Александр Ельчищев - Дорогой римских легионеров, или Куда приводят мечты. Автопутешествие из Рима в Париж и обратно Страница 5

Н. Ильина. Дороги и судьбы

К Лиону подъезжал ночью по неосвещенной дороге. Постоянно слепили фары встречных машин: хоть потоки и разделены, но не хватало щитков на разделительных барьерах. Жаль, хорошее дело до конца не довели.

Автомагистраль проходит через город, а он огромный – долго в черных водах Роны отражались подсвеченные желтым светом мосты, старинные здания, высотки и сама уже освещенная скоростная дорога. А ведь проезжал я город в обычный день, что же здесь творится во время праздника света в начале декабря?

За Лионом погода резко ухудшилась. Зарядил нудный дождь, временами переходящий в ливень, – все это вместе с туманом и ограничением скорости до 110 км/ч было совсем некстати спешащему на автосалон журналисту.

С ограничениями скорости приходилось считаться: за 250 километров до Парижа увидел наконец нашу практику – стоящую в засаде полицию. Наверстывать упущенное приходилось за счет «спонсоров», пристраиваясь в хвост вырвавшемуся вперед лихачу.

Вода из-под колес многочисленных фур накрывала мой Punto целиком, и я все гадал, надо ли будет потом мыть машину или нет? Прошлый опыт подсказывал, что не обязательно. Действительно, в Париже на ней был лишь легкий золотистый налет.

Щетки не всегда успевали очищать лобовое стекло, задний же «дворник» хорошо справлялся с обязанностями – видимо, у Fiat Punto аэродинамика продуманная: заднее стекло особо не загрязнялось и не требовало постоянной очистки во время всей поездки. Впрочем, это европейская дорога, на нашей не знаю, как бы обстояло дело.

На скорости 130 км/ч на мокрых поворотах не было никакого намека на снос или аквапланирование, а местность после долины Роны и Соны была холмистой, и часто приходилось под дождем заниматься настоящим слаломом. Специально не смотрел на маркировку шин в дороге, чтобы не нарушать чистоту эксперимента, и только в конце, уже в римском аэропорту, увидел, что Punto был «обут» в 14-дюймовые Goodyear Eagle NCT 5.

В непогоду, когда меня обгонял близнец Fiat Punto – их, как оказалось, не только в Италии полно, но и во Франции, – отмечал, что у него отлично видны высокие блоки габаритных огней и указателей поворотов.

Хорошо видны в дождь во Франции и ремонтные участки с мигающими желтыми фонарями на столбиках. Об их появлении заранее предупреждали электронные табло, на которых указывались протяженность участка и даже срок окончания работ.

«Поворотный пункт» (John Mayall. The Turning Point)

Кончились леса и долины, автострада стала все чаще разветвляться, все чаще стали мелькать стрелки-указатели с названиями городов, мы же держались той, на которой написано: «ПАРИЖ».

Н. Ильина. Дороги и судьбы

Ближе к городу, имеющему «такое сильное волшебное, призывное действие», движение заметно усилилось. Изменился и его характер, начались тройные обгоны, водители стали нервными и нетерпеливыми – понятное дело, на трассе появились вечно спешащие парижане и жители пригородов.

А тут еще местные сюрпризы в виде неожиданно вылетевшего из-за деревьев и низко прошедшего над трассой «Боинга-747», громадины с турбинами на консолях. Наконец мне стало понятно, зачем существует знак «Низколетящие самолеты», но в районе аэропорта Орли таковых не обнаружил. Ведь от неожиданности можно шарахнуться в другой ряд или еще чего-нибудь отчебучить.

Прямо по курсу начали проступать очертания «столицы мира», замаячил Монпарнасский небоскреб, затем появилась какая-то неестественно маленькая Эйфелева башня.

Но Париж не спешил подпустить к себе ошалевшего от бесконечной гонки журналиста – из-за скопления машин скорость на автомагистрали упала до смехотворных 30—40 км/ч, а вскоре почти до нуля.

Это была первая пробка, о которой электронное табло заранее честно предупредило, указав даже ее протяженность. С этого момента бешеный бег по скоростным дорогам сменился на черепаший шаг по парижским улицам…

Увидеть и не умереть (Париж)

– Расскажи лучше, Александр Викторович, про Париж.

– Париж – это Париж, – вздыхал бывший управляющий. – Его надо видеть.

В. Першанин. Телохранитель

На подступах к Парижу стал гадать, где же мне остановиться, причем так, чтобы и недорого, и место для машины было, желательно бесплатное. По всему выходило, что лучше в пригороде, ведь в самой столице в гостиницах проблематично найти свободное место: туристический сезон еще не закончился, да и гостей на грандиозный автосалон съехалось немало – одних журналистов ожидалось около десяти тысяч! Да и дорого в самой столице и со стоянками напряг.

Окончательный выбор был сделан в пользу Сент-Женевьев-де-Буа. Проехать мимо этого городка, в котором находится частица России – русское кладбище, – я не мог (еще в марте хотел побывать здесь в составе нижегородской делегации, которая отправлялась устранять последствия урагана).

Поколесив по узким улочкам городков, граничащих с Сент-Женевьев-де-Буа, и спросив дорогу у парня с девушкой, нашел самый приемлемый для российского автомобилиста вариант – гостиницу с автомобильным названием «Формула-1»6.

В этой «камере хранения» днем нет служащих, поэтому вставляю банковскую карту в автомат у ее входа и после компьютерного допроса получаю входной код. Окидываю взглядом Fiat Punto. Отдохни, друг, сегодня я на аккредитацию на автосалон смотаюсь на скоростной электричке RER, получу пропуск на стоянку, и завтра мы уже с тобой рванем в Париж вместе.

Насчет известного выражения «Увидеть Париж и умереть», переделанного в заголовке. Шутки шутками, но мне рассказывал знакомый врач, что одна дама перед сложной операцией первым делом слетала в Париж, а уж потом легла в больницу.

Агрессивные «зайцы»

Едет Зайка на трамвае,

Едет Зайка, рассуждает:

«Если я купил билет,

Кто я: заяц или нет?»

В. Берестов

Хочется с особой теплотой вспомнить французов, показывавших мне дорогу. Все без исключения жители городов и деревушек, к которым я обращался с просьбой показать нужный мне путь или объект, делали это с удовольствием, бросая свои дела. Один француз, спешащий на электричку, а в тот день они из-за забастовки ходили редко, после моего вопроса пошел даже в обратную сторону и почти полкилометра вел меня какими-то сокращенками к гостинице. На мои протесты махал рукой, мол, он здесь живет, а я приезжий.

Это к вопросу о стереотипах, бытовавших в отечественной периодике, да и сейчас существующих у некоторых наших граждан. Мол, французы и такие, и сякие. Неправда. Просто надо улыбаться и на понятном языке четко говорить, что тебе нужно. На понятном – значит на их родном, пусть и с акцентом, и не пытаться пользоваться неуместным здесь английским.

Итак, дорогу к станции мне по очереди показывали несколько человек. Последней была мадам, чуть ли не за руку доведшая меня до места. Видя мое недоумение по поводу безжизненного перрона, она объяснила: «А вы разве не знаете, что сегодня забастовка? Ходят только несколько рейсов, и с возвращением назад у вас могут быть проблемы».

Надо же, угораздило меня попасть сюда в день классовых разборок!7 Хотел уже спросить, чего, собственно, не хватает местному железнодорожному пролетариату в стране, по дорогам которой ездят только новенькие авто, и уже нигде не встретишь старину Citroen 2CV, где вино дешевле минеральной воды, где в магазинах их любимой местной закуски – сыра – четыреста сортов, где минимальная зарплата… Впрочем, не будем о грустном. Раздался свисток, и за поворотом показался стремительно приближающийся поезд.

Какой-то шустрый старичок нажал на кнопку у дверей, они с шипением открылись, и я попал внутрь парижского пригородного электропоезда. Шикарная, однако, электричка! Двухэтажная, с почти самолетными креслами, с туалетом…

Причину забастовки я выяснил позже у попутчиков. Оказывается, железнодорожных служащих достали своей агрессивностью «зайцы»! Мало того что без билетов ездят, так еще и контролерам угрожают.

Время за беседой с жителями пригорода пролетело незаметно, поезд, если не ошибаюсь, под названием «Бали» – скоростным электричкам дают имена собственные, чтобы их легче было находить в расписании – прибыл на вокзал Аустерлиц. Пора выходить. Для этого надо нажать на квадратную черную кнопку, посмотрев, конечно, сначала, с какой стороны перрон.

Ровесник двадцатого века

Нас Тартар поглощал, зовущийся эРэРом,

Выплевывая вновь навстречу октябрю.

С. Абрамов. Прикосновение к Парижу

В черте города скоростные пригородные поезда RER ныряют под землю и приходят на станции, соединенные подземными переходами с метро. Мне повезло: служащие столичной подземки не выясняли в этот день отношения с «зайцами», и я благополучно добрался на нем до выставочного комплекса.