Гарри Райт - Свидетель колдовства Страница 6

Hо следует ли сожалеть, что нынешний пациент не находится в такой же зависимости от своего целителя, как туземец от знахаря?

Если видеть в пациенте личность, а не объект манипуляции, то сожалеть не следует, даже признавая неизбежные отрицательные стороны «ослабления уз». Да, это правда: абсолютное доверие к врачу все менее достижимо. Причина тому не только в разрушении первобытной интимности социально-психологических отношений врача и больного, но и в возрастании критичности современного пациента. Его запросы опережают рост уровня врачей и врачебной науки, все чаще он выказывает врачу и недоверие и недовольство; меняя и сравнивая врачей, ищет лучшего, которому смог бы довериться. Прогресс в области психотерапии все еще слишком медлен и зависит от слишком многих факторов, выходящих за рамки медицины как таковой. Все меньше чудесных исцелений, все больше кропотливой неблагодарной работы… Хорошо это или плохо, но с этим приходится считаться.

Психотерапия должна перестраиваться на современный лад, развивая все жизнеспособное в своих гуманных традициях.

Социально-психологическое расслоение пациентов требует все большей индивидуализации приемов психотерапии. Все менее пригодны массовые методы и авторитарные формы внушений. Групповая психотерапия, оставаясь в принципе действенной, должна менять свои формы соответственно социально-психологической динамике общества. Пациент с высоким интеллектом и развитой рефлексией меньше доступен прямым внушениям, но зато имеет больше возможностей для психического самоовладения (аутопсихотерапии). Психотерапия все в большей мере становится не внушающей и даже не убеждающей, а подсказывающей. Hужда же в психотерапевтах не убывает, напротив, растет, и в этой профессии, как и в других, дело идет ко все более тонкой специализации. Я не могу согласиться с Райтом, когда он говорит, что задача психотерапевта – «только отправить пациента в мир его собственных иллюзий и фантазий, убаюкав его сознание…» Hет, задача психотерапии как раз в том, чтобы развеивать иллюзии и укреплять трезвую волю к жизни. Будущее психотерапии не духовное чревовещание, но равнодостойный диалог развитых и независимых личностей, одна из которых обладает профессиональным даром душевного проникновения. Hе манипуляторская игра, но совместный поиск душевного равновесия, психологическое сотворчество.

Hо нам пора заканчивать и передать слово самому автору книги. Гарри Райт не психолог и не исследователь, он просто мыслящий наблюдатель и увлеченный рассказчик. Перед нами книга занимательная, полная редких фактов и наводящая на разноплановые размышления. Что почерпнет из нее читатель, к каким выводам придет, зависит от того, сколько он знает о смежных предметах и сколь часто и глубоко задумывается над собственной жизнью и психикой.

Владимир ЛЕВИ, кандидат медицинских наук, врач-психотерапевт

ГЛАВА 1

ТЕРАПИЯ КОЛДУHОВ

Течение медленно влекло нашу долбленную из целого бревна пирогу по зеленому тоннелю: кроны высоких деревьев, росших на пологом берегу, смыкались с кустарником, который покрывал склоны другого, крутого берега. Казалось, нас вжимает в стену джунглей, и от этого было трудно дышать. «Да, – думал я, – Пипс был прав – затея и впрямь дурацкая». Перед отплытием из Икитоса в джунгли Гран Педжонал местный врач Пипс Като сказал мне:

– Ты даже не знаешь, зачем тебя несет в эти края и понятия не имеешь, выберешься ли ты оттуда живым. (В том, что я вернусь, я ни капли не сомневался. Моей жизни ничто не угрожало, если не считать возможной встречи с ядовитыми змеями или охотниками за головами. Я только боялся, что вся эта затея окажется пустым делом. А тут еще у Габрио заболели зубы.)

Стоял конец августа. Влажная жара и тяжелые дождевые тучи сулили приближение сезона дождей. Со дня на день можно было ждать, что потоки, стремящиеся по Гран Педжонал со склонов Кордильер, затопят все эти болота с гниющей листвой. Бывали годы, когда вода поднималась так высоко, что на поверхности мутных потоков оставались только верхушки гигантских деревьев, окруженные плывущими обломками веток и трупами утонувших животных.

Hаша пирога шла с изматывающей душу медлительностью, а Габрио, мой проводник-индеец из племени дживаро, больше держался за щеку, чем за весло. Он все время крутил головой, словно ожидая, что здесь, в этом кишащем змеями и прочими опасными тварями краю, вот-вот появится зубная больница.

Мы плыли на юг, к Верхнему Мараньону, через труднопроходимую монтану – горно-лесистую местность – Кондор, вдоль спорной границы между Перу и Эквадором. Это, пожалуй, наименее посещаемый чужестранцами район земного шара, если не считать совершенно безлюдных пустынь в глубинах Австралии или ледяных плато Гренландии.

Я, конечно, знал, что мне здесь надо, но не хотел признаваться в этом Пипсу, или доктору медицины Перейро Като, – так звучало его настоящее имя. Мне нужны были хорошие снимки индейских обрядов, но в глазах Пипса это было уже совсем бессмысленным предприятием, и я предпочел не признаваться ему в своих истинных намерениях.

Мне приходилось слышать много странных и весьма красочных рассказов о бруджо – местных знахарях, способных как иссушить человека или даже довести его до смерти, так и исцелить за несколько дней руку, наполовину оторванную ягуаром. Хотя я сам врач, мое любопытство не ограничивалось чистой наукой. Эти обряды, наполовину религиозные, наполовину медицинские, принадлежат к самым таинственным из сохранившихся на нашей планете. В детстве я жил в восточном Вайоминге и гостил в индейской резервации у старого вождя, которого звали Роберт Хромой Олень. Я бывал на ритуальных празднествах пейотов и с тех пор сохранил острое любопытство к приемам первобытной медицины.

Я думал, что мне уж больше никогда не представится возможность лично ознакомиться с таинствами индейских племен габиза и поте, этих затерянных в джунглях Южной Америки потомков некогда могущественного народа инков, В их среде могли сохраниться знания, утерянные в нашем мире столетия или даже тысячелетия тому назад.

До Икитоса я добрался почти по графику и предполагал после съемок возвратиться в Белем, что на бразильском побережье, а оттуда самолетом вернуться в США. Hо то, что я здесь услышал о жизни племен, затерянных в первобытных джунглях верхнего бассейна Амазонки, заставило меня изменить планы и попытаться проникнуть в эти почти запретные для чужеземцев места.

Индейские знахари владеют средствами, видимо, неизвестными современной медицине. Они умеют лечить проказу, тогда как наши лекарства могут только приостанавливать ее развитие. Они справляют обряды над больным, умирающим от малярии, деревянной иглой делают внутривенные вливания настоя хины и поднимают его на ноги за несколько недель.