Джон Теннер - Тридцать лет среди индейцев: Рассказ о похищении и приключениях Джона Теннера Страница 5

Свыше 4 тысяч такого рода «договоров» заключило правительство США, что позволило ему захватить большую часть материка. Индейцев же «обезвреживали», поселяя их в своеобразные концентрационные лагеря, так называемые резервации, где жизнь их находилась под строгим контролем сначала армейских частей, а затем правительственных агентов и суперинтендантов. Со временем эти резервации превратились в своеобразные индейские гетто и сохранились в США до наших дней. Они, по словам одного из американских ученых, «очень похожи на заповедники для зверей на общественных землях»[14]

Во второй половине XIX в. индейцы были объявлены неполноценной «зависимой нацией», состоящей под опекой государства. Однако правительственная «опека» содействовала лишь дальнейшему ограблению индейцев, узаконивая их расовую дискриминацию. Она привела к тому, что отведенные индейцам резервационные земли и таящиеся в них естественные богатства, эксплуатируются в настоящее время белыми дельцами, которые всячески стремятся завладеть такими лакомыми кусочками. Этому всячески содействует правительство США, разбазаривая за бесценок земли индейцев. Правительственная «опека» привела индейцев к разорению и нищете; она держит их в экономическом и социальном рабстве и невежестве. Уже один тот факт, что около 85% индейского населения США в середине XX в. неграмотно, служит яркой тому иллюстрацией.

В течение 30 лет после возвращения Теннера в мир «белых» были таким же образом экспроприированы и земли оджибвеев. Отведенные им резервации разбросаны сейчас в виде маленьких поселков вдоль границы между США и Канадой. Резервации положили конец охотничьему быту оджибвеев и их развитию как своеобразной этнической группы. Для них, как и для других индейских племен, с этого начался период болезненной ломки старого жизненного уклада и вымирания от недоедания, болезней, антисанитарных условий в резервациях, период приспособления к жизни в капиталистическом обществе осколков некогда многочисленного племени на положении угнетаемого и дискредитируемого «подопечного» национального меньшинства, во всем подчиненного власти агентов по делам индейцев, этих непосредственных проводников колонизаторской политики США.

Для ведения дел и переговоров с индейцами правительственные агенты пользовались услугами переводчиков, чаще всего из метисного населения. В качестве такого переводчика был использован и Джон Теннер по его возвращении в Штаты. Однако его служба на этой должности была непродолжительной. Уход Теннера с работы, видимо, можно объяснить так: поняв нечестные приемы агентов в отношении индейцев, он не захотел быть пособником в ограблении и обмане людей, некогда его усыновивших.

Теннер не захотел больше работать на белых, быть объектом их обмана и эксплуатации. Все белые казались ему врагами. И он замкнулся в себе, обособился от окружающих. Почти два десятка лет прожил Теннер чуждым окружавшему ему обществу изгоем, «белым индейцем», которого презирали и боялись, приписывая ему все бедствия, постигавшие селение.

Последние годы своей жизни Теннер провел в жалкой лачуге на далекой окраине Со-Сент-Мари, в полном одиночестве и невероятной нищете.

Бедствия, испытанные им среди индейцев, меркли в сравнении с той глубиной деградации, которая постигла его в «цивилизованном» мире. Недаром один из его современников, имея в виду этот период жизни Теннера, сказал, что «последние дни были худшими днями в его жизни».

В 1846 г. старый Теннер был убит и сожжен вместе с его хижиной[15] одним из тех людей, о которых Джемс писал, что они «утратили чувство элементарной честности». Трагичность судьбы Теннера заключалась в том, что он оказался где-то между двумя мирами. Он ушел от индейцев, но, живя среди белых, оставался индейцем по своему мировоззрению.

Как явствует из рассказа Теннера, его дети остались с индейцами, и потомков его можно найти в резервациях. Водной из индейских резерваций на севере штата Миннесоты в 1947 г. ученые ГДР Ева и Юлиус Липс познакомились с Эдуардом Теннером, потомком того сына Джона Теннера, который предпочел остаться с индейцами. Эдуард Теннер живет собиранием дикого риса. Он ничего не знает о Джоне Теннере и, как пишет Ева Липе, смеется над тем, что его предок оказался столь безрассудным, «чтобы написать для белых книгу». По этому замечанию потомка Теннера можно судить о вековой ненависти индейцев к своим угнетателям.

Да и чем иным, кроме безрассудства, могла показаться Эдуарду Теннеру попытка его предка апеллировать к белым? Разве не белые генералы, торговцы и священники обрекли на рабство, расовую дискриминацию, невежество, вымирание от нищеты и болезней все индейские племена на территории той страны, правящие круги которой похваляются самым высоким уровнем жизни своих граждан.

Разве не белые властители терроризируют негров на Юге США, шантажом и насилием не допуская их к избирательным урнам, когда они сплачиваются, чтобы противостоять Ку-клукс-клану и другим силам реакции и расизма? Разве не они загнали негров в гетто, которыми «украсили» все свои современные благоустроенные города – и Нью-Йорк, и Чикаго, и Лос-Анжелес? Разве не они заставляют своих «черных братьев» выполнять самую тяжелую и грязную работу и платят им половину того, что получает белый рабочий? Разве не по их милости в XX в. негры-арендаторы на Юге влачат жалкое, голодное и рабское существование, трудясь на не принадлежащих им жалких клочках земли, доход с которых позволяет им только не умереть с голода, да и то не всегда! Разве не они придумали гнусные законы, унижающие человеческое достоинство индейцев и негров, и не замечая геноцида у себя дома, закрывая глаза на расизм и социальное неравенство, смеют выступать в роли «гуманных освободителей» народов, сбросивших иго империализма!

И в наши дни, как в далекие времена Джона Теннера, расизм продолжает процветать в «свободном американском мире», поощряемый теми, кто задумал превратить в свою колонию весь земной шар. Недавние изуверства распоясавшихся расистов в Алабаме, где против негров-демонстрантов, осмелившихся требовать свободы и равных прав с белыми, была брошена вся изощренная техника американской полиции, где не стесняясь стреляли в детей и взрослых, травила школьников собаками, бросали тысячи людей в тюрьмы, еще раз показали истинное лицо американской демократии. Один день в Бирмингеме свел на нет годы лживого восхваления «прелестей» американского образа жизни, И негры и прогрессивные белые американцы с полным основанием потребовали от правителей США, претендующих на роль наставников всего человечества, установить порядок и справедливость в собственной стране, прежде чем поучать другие народы.