Алекс Гор - Мистика странствий. Юго-восточные путешествия. Записи о сверхвозможностях человеческого сознания. Часть II Страница 5

Но нам чудом удается взять каменистый тягун вверх. Взять то взяли, а как спуститься по крутому участку торчащих булыжников? Дорога здесь сваливается под углом градусов в 30, не меньше. Пришлось выходить из машины и делать из плоских камней выступающую колею. А дальше Батран показал свое водительское мастерство и хладнокровие, сумев-таки по ней проехать, не свалившись с обрыва!

Фу-у! Передохнуть надо! Снова прошу водителя остановить транспорт для съемок красивой долины с быстрой речушкой на дне. Спускаемся ниже по серпантину, и я фотографирую сгорбившегося над плугом крестьянина. В упряжке два вола, мощно переступающие по пашне.

Впереди показалась горная деревенька. Подъезжая к ней, видим на дороге убегающую от нас серую лисицу, линялая шерсть на ней торчит клочьями. Вдруг из крайнего сарайчика выходит крестьянин с мотыгой на плече, и лиса бросается от него в сторону машины, а потом в узкий распадок и исчезает. Ах, хитрая бестия, ищет поживу вблизи жилья!

Горные селения встречаются редко. И особенно запоминаются в них детишки, бредущие куда-то гурьбой или столпившиеся у скалы и любопытно разглядывающие белого человека, медленно проезжающего в машине. Если я выхожу фотографировать их, они приветливы, но по большей части молчаливы и уж совсем не назойливы, как дети юга Индии.

А я все пребываю в размышлениях, успею ли вернуться за три дня в Массури? До Гонготри, как выяснил у Батрана, 275 км (а я-то думал, что всего 150 км – так меня уверяли, когда заходил в такси-офис; это Индия, здесь всегда нужно учитывать возможные поправки). В раздумьях вижу на скале, на окраине очередной деревеньки мальчика. Он весь такой чистенький, одет в костюмчик, белая рубашка, а выражения лица не передать! С едва заметной искренней улыбкой на губах он провожает мои глаза своими. Они светятся восхищением, смирением и любовью одновременно. От него исходит сильная энергия. Вспоминая потом этого мальчика, я почему-то видел вокруг него ореол искрящегося света. Такое ощущение, что перед тобой маленький Будда. Его вибрации коснулись моего сердца, и сразу пришло спокойствие, уверенность в успехе, словно он мне знак дал какой-то. А впереди неизвестно сколько еще поворотов над пропастью: сотни, тысячи?

В низинном городке Дхарасу мчимся вдоль водохранилища. Не сразу сообразил, что это уже Ганга, только запруженная… Ну, здравствуй, Великая река! Дальше дорога вьется вверх по ущелью: водопады и стремительно стекающие с гор притоки встречаются часто. На берегах Ганги то там, то тут стоят маленькие поселки, ашрамы, одни из них роскошны, другие убоги. Ганга то спокойная в широких, почти равнинных долинах, то бурная когда втискивается между скал. Иногда на поворотах открываются красивые виды величавых снежных вершин. Они уже совсем близко, но я знаю, что видимость эта обманчивая.

Выше Уттаркаши остановились попить чая в примитивном придорожном кафе с брезентовым пологом. На удачу здесь оказались двое из Украины, парень и девушка. От них узнаю, что Гонготри с первого ноября для паломников закрыт, что двое их земляков вчера пытались прорваться к источнику, но их не пустила полиция. Парень подводит итог сказанному:

– Не знаю, попытайтесь, может, вы прорветесь.

Он раскладывает карту-схему, довольно бестолково сделанную, зато цветную и с картинками. Право, индусы, они как дети даже в серьезных делах полиграфии! Но у меня и такой нет. Еду, что называется туда, не знаю куда. Теперь хоть имею представление об истоках Ганги, текущих в своих извилистых долинах. Считается, что за свою жизнь любой верующий индиец обязан посетить все четыре истока и еще долину цветов, расположенную пятой замыкающей точкой в ряду святых мест под снежными вершинами. В раздумьях разглядываю развернутое передо

мной художественное изображение горной местности, потом предлагаю украинцу: «Друг, а может продашь карту?» Тот долго размышляет и уступает ее мне за пятьдесят рупий. «У меня еще одна есть», – добавляет он.

– А на Яномотри пускают? – спрашиваю.

– Нет, на Яномотри тоже не пускают.

– А сколько еще до Гонготри?

– Километров пятьдесят.

– Что? – я даже присвистнул. – Едем уже семь часов и еще пятьдесят километров? Ладно, все равно рискнем, – говорю я и зову водителя к машине.

Под конец пути время становится растянутым, длиною в вечность. По километровым столбам считаю, сколько осталось до Гонготри – 10 км, 9 км, 8 км… Господи, когда уже приедем! Словно в другое измерение попали… Пытаюсь медитировать, полностью убирая образы и мысли – и время идет быстрее.

И вот указатель: «Национальный заповедник Гонготри». На склоне кедровый лес. Сквозь деревья видны разреженные домишки. Въезжаем на вытянутую площадку вдоль ряда низких гостиниц. Все они под замком, людей нигде нет. Впереди красно-золотистая индуистская арка. Подъезжаем к ней. Тут же к нам подходят трое в обычной гражданской одежде (украинцы предупреждали, что полиция на Гонготри какая-то странная – форму не носит). Один с пузиком деловой, много говорит и жестикулирует с напарниками. Как бы между делом, нам поясняют, что нужно отсюда уезжать.

– Я русский журналист, – отвечаю, и хотел бы пройти к источнику.

– А разрешение есть?

– Разрешения нет.

– Тогда нельзя.

Кое-как удалось уговорить старшего оставить машину на площадке и пройти к храму. За аркой в траншее люди в грязной одежде что-то копают. Дальше по бокам узкой улочки тянутся закрытые гостиницы и гестхаусы. Непривычное зрелище, когда поселок без людей. Городок вымер. Мы проходим дальше по реке, оставляя позади храм и пустой строящийся ашрам. Тропой между желтеющих кустарников стараемся подняться как можно выше, надеясь, что за нами следить не будут. Встречаем на тропе прогуливающегося пожилого свами, он во всем оранжевом. Взгляд его необычен, в глубине глаз открывается космос… Я кланяюсь ему, он, чуть улыбнувшись, поднятием руки приветствует меня. Потом вижу другого в оранжевом. Он молод и глаза его очень живые. Отшельник широко улыбается и быстро проходит мимо меня по тропе – только пятки босых ног мелькают. Куда он торопится? Он же монах или свами…

«Ладно, думаю, не будем святым людям мешать, надо убираться». Спустившись к Ганге, остаюсь с ней наедине, стараюсь убрать все мысли и слиться с ее вибрациями сердцем. Чувствую проникающую в меня энергию, ощущаю ее густую субстанцию физически. Что это? Направленная на человека из недр гор сила? Или самовнушение? Или река, правда, как сказано в санскритских текстах, течет не с гор, а с неба…

Ну, пора идти. Наливаю в пластиковую бутылку воду, которую повезу в Москву, и зову стоящего на тропе водителя в обратный путь.

Возвращаясь к машине, мы заходим в храм. Он закрыт. Тот свами, который торопился, сложив руки, сидит в медитативной позе на ступеньках, позади которых скульптуры индуистских божеств. Лицо его обращено к храму. Куда он торопился? – спрашиваю себя. – К Богу? Но разве в вечности существует время? Оно выдумано человеческим умом. Когда в голове появляется прошлое, будущее и настоящее – оно имеет образы, форму, время. Когда ум убирается, время исчезает, так мне представляется… Однако я тут же задумываюсь, есть ли время у высшего сознания? Ведь оно периодами разворачивает и сворачивает вселенные, создает миры и их обитателей. Длительность этих периодов исчисляется югами, что равно десяткам тысячелетий. Но людской ум все привязывает. У высшего же сознания привязанности нет.

Когда возвращаемся к машине, к Батрану как репей прицепляется молодой человек в зеленом свитере. Он уводит его в каморку. Я не сразу понимаю, что это полицейский. Он долго мурыжит Батрана. Водитель возвращается расстроенный. Садится за руль, и мы едем.

– Что случилось? – спрашиваю.

– Оштрафовали на две тысячи рупий…

– Что!? – возмущаюсь я. – Зачем ты отдал деньги? Нужно было позвать меня. Мы же договорились с начальником, что пройдем к храму!

Батран молчит подавленно, вздыхает. Я не знаю, что делать. Может он считает, что я запросто дам ему эти две тысячи в придачу к шести, которые обещаны за трехдневную поездку? Я чувствую, что сильные энергии гор создают для меня испытания… Но знаю точно (это пришло откуда-то изнутри), что в святых местах волноваться и создавать себе проблемы нельзя. Еще раз даю себе установку, что нужно больше пребывать в состоянии не ума, как бы во сне, только тогда поездка сложится без всяких проблем. Вспомнились слова Сумирана – на сатсанге он говорил именно об этом: «Ум с самого вашего детства сильно отождествил себя с вашим телом. Ребенку с рождения внушают: ты Вася, ты Вася, а на самом деле он не Вася, а нечто другое. Сон есть та же жизнь в другом измерении, где вы больше выступаете в роли наблюдателя, даже когда с вами происходят там какие-то события». Помня слова учителя, я снова выделяю в себе наблюдателя и без предвзятости слежу за своим телом, его мыслями как бы со стороны, не принимая их близко к сердцу. Потом вообще отключаю ум и долго занимаюсь пранаямой, чтобы встреча с местами силы не прошла даром.