Завещание чудака - Верн Жюль Габриэль Страница 56

В половине восьмого поезд остановился у платформы Грэйт-Солт-Лейк-Сити.

«Великолепный город!» - сказал Роберт Инглис. И, конечно, спутник четы Титбюри не позволит своим новым друзьям уехать прежде, чем они его хорошо не осмотрят, город с пятидесятитысячным населением (пять тысяч он, между прочим, прибавил). Великолепный город, — повторил он, — обрамленный на востоке великолепными горами и соединенный великолепным Иорданом с великолепным Соленым озером; город, отличающийся необыкновенно здоровым климатом, с домами и коттеджами, окруженными массой зелени, огородами, плодовыми садами, засаженными яблонями, сливовыми, абрикосовыми и персиковыми деревьями, дающими лучшие во всем мире плоды! А по обеим сторонам улиц великолепные магазины, каменные здания, такие великолепные! Все его памятники представляют собой великолепные образцы мормонской архитектуры. Великолепный дом президента, в котором проживал когда-то сам Бригам Юнг, великолепный табернакль[34], чудо архитектурного искусства, строение, где могли свободно помещаться восемь тысяч «верных». А в былые времена какие происходили великолепные церемонии, во время которых папа и его апостолы восседали на великолепной эстраде, окруженными святыми — мужчинами, женщинами и детьми! В общем, все сплошь великолепие.

Нужно сознаться, что из любви к своему родному городу мистер Инглис допускал в своем рассказе некоторые преувеличения. Город Грэйт-Солт-Лейк-Сити не заслуживает таких похвал. Он слишком велик для своих жителей, и если он обладает некоторыми природными красотами, то художественные красоты в нем совершенно отсутствуют.

Что же касается знаменитого табернакля, то, по правде сказать, он производит впечатление крышки громадного парового котла, положенной на землю.

Во всяком случае, не могло быть речи о том, чтобы осматривать Грэйт-Солт-Лейк-Сити в этот самый вечер. Необходимо было прежде всего выбрать гостиницу, и так как господин Титбюрй не желал и слышать о каких-нибудь высоких ценах, то его проводник предложил ему поместиться вне самого города, в Чип-Отеле, или, иначе говоря, в Дешевой гостинице.

При этом названии и муж и жена почувствовали себя вполне успокоенными и довольными. Потом, оставив чемодан на вокзале, с тем что они придут за ним, если Чип-Отель им понравится, они последовали за мистером Инглисом, выразившим желание нести сумку и плед «прелестной и почтенной дамы».

Спустившись в нижние кварталы города, где супруги Титбюрй не могли ничего видеть, так как была уже почти ночь, и дойдя до правого берега реки, которую мистер Инглис назвал Крессент-Ривер, они прошли около трех миль.

Возможно, что чета Титбюрй нашла этот путь немного длинным, но при мысли, что гостиница окажется тем дешевле, чем дальше она будет от города, они, конечно, не жаловались.

Наконец около половины девятого, когда их окутала уже абсолютная темнота, так как небо было все в тучах, путешественники подошли к крыльцу дома, о внешности которого они в темноте не могли судить.

Спустя несколько минут хозяин гостиницы, надо сознаться, малый довольно-таки жуткого вида, провел их в комнату нижнего этажа с выбеленными известкой стенами; мебель ее составляли кровать, стол и два стула. Они нашли это вполне достаточным и поблагодарили мистера Инглиса, который простился с ними, обещав прийти на следующий день утром.

Очень утомленные, мистер и миссис Титбюрй, поужинав остатками провизии, которые они нашли в своей дорожной сумке, легки спать. Вскоре они крепко заснули, и оба видели во сне, что предсказание милейшего мистера Инглиса сбылось и что следующее метание костей давало им возможность обогнать на несколько клеток своих соперников.

Они проснулись в восемь часов утра и чувствовали себя вполне отдохнувшими; оделись не спеша, так как им нечего было делать в ожидании прихода своего проводника, чтобы в его обществе осмотреть город. Это не означало, конечно, что они были любознательны по природе, о нет! Но как отказаться от любезного предложения Роберта Инглиса, который хотел показать им все чудеса великого мормонского города!

Было уже девять часов. Никто не являлся. Мистер и миссис Титбюри, совсем одетые, готовые отправиться на прогулку, стояли у окна и смотрели на большую дорогу, которая шла мимо Чип-Отеля.

Дорога эта, как им объяснил накануне их любезный чичероне[35], в прежние времена была дорогой эмигрантов. Она шла по берегу Крессент-Ривер, и по ней тянулись когда-то целые фургоны, наполненные товарами, предназначенными для лагерей первых пионеров[36]. Эти фургоны были запряжены волами, которыми правил специальный погонщик, и, для того чтобы проехать расстояние от Нью-Йорка до западной территории Союза, требовалось несколько месяцев.

Чип-Отель находился, очевидно, в очень уединенном месте, так как, высовываясь из окна, мистер Титбюри не видел ни одного дома ни на этом, ни на противоположном берегу реки. Ничего, кроме темной зелени сосновых лесов, покрывавших склоны высокой горы.

В десять часов все еще никого не было. Мистер и миссис Титбюри начали волноваться, притом они уже испытывали голод.

— Пойдем куда-нибудь, — сказала жена.

— Хорошо, пойдем, — сказал он.

Они открыли дверь своей комнаты и очутились в большом зале деревенского кабачка, дверь которого выходила на дорогу.

На пороге виднелись двое плохо одетых мужчин. Вид их не внушал доверия. Их глаза были затуманены джином, и казалось, они стояли на страже у слегка приотворенной двери.

— Выход запрещен!

Это восклицание, сделанное грубым тоном, относилось к господину Титбюри.

— Как?! Нельзя выйти?

— Нельзя… не заплатив.

— Не заплатив?!

Из всех слов английского языка это было то, которое звучало особенно неприятно для мистера Титбюри.

— Заплатить?! — повторил он. — Заплатить, чтобы иметь право выйти?! Вы шутите!..

Миссис Титбюри, охваченная в первую минуту невольным страхом, иначе взглянула на положение и спросила:

— Сколько?

— Три тысячи долларов!

Этот голос… Она его узнала… Это был голос Роберта Инглиса, который в этот момент появился на пороге гостиницы.

Но господин Титбюри, менее проницательный, чем его жена, все еще хотел обратить это дело в шутку.

— Э, — воскликнул он, — а вот и наш друг!

— Собственной своей персоной, — ответил тот.

— И все в таком же хорошем настроении?

— Все в таком же.

— Не правда ли, очень забавно это требование трех тысяч долларов!

— Что поделать, мой милейший мистер Титбюри, — ответил мистер Инглис, — такова цена одной ночи в Чип-Отеле.

— Вы это серьезно? — просила миссис Титбюри бледнея.

— Очень серьезно, миссис Титбюри.

Ее супруг в порыве гнева попытался было проскочить в дверь.

Две сильные руки тяжело опустились на его плечи и приковали к месту.

Этот Роберт Инглис был просто-напросто одним из тех негодяев, которых так много встречается в отдаленных местностях Союза, где они ждут подходящих весьма нередких удобных случаев. Уже не один путешественник был обобран этим якобы сорок третьим ребенком мормонской семьи при содействии таких участников, как эти два индивидуума, стоявшие у дверей Чип-Отеля. Попав на след подходящей для Него жертвы, он предложил свои услуги супругам Титбюри и, удачно выведав от них в разговоре, что они везут с собой три тысячи долларов — весьма неосторожное признание, надо сознаться, — завел их в этот уединенный кабачок, где они были теперь всецело в его власти.

Мистер Титбюри это понял, но слишком поздно.

— Послушайте, — сказал он, — я требую, чтобы вы нас немедленно отсюда выпустили! У меня в городе дела…

— Не ранее второго июня, когда вы должны будете получить телеграмму, а сейчас только двадцать девятое мая.

— И вы предполагаете задержать нас здесь еще в течение целых пяти дней?