Ибн Баттута - Подарок наблюдающим диковинки городов и чудеса путешествий Страница 50

Рассказ о шутливой манере чтения стихов султану

Когда был день праздника и Дуга, закончил свое представление с мечом, пришли поэты. Они называются ал-джула.[238] Из них одного называют джали. На каждом из них находится личина, сделанная из перьев и напоминающая по виду дрозда. К личине приделана деревянная голова с красным клювом, как будто это голова дрозда. В этом смешном виде они становятся перед султаном и произносят свои стихи. Мне сказали, что их стихи — это вид проповеди или поучения, в котором они говорят султану: «Воистину на этой ал-панпи, на которой ты сидишь, сидел такой-то царь. К числу его добрых дел относится такое-то. Здесь сидел и другой, который совершил то-то. Так сделай же и ты добро, за которое тебя будут вспоминать после». Затем главный поэт поднимается на ступеньки ал-панпи и кладет голову меж колен султана. Затем он поднимается на саму ал-панпи и кладет голову на правое плечо султана, затем на левое, говоря при этом на своем языке. Затем он спускается. Мне сообщили, что этот обычай существует у них очень давно, до принятия ими ислама, и они продолжают его сохранять.

Рассказ о говорящей саранче[239]

Однажды я присутствовал на приеме султана, когда пришел один из его законоведов, прибывший из одной дальней области. Он остановился перед султаном и долго говорил перед ним. Затем встал кади и подтвердил справедливость его слов. Султан согласился с ними обоими, после чего каждый из законоведов снял с головы чалму и посыпал перед собою пылью. Рядом со мною в это время был один белый человек. Он сказал мне: «Ты знаешь, что он сказал?» Я ответил, что не знаю. И тогда он сказал, что законовед принес известие о саранче, которая напала на их страну. Один из их святых людей отправился на место, где была саранча, и ее количество его напугало. Он произнес: «Эта саранча очень многочисленна», и тогда одно из насекомых ответило ему: «Аллах послал нас погубить посевы страны, в которой так много несправедливостей».

Кади и султан оценили его слова как истинные, и султан при этом сказал эмирам: «Подлинно, я не виновен ни в какой несправедливости, а если был несправедлив кто-либо из вас, то я его накажу, если же кто знает творящего несправедливость и не сообщит о нем мне, то грехи творящего несправедливость падут на его голову.[240] Аллах отомстит ему и спросит с него». И когда он произнес эти слова, ал-фарарийа сняли со своих голов чалмы и отклонили от себя всякую ответственность за несправедливость.

Рассказ о справедливости султана[241]

Однажды я был на пятничной молитве, и вот встал один купец (он был одним из ищущих знания, принадлежал к племени массуфа и его звали Абу Хафс), и он сказал: «О люди, находящиеся в мечети! Я призываю вас в свидетели, что предъявляю иск манса Сулайману перед посланником Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует». И когда он сказал это, из максуры султана к нему вышла группа людей, которые сказали ему: «Кто поступил с тобой несправедливо? Кто взял у тебя что-нибудь?» И он ответил: «Маншаджу Ийвалатана, то есть мушриф этого города, взял у меня товаров ценою в шестьсот мискалей и хотел дать мне взамен всего лишь сто мискалей». Султан тотчас же послал за ним. Через несколько дней тот явился, и султан отослал обоих к кади. Кади подтвердил право того купца и отнятие у него товаров. После этого мушриф был смещен со своего поста.

Рассказ о жене султана и дочерях его дяди с отцовской стороны[242]

Случилось так, что в дни моего пребывания в Малли султан прогневался на свою главную жену, дочь его дяди с отцовской стороны, которую они называли Каса. А значение слова каса на их языке — царица. Она же является соучастницей султана в деле правления, согласно обычаю суданцев, и ее имя вместе с именем султана упоминается с мимбара. Султан заточил ее в доме у одного (из) ал-фарарийа, и вместо нее правила другая его жена, которая не была царской дочерью и которую звали Банджу. Люди много говорили об этом и порицали поступок султана. Его сестры — дочери его дяди с отцовской стороны — пришли к Банджу, поздравляя ее с тем, что она стала царицей, и посыпали себе руки пеплом, но не посыпали себе головы пылью. Затем султан освободил Каса из ее заточения. Тогда его сестры вошли к ней, и поздравили ее с освобождением, и посыпали себе голову пылью согласно обычаю. Тогда Банджу пожаловалась на это султану. Султан же разгневался на сестер, так что они испугались и пытались найти убежище в мечети, но он их простил и приказал позвать их к себе. А у них существует обычай, когда они входят к султану, они снимают с себя одежды и входят обнаженными. И его сестры сделали так, и султан был доволен ими. Они же приходили в таком виде к дверям султана утром и вечером в течение семи дней. А так поступает всякий, кого прощает султан.

А в это время Каса каждый день верхом вместе со своими невольницами и рабами и с головами, покрытыми пылью, отправлялись к мешуару и стояла там, закрытая покрывалом, так что лица ее не было видно. Эмиры много говорили о ее деле, так что султан собрал их в мешуаре, и Дуга сказал им на их языке: «Вы много говорили о деле Каса, а ведь она совершила большой грех». Затем привели одну из девушек и рабынь Каса. Она была в оковах, и руки ее были связаны.[243] Ей сказали: «Расскажи, что ты знаешь!» И она сообщила, что Каса послала ее к Джаталу, сыну дяди султана с отцовской стороны, бежавшему от султана в Канбурни, и приказала призвать его свергнуть султана с его царства и сказать ему: «Я и все воины повинуемся твоему приказу». Когда эмиры услышали это, они сказали: «Воистину, это большой грех, и она заслуживает за него смерти». Каса испугалась этого и искала убежища в доме хатиба. У них такой обычай, что они там ищут убежища в мечети, а если это невозможно, то в доме хатиба.

Суданцы испытывали нелюбовь к манса Сулайману из-за его скупости. До него был манса Мага, а до манса Мага — манса Муса. Последний был благородным и великодушным, любил белых и был добр к ним. Именно он был тем, кто подарил Абу Исхаку ас-Сахили в один день четыре тысячи мискалей золота. Один из достойных доверия людей сообщил мне, что в один день он подарил Мудрику ибн Факкусу три тысячи мискалей золота. Дело в том, что его дед Сарик Джата принял ислам по побуждению этого Мудрика.

Рассказ о десятикратном благодеянии[244]

Этот законовед Мудрик рассказал мне, что один человек, житель Тлемсена, известный под именем Ибн Шайх ал-Лабан, некогда сделал султану манса Муса, когда тот еще переживал свое детство, подарок ценою в семь мискалей с третью. Манса Муса был тогда еще мальчиком и не относился к числу уважаемых людей. Затем случилось так, что Ибн Шайх ал-Лабан пришел к нему из-за какой-то ссоры, а тот в это время уже был султаном. И манса Муса узнал его. Он подозвал его, приблизил к себе, посадил вместе с собой на ал-панпи и напомнил ему о том, как тот поступил с ним. Затем он спросил эмиров: «Какая награда следует тому, кто сделал такое добро, какое сделал он?» Они ответили: «Десять подобных ему![245] Подари ему семьдесят мискалей!» Тогда султан подарил ему семьсот мискалей, одежду, рабов и рабынь и приказал ему никогда не покидать его. Этот рассказ сообщил мне сын того самого Ибн Шайха ал-Лабана, о котором была речь. Этот сын был ищущим знания и обучал Корану в Малли.