыпано кокосовыми орехами.

Фриц от души смеялся над этой хитроумной выдумкой и, когда наконец кокосовый град прекратился, быстренько начал подбирать орехи. Затем мы отыскали укромное местечко и расположились поудобней, чтобы снять пробу с богатого урожая: сначала пробили ножом дырочки в скорлупе, потом поработали топориками-тесаками и, наконец, выпили выбегающий сок, который, правда, нам не очень понравился. Вкуснее была загустевшая масса, плотно сидевшая на стенках скорлупы. Мы соскребли ее ложками-самоделками, подсластили сахаром тростника и таким способом подкрепились на славу. Мистер Турок получил остатки краба и немного сухарей, но не наелся и стал жевать сахарные тростинки и клянчить кокосовые орехи.

Наконец пришла пора отправляться в обратный путь. Я упаковал несколько кокосовых орехов со стеблем, а Фриц взял вязанку с тростником. Сытые и отдохнувшие, мы бодро зашагали назад.

Но скоро все переменилось. Фриц быстро устал, у него болели плечи, он чаще и чаще менял руки: то возьмет груз под мышку, то вдруг молча остановится передохнуть и отдышаться.

— Кто бы мог подумать, — признался мальчик, — что связка тростника окажется такой неподъемной. Но я все равно донесу ее до дома и подарю маме и братьям.

— Мужайся, дорогой Фриц, учись терпению! — внушал я своему старшему. — Вспомни басню Эзопа о корзине с хлебом: в начале путешествия она была наитяжелейшей, а в конце — наилегчайшей. Твои сахарные трубочки станут вполне посильной ношей, если умело ими распорядиться. К примеру, одну дай мне в качестве посоха и одновременно дорожного источника сахарного сока, другую возьми себе. Оставшиеся перевяжи и повесь за спиной так, чтобы они с ружьем образовали крест. Увидишь, нести будет легче, а, значит, ты дольше сможешь идти без остановки. Воистину нужно учиться думать головушкой. Помни: человеческий ум и человеческая изобретательность не знают границ.

Больше всего в дороге докучал палящий зной. Для утоления жажды мы сосали тростник. Однако вскоре сладкий сок стал приобретать кислый привкус. Под воздействием тепла начинался процесс брожения, и сахар превращался в алкоголь.