Исидор Кацнельсон - По неизведанным землям Эфиопии Страница 50

О подвиге рядового Капнина Булатович в тот же день сообщил Власову в Аддис-Абебу и просил ходатайствовать о награждении солдата.

24 октября Булатович возвратился в Аддис-Абебу.

Император Менелик выразил желание выслушать доклад Булатовича о его поездке в страну Бегаи-Шенгул и к Голубому Нилу. Власов посоветовал Булатовичу составить подробную докладную записку о положении дел на западных границах Эфиопии и о мерах, долженствующих быть принятыми для создания на окраинах стойкой, преданной императору армии, на которую он мог бы безо всяких опасений и недоверия опереться в случае серьезной войны. Булатович составил три письма, которые для Менелика были переведены на амхарский язык.

В первом письме Булатович излагал данные, которые свидетельствовали о том, что военное столкновение Эфиопии с Англией неизбежно. Письмо это ничем не напоминает сухую деловую справку. Скорее это страстное, взволнованное послание императору, продиктованное искренней тревогой и болью за судьбу Эфиопии.

«Быть может, — писал Булатович, — у Джанхоя[3] есть советники, которые говорят Вам, что Англия не хочет войны с Абиссинией, а ищет мира и мирного согласия с ней. Может быть, эти же советники говорят Джанхою, что Англия стремится только к владению Суданом и, имея в виду тортовые выгоды, намеревается построить железную дорогу от Египта до Момбасы.

Так знайте, Джанхой, что эти советники или ничего не понимают, или заведомо лгут, будучи подкуплены английским и итальянским золотом.

Джанхою известно, что Судан есть страна бедная, малонаселенная, маловодная, частью пустынная и обладающая знойным и нездоровым климатом. Джанхою известно также, что завоевание Судана стоило Англии много миллионов рублей. Так неужели же эти миллионы были истрачены только для того, чтобы владеть пустыней, в которой так жарко, что абиссинцы добровольно не согласились бы жить там? Рядом же со знойным Суданом возвышаются чудные эфиопские горы, богатые водой, растительностью, скотом, кофе, медом, хлопком, обладающие чудным климатом в котором могут жить и работать европейцы.

Неужели Англия истратила столько денег и усилий только для того, чтобы из бесплодных суданских степей глядеть на чудные эфиопские горы?..

Англичане утверждают, что строят железную дорогу с целью извлекать из нее торговые выгоды. Спрашивается, каким же образом торговля в пустыне может покрывать 40-миллионный расход по постройке? Спрашивается также, как могут англичане решиться строить такую дорогостоящую железную дорогу в такой близости от границы Эфиопии и частью по самим владениям Джанхоя, не опасаясь того, что при первом столкновении между Англией и Абиссинией Джанхой может немедленно разрушить железную дорогу?

Вероятно, этого Англия не боится потому, что надеется скоро стать хозяйкой Абиссинии…

Мои предположения о враждебных замыслах Англии оправдались бы, вероятно, уже теперь, если бы этому не помешала война с Трансваалем. Но это есть только временная случайная задержка приведения в исполнение английских замыслов. Трансвааль чересчур маленькое государство, чтобы долго бороться против Англии… Как только Англия покончит с Трансваалем, она обратится против Абиссинии, в ожидании же окончания войны постарается поддержать дружбу с Джанхоем. Поэтому весьма вероятно, что находящийся теперь на пути в Аддис-Абебу английский посланец Гаррингтон везет Джанхою самые мирные предложения Англии. Англия, может быть, даже согласится сделать Джанхою уступки, если он предъявит ей свои требования. Может быть, Англия даже согласится дать Джанхою письменное обещание в том, что будет соблюдать неприкосновенность его теперешних границ. Но да не прельстится Джанхой всем этим! Дружеские заверения англичан будут продолжаться только до тех пор, пока Англия не будет готова к войне, и тогда она всегда найдет предлог, чтобы нарушить свои обязательства».

Менелик с большим вниманием изучил письмо. Он и сам много думал обо всем этом. Русский офицер как будто прочел его мысли. Жизнь уже научила Менелика не верить ни англичанам, ни итальянцам, ни французам. Их может остановить только сила. И здесь Булатович прав — война неизбежна.

Император пригласил к себе Булатовича и, выразив ему благодарность за письмо, сказал, что будет хранить его у себя.

16 декабря Булатович принес Менелику второе письмо. Император в этот день был утомлен и чем-то раздосадован. Булатович начал читать письмо. Он познакомил Менелика с расположением англичан на его границах и с военными силами противника. Нападение англичан на Эфиопию, по мнению Булатовича, произойдет следующим образом. В начале периода дождей — в июле месяце — английский отряд в несколько тысяч человек подымется на баржах и канонерках Вверх по реке Баро, высадится у устья Габы и беспрепятственно завладеет всем правым берегом Бирбира. Дадьязмач Джотй, имея всего три-четыре тысячи ружей, не сможет оказать англичанам сопротивления. О высадке англичан в земле Джоти Джанхой узнает только через две недели после этого. Начальники соседних областей дадьязмачи Демесье и Тасама получат приказания императора только через месяц после высадки англичан. Следовательно, дадьязмач Демесье сможет подойти к земле Джоти не ранее чем через пять недель, а Тасама — не ранее чем через семь недель после английского нападения. В это вдэемя года реки Бирбир и Дабус труднопереходимы, а все удобные для переправы места будут находиться под обстрелом английских пушек.

Император слушал молча, а потом спросил, что же, по мнению Булатовича, надо сделать, чтобы этого не случилось.

— Для начала — переместить резиденцию Демесье в землю Джоти, поближе к границам.

— То, что ты советуешь, чересчур важно. Я сегодня устал и вникнуть не в состоянии. Прочтешь мне это еще раз.

На следующий день Булатович узнал, что император отдал приказ дадьязмачу Демесье явиться в столицу.

2 января император снова пригласил к себе Булатовича. В комнате императора, кроме его личного секретаря Габро Селассие, никого не было.

Булатович вновь стал описывать беззащитность западных границ Эфиопии, делающую для англичан захват земли Джоти очень легким.

— Да разве мы все умерли, что пустим их? — возразил император.

Булатович с присущим ему пылом и страстью принялся доказывать, что при теперешнем положении дел не пустить англичан он не в состоянии. Император обиделся и стал возражать:

— Ничего подобного! У меня там и войск много, которые не пустят англичан, да и сам я немедленно соберу свою армию и пойду в Уоллегу.

Тут Булатович потерял всякую сдержанность и, забыв, что он говорит с императорской особой, возразил, что Менелик не знает не только состояния своих границ, но даже географии, что он спит в то время, как его враги готовятся, и так далее. Если император, узнав о наступлении англичан, немедленно объявит сбор всем своим войскам, то из-за периода дождей солдаты соберутся только к середине сентября и Менелик сможет прийти в Уоллегу не ранее середины октября. Атаковать англичан на их укрепленной позиции без артиллерии невозможно. Может быть, император надеется напасть на англичан врасплох или ночью? Вряд ли это ему удастся. Англичане выставят всюду караулы и окружат лагерь железными сетками. Из-за недостатка продовольствия Менелик не может вести долгой войны с англичанами. Самый большой срок, на который Менелику удастся удержать в сборе все свои войска, — это от одного периода дождей до другого. Но в Уоллеге не хватит продовольствия для двухсоттысячной армии даже на это время. Эфиопы, разорив вконец Уоллегу, продержатся в ней не дольше двук-трех месяцев. Император вынужден будет отступить и к началу дождей распустить свое войско. Что помешает тогда англичанам двинуться к реке Дидессе и занять Уоллегу?