Антон Кротов - Вперёд, к Магадану! Страница 52

МУЗЕЙ

В Магадане имеется интересный краеведческий музей. В нём оказалось несколько экспозиций. Первая — история Магадана в старых фотографиях. Вот они, первые строители Магадана — вольные и не совсем, вот первые бараки, дома, первые километры Колымской трассы… Вторая экспозиция посвящена ГУЛАГу. Одежда, орудия труда заключённых, лозунги, плакаты («наглядная агитация»), фотографии, местные внутрилагерные газеты… Количество заключённых, одновременно сидящих на территории Магаданской области, превышало сто тысяч человек.

Третья выставка — лагерная живопись. В лагерях ведь содержались, среди всех прочих людей, и художники; некоторым из них «везло» — вместо общих работ они живописали победы социализма. Вот на одной картине идёт укладка Колымской трассы: по большому зелёному болоту с редкими деревцами кладут настил из брёвен, по ним — траву и гравий, всё это утрамбовывают, и сзади едет уже грузовичок с новым гравием. А на другой картине — караван судов, обвешанных сосульками, приходит среди зимы в бухту Нагаево, ведомый мощным ледоколом…

Мы осматривали музей до самого его закрытия, а когда настало 19 часов, покинули музей и направились опять в порт. Не зря мы же покупали пропуска: надо постараться узнать ещё что-нибудь.

ВТОРОЙ РАЗ В ПОРТУ

Опять едем в порт. «Капитан Цируль» уже разгрузился.

— Куда идёте?

— В Сан-Франциско! — отвечал вахтенный.

— Это точно?

— На флоте ничего точного не бывает!

Мы удивились. Другие матросы, видимо с «Цируля», бродящие по порту, подтвердили, что теперь теплоход собирается в Сан-Франциско.

Мы мысленно плюнули на «Цируля» и пошли смотреть другие теплоходы. «Капитан Дубницкий» стоял на приколе, как «Аврора», и плыть в ближайшие две недели никуда не собирался, хотя сам был из Владивостока. «Капитан Сыщиков», маленькое жёлтое судно, вообще оказался буксиром и плавал только в пределах порта. Контейнеровоз «Яна», стоящий далее, собирался через день-два плыть в порт Ванино (рядом с Советской Гаванью).

Я понял, что это классно. Узнав у вахтенного, куда идёт «Яна», я вернулся к Андрею, который ожидал меня неподалёку, и сообщил ему это. Надо было решить, договариваться ли с «Яной», идущей в порт Ванино, или ждать судно до Владивостока. Если мы придём в Ванино, то во Владивосток уже не попадём и должны будем проехать по всему БАМу, через Комсомольск-на-Амуре, Тынду, Северобайкальск. Андрей согласился, я, разумеется, тоже.

БАМ был неизведанной, таинственной дорогой без пригородного сообщения и вообще, по-моему, без какого-либо устойчивого сообщения. По полной программе БАМ никто из наших знакомых по-научному не проходил.

Выяснив нашу позицию по отношению к БАМу, я вторично отправился к «Яне» искать капитана. Капитан в это время решал вопросы погрузки, и беседовать со мной не собирался. Вместо капитана меня привели ко второму помощнику оного, весьма приветливому и разговорчивому разговорчивому моряку по имени, по имени… ну условно назовём его, Александр.

Андрей в это время сидел около теплохода на рюкзаках. Когда Александр проявил интерес к нашему путешествию, и достал хлеб, сахар и чай, я позвал Андрея. Оставив рюкзаки в порту, Андрей поднялся на борт и мы вчетвером (в той же каюте сидел, слушая наши разговоры, и другой моряк) сели разговаривать.

Александр сообщил нам множество полезных сведений. Мы узнали, куда и откуда ходят суда, как часто, сколько времени в пути, каковы сроки навигации… Также мы узнали о тоннеле, который, ещё при Сталине, строили заключённые между материком и Сахалином. Этот тоннель копали одновременно с двух сторон — из посёлка Лазарев и из посёлка Погиби — там, где между Сахалином и материком всего километров пять. Тоннели разошлись, Сталин умер, заключённых распустили — в общем, «ход» не был достроен. Александр с трудом нашёл этот ход, ибо местные жители скрывали его местонахождение («я знаю, но не скажу!» — говорил один старик). В «ходе» были даже как бы подземные камеры, но далеко наш новый знакомый не прошёл.

Узнав многое о судоходстве, мы поинтересовались, как насчёт гидростопа на Большую землю. Но гидростопом ведал капитан, а он говорить с нами не хотел. До начала погрузки разговоры о гидростопе не производятся. Нам посоветовали приходить послезавтра с утра, когда все проблемы разгрузки-погрузки улягутся и мы сможем поговорить с капитаном в спокойной обстановке.

НОЧЬ В КУСТАХ

Когда мы с Андреем окончательно напились чаю, а, кроме этого, и узнали массу полезных сведений по навигации, уже стемнело. Мы сошли с теплохода и увидели наши рюкзаки, целыми и невредимыми стоящие там, где мы их оставили. Несмотря на то, что я всегда оставляю вещи в самых странных местах, зная, что их не утащат, тайный уголок сознания периодически вопрошает: «ну как? уже спёрли?» — «Пошёл вон, провокатор,» — отвечаю я этому уголку сознания. И всё равно приятно, когда вещи твои целы.

Вышли из порта. В полутёмном автобусе ехали человек десять портовых рабочих. Вдруг я почувствовал на себе взгляды людей и оживление оных.

— О! это тебя по телевизору показывали? книжку написал?

Оказалось, я. Раздаривать книжки я не хотел, ибо их оставалось немного, а расхватали бы мигом. Но книжку мою хотели, и я записал адрес, пообещав прислать новую книгу, которая выйдет по итогам этого большого путешествия.

Портовые рабочие спокойно отнеслись к нашим попыткам уплыть: так как пассажирское сообщение отменили, уплывают на грузовых пароходах довольно часто, и мы тоже достигнем успеха.

Когда приехали в Центр туризма, была почти полночь. Я предлагал поставить палатку, ведь негоже будить людей, чтобы поспать самим. Но Андрей полагал, что сторожиха должна сторожить, а не спать. Мы позвонили — за дверью послышались шаги…, но это была не та сторожиха, что знала нас, а какая-то другая. Она, конечно, не пустила нас — мало ли кто бродит ночью по Магадану! Мы не огорчились, и, выбрав зелёный дворик у дома неподалёку, поставили палатку в кустах и уснули.

Утром наша палатка стала привлекать внимание. Какие-то дети шушукались снаружи. Наконец, юный голос громко произнёс:

— Это вам что — лес?

Мы не ответили, продолжая дремать. Ещё минута шушукания — и в нашу палатку полетел камушек. Маленький. Совершив эту микро-диверсию, дети убежали.

По улице ходили прохожие. Место, где мы спали, оказалось чьим-то садом. Жители первых этажей, особенно старушки, любят разводить под окнами такие сады-огороды, даже в Москве. Мы быстро встали, пока не проснулись хозяева насаждений, собрали палатку, забыли в саду мою шапку и пошли в Центр, где, по нашим гипотезам, уже должны быть люди.