Алексей Бабий - Пол-России пешком Страница 5

На понижение: о) На моем командировочном удостоверении — пробу некуда поставить: о) Оно все испещрено печатями. В Читинском госархиве долго смотрели на это безобразие, охали, ахали, не нашли свободного места — да и выдали мне второй командировочный бланк. Виданное ли дело: о)

23.03 Иркутск

Для начала я не нашел в Иркутске вокзал. Ну, вот так, напрямую: вышел из поезда, прошел по перрону — нету вокзала! Мне говорят — да вот же он! Смотрю, стоит что-то длинное, невысокое, без опознавательных знаков и, как оказалось, жутко неудобно устроенное. Куда бы тебе ни требовалось пройти — все через улицу. Из касс в зал ожидания, из зала ожидания в камеру хранения, из камеры хранения в туалет — все далеко… Зато сам город мне приглянулся. Такой старый, такой уютный… Мне пришлось, ища нужные организации, исколесить почти весь центр пешком, так что на город я налюбовался.

Но — последний день командировки, усталость жуткая и крыша уже совсем съехала набок. В последнем разговоре, уже часа в три дня, я дошел до того, что забыл название проекта. Начал этак бодро: «Начат большой проект…» — а название забыл! Потом, конечно, вспомнил, но момент был очень пикантный: о) Хорошо хоть, произошло это не в разговоре с ключевыми людьми, а уже, так сказать, с альтернативными. Но, ребята, по правде сказать, я был уже совсем никакой. Столь безумной командировки не было у меня и вряд ли будет… Ну, а перед отъездом, разумеется, отметил я окончание этой командировки хорошим цыпленком-табака с кружкой пражского пива. Заслужил, однако! Программа выполнена полностью, сам получил массу полезной информации, да и впечатлений тоже.

24.03 Красноярск

Ну вот, свершилось! Мои туфли, помытые в Тихом океане, отведавшие сахалинских циклонов и камчатской пурги, политые хабаровским пивом и извозюканные в благовещенской грязи, присыпанные песочком с читинских сопок, изрядно промерзшие в Улан-Удэ и отогревшиеся в Иркутске, ступили на красноярскую землю. Я прямо на перроне купил у бабуськи бутылочку «Аяна», высосал ее тут же, и понял, что я — дома!

А уже добравшись до родного дивана, я не слезал с него двое суток — спал, а в промежутках — ел. Штаны мои вертятся вокруг талии как хотят, вот прокатился-то! Никаких диет не надо…

Однако, на самом деле много чего еще не рассказано: когда ты заскакиваешь в интернет-кафе на полчаса-час, многие подробности не успеваешь записать, а то и не вспомнишь к случаю. Потом, параллельно идет интенсивная переписка по работе… А, между тем, было много всяких случаев: в Хабаровске меня пытались развести на бабки, в Чите я стоял посреди багажной станции и орал «Я — Бабий», в Улан-Удэ я консультировал массажиста женской волейбольной команды, и так далее. Все это я расскажу в среду, плюс опубликую давно обещанные фотографии. А сейчас я немного разгребусь с накопившимися делами…

Постскриптум

Ну, прежде всего, попытаюсь ответить на вопрос — какая нелегкая понесла меня в этакое путешествие. Точнее, попытаюсь не ответить. Никакого секрета тут нет, начата проработка большого и интересного проекта, связанного с деятельностью красноярского «Мемориала», которому в этом проекте досталось аккурат пол-России — от Красноярска до Анадыря. Если проект пойдет, думаю, что все остальное я заброшу (кроме, разве что, Столбов: о) — я о таком проекте почти пятнадцать лет мечтал, и даже подумать не мог, что это может стать реальностью. Но он, кстати, пока и не стал реальностью, и ездил я пока что на реконгсцировку. Отчет о командировке будет в ближайшую неделю-две на сайте красноярского «Мемориала.»

А пока — будем считать, что деятельность моя заключалась в дегустации местных сортов пива, и тут я полный отчет вам предоставил: о) Ну, а теперь обещанные истории.

Как меня в Хабаровске кидали на бабки

Не успел я выйти вечерком из гостиницы, как меня обогнал какой-то мужик, который, похоже, не то от кого-то убегал, не то куда-то жутко спешил. И в тот же момент рядом оказался еще один паренек, который тщетно пытался до него докричаться. В руках у паренька была толстая пачка денег, завернутая в полиэтилен и завязанная шпагатом.

Вот, сказал паренек, видишь — мужик выронил.

Эй, мужик, начал орать я, но тот, не оглядываясь, прибавил шагу.

Чего орешь, сказал паренек, давай лучше на двоих поделим.

Да ладно, сказал я, ты нашел, ты и забирай.

Паренька это почему-то сильно обидело. Да ну, сказал он, мы же вместе нашли, мне не жалко.

Да мне тоже не жалко, сказал я, забирай все.

Так мы состязались с ним в благородстве, а потом мне это надоело. Слушай, парень, сказал я, у вас деньги в полиэтилен завернуты.

Так ведь грязно, оторопело сказал парень.

Ну так где ты видел, сказал я, чтобы деньги были в полиэтилен завернуты, да еще и шпагатом завязаны? Человек, который так деньги упаковывает, ни в жизнь их не потеряет.

Понял, сказал парень.

В следующий раз — чтобы деньги сыпались из кармана веером, сказал я.

Так ведь измажутся, сказал парень.

А это издержки производства, ответил я. ТщательнЕЕ надо работать!

Больше я этого парня не видел. Усовершенствовали ли они свою технологию, не знаю.

Моя фамилия — Бабий

В Чите я, разумеется, планировал остановиться у родственников. Увы, они переехали. Но новый адрес и телефон у меня были.

Прибыл я в Читу в полдвенадцатого ночи. Звоню — никто не отзывается. Точнее, идет один длинный гудок. Беру такси — мотаемся почти час по улице, не можем найти указанный дом. Таксист довез меня до гостиницы «Забайкалье», где я и переночевал. Ужасное, кстати скажу вам, место: я там за один раз увидел столько тараканов, сколько за свою жизнь не видел. Плюс был сломан кран с горячей водой, и номер был наполнен паром, плюс телевизор был черно-белый, да еще и содрали за этот номер с меня земляки столько, что мало не покажется. Но — зато гостиница стоит на главной площади. Прямо из номера памятник Ленину виден — да только это меня не утешило.

С утра я поделал свои дела, а потом решил-таки родственников разыскать. Пришел на багажную станцию, где они проработали не меньше тридцати лет, подошел к двум женщинам, стоящим на перроне, и говорю: «Моя фамилия — Бабий». Тут повторилась сцена из «Бриллиантовой руки», когда Андрей Миронов подпрыгивал на мостовой, повторяя «Шьёрт побьери». Тетки переглянулись и пожали плечами. Потом одна все же что-то вспомнила: ах да, Бабий… И уже через минуту нашли старожилов, которые мало того что знали тех Бабиёв, но даже и меня каким-то боком умудрились вспомнить. А надо заметить, что в Чите я был последний раз двадцать пять лет назад.