Евгения Навойчик - Женский портрет на фоне Венеции Страница 6

Нет, это не мой вариант, думала я, продолжая прогулку. Мне больше нравится здесь заходить в небольшие остерии, пробовать местные блюда, но из нормальных тарелок и с хорошим вином. Вчера, например, в районе Сан Поло я дегустировала пасту с соусом из чернильной рыбы. Цвет блюда соответствовал названию, но вкус был изумительный. Успела почувствовать, что в еде жители Города совсем неприхотливы. Самая любимая еда большинства в будни – маленькие бутерброды с разными закусками на бегу. Я в том смысле, что, как правило, в самых любимых ими местах все посетители стоят. Однажды, вернувшись с островов и промёрзнув до костей, я зашла в подобное заведение недалеко от Пьяцца Рома. Всё кафе в ширину не превышало, как мне показалось, трех метров, но было вытянуто, повторяя закруглённую форму здания, в торце которого находилось. Внутри было так тесно, что, взяв бокал вина, я с трудом протиснулась к окну. Кроме того, в заведении стоял такой гул, что я с удивлением вспомнила совет в одном из путеводителей, который я не приняла всерьез, – делая заказ, кричать. В тот раз, испытывая только одно желание – поскорее согреться, я так и поступила.

В маленьких остериях намного теснее чувствуешь связь с Городом, чем в ресторанах, ориентированных на туристов. В таком вот искусственном месте мы в один из прошлых приездов, заказав дорогую рыбу, как королевские особы вкушали еду в абсолютно пустом зале. По левую руку от нас шеренгой выстроился отряд официантов, глядящих нам в рот и готовых предупредить любое желание. Чаще всего в таких заведениях обслуживают не итальянцы, а цены не соответствуют качеству. Напротив, в небольшом семейном ресторанчике, всё в том же Сан Поло, где вечером не было ни одного пустого столика, еду приносили только сами хозяева: словоохотливый и приветливый синьор с брюшком и его сухая, неулыбчивая супруга. Я была действительно польщена, когда, придя к ним в третий раз, удостоилась её приветливой улыбки и лично принесённого графинчика (кварты) вина.

Находясь целый день в городе, то там, то здесь угощаясь, можно изрядно захмелеть. Правда, любимые напитки здесь – достаточно лёгкие: местный спритц – напиток из смеси просеко, кампари и газированной воды. Он бодрит, согревает, а по вкусу и цвету как-то очень соответствует Городу, его настроению. Я однажды наблюдала у «Нико» рано утром, как в кафе зашёл очень пожилой синьор. Опираясь на палку, кряхтя, он присел на табурет возле стойки и выпил почти залпом вот такой веселящий напиток! Вот это я понимаю – вкус к жизни.

Санта-Мария-делла-Салюте

…и Младенца, и Духа Святогоощущаешь в себе без стыда;смотришь в небо и видишь – звезда.

После обеда светило яркое солнце, было очень тепло, особенно по меркам декабря. По глади Лагуны бежала лёгкая рябь: вода переливалась, преломляясь в вечернем солнечном свете. Катер, везущий пассажиров с Сан Джорджо Маджоре, а может быть, из пригорода Лидо, делал изящный разворот и казался светящимся изнутри. Я стояла на набережной Скьявони и не могла отвести взгляда от этого великолепия.

Вот солнце опустилось ещё ниже, и теперь подсвечивался фонарь под куполом Санта Салюте. Это делало собор похожим на огромный маяк: казалось, этот свет может достигнуть самых дальних уголков не только Венето – провинции, чьим центром является Город – но и тех сердец, что, находясь за много километров, бьются в унисон с ним. С маяком эту церковь роднят не только ее размеры, но и особенности восприятия: издалека она заметнее и значительнее, чем вблизи. Словно, находясь в Городе, она существует отдельно от него и предназначена, в первую очередь, для того, чтобы быть видимой со стороны, издалека.

И снова в который раз утвердилась в мысли: это строение всё же больше памятник, чем церковь. В Городе несколько барочных церквей: о некоторых я говорила выше. Все они очень деликатно «встроены» в пространство. Нельзя сказать, что они создают его атмосферу, но многие очень интересны. В некоторых из них за броскими, но холодными фасадами скрываются настоящие жемчужины. Например, в Джезуатти – церкви на севере Города, рядом с Фундамента Нуова. Обязательно побывайте здесь. Ваше воображение будет поражено возможностями и способностью жителей создавать королевское великолепие в периферийной церкви локального значения.

Тем не менее именно популярное строение архитектора Лонгена, Санта-Мария-делла-Салюте, стало Символом города. Думаю, это объясняется местом, выбранным для его возведения, а не пониманием смысла события, давшего ему рождение. Лонген увековечил непонятную современному человеку радость окончания Ужаса и надежды на его нескорое повторение. На этом Городе чума оставила вечный отпечаток. Ведь чёрный цвет «гондол не весел, даже страшен: их в чёрный цвет раскрасила чума», как пишет поэт. Знаменитые маски с длинными белыми носами – отсюда же. Набережная Неисцелимых – место, название которого свидетельствует о том, что позади современной Санта Салюте когда-то складывали прямо на камни набережной умирающих, которым было невозможно помочь, «неисцелимых». Однако столь мрачное событие породило появление самого нарядного строения эпохи барокко в этом городе. Сегодня мало кто, глядя на открытки с видами, ассоциирует его с этими событиями. Санта Салюте стала самым узнаваемым объектом городского пейзажа.

Первый раз, побывав здесь, пронесясь по Городу в компании еще сорока туристов из нашего автобуса и гида Светланы, я уезжала через несколько часов счастливым обладателем маски с черными перьями, бус из стекляруса: всё это было куплено по астрономической цене здесь же, на Фундамента Скьявони. Более скромным приобретением, но хорошим пополнением моей коллекции стала фарфоровая тарелочка с видом кусочка Лагуны и Санта Салюте на заднем плане. Дома кухонное стекло и сейчас украшает витраж, сделанный дочерью мне на день рождения: гондолы, фонари, сваи и неизменная Санта Салюте. Когда утренний свет проникает в кухонное окно, получается почти такой же эффект маяка.

Кстати, во многом из-за споров об её, церкви, архитектурных достоинствах, я полюбила поездки сюда в одиночестве. Однажды я привезла свою подругу показать «мой Город», она же восторженно ахала каждый раз, завидев Санта Салюте. Мне приходилось объяснять, что собор, несмотря на его ослепительный вид, не исчерпывает собой образцовые черты городской архитектуры, хотелось быстрее разрушить стереотипы Города, показать, что он прекрасен по-другому, менее заметной, часто «увядающей» красотой. Позже, открывая для себя «Камни Венеции», глядя на многие знакомые мне здания глазами Рёскина, я еще раз утвердилась в своем первоначальном мнении: истинные шедевры византийской и готической архитектуры в городе не столь бросаются в глаза. Почему, например, не так, как Санта Салюте, растиражирован Палаццо Дукале? Ведь его первенство с любой точки зрения неоспоримо. Рёскин называл его шедевром венецианской готики, впитавшем лучшие черты стиля и всех построек в его духе в Городе. Тем не менее мне он первое время казался скучно-монотонным, слишком растянутым, приземистым, словом, плохо соответствующим моему представлению о том, каким должен быть дворец. Понять его совершенство, изолированность и одновременно включенность в пространство Города я смогла, к сожалению, не сразу. Но если смириться с тем, что многие видят в Санта Салюте символ города, он более узнаваем, чем что бы то ни было, приходиться признать – место для его строительства выбрано идеально. Этот гигантский маяк, кажется, врезается в Лагуну как огромная носовая фигура корабля. Его белое каменное тело прекрасно сочетается со всеми оттенками её вод.

Конец ознакомительного фрагмента.