Фредерик Кук - Мое обретение полюса Страница 6

Составить столь логически стройное описание без наблюдений в натуре, не обладая конкретными знаниями, практически невозможно. Единственное серьезное исключение — это пресловутая «Земля Брэдли». Однако в истории изучения Арктики известна целая «чертова дюжина» аналогичных «открытий» (Земли Санникова, Крокера, Петермана, Андреева и т. д.), сделанных исследователями, чья репутация никем никогда не ставилась под сомнение. В описаниях Ф. Кука есть неточности, некоторая доля субъективизма, но ко всему этому совершенно не подходит определение «преднамеренная ложь или фальсификация».

Невозможно понять другое: как в условиях природных процессов, протекающих в акватории Северного Ледовитого океана, особенно дрейфа, Р. Пири на обратном пути с полюса удалось вышли по собственным следам в исходную точку маршрута на мысе Колумбия, причем с невероятно высоким темпом передвижения (до 70 км в сутки!), на что неоднократно обращалось внимание в полярной литературе. Можно предположить интенсивный попутный дрейф, но в его описаниях нет никаких указаний на подвижки льда или вызванные ими трудности.

Однако вернемся к Ф. Куку. Итак, его описания природы Центральной Арктики нисколько не противоречат современным научным представлениям о ней, следовательно, они достоверны. А раз это так, то нет оснований не доверять заявлению Ф. Кука о достижении им Северного полюса с учетом сделанных им оговорок.

Может показаться непонятным: почему заявки Ф. Кука в свое время не были признаны американским обществом, почему было отдано предпочтение Р. Пири? Отметим лишь два обстоятельства.

Во-первых, в самом американском обществе по этому поводу никогда не было согласия. Нет ни одного документа, который бы официально закрепил приоритет Р. Пири в достижении Северного полюса. Не пытаясь даже перечислить все опубликованное по вопросу о первенстве в достижении Северного полюса, мы лишь отразили одну из возможных точек зрения на результаты похода Ф. Кука. В самих Соединенных Штатах Америки также по этому поводу нет единой точки зрения. Совсем не случайно с 1939 г. там существует Общество Кука со штаб-квартирой в Харлевилле (штат Нью-Йорк), которое добивается реабилитации доброго имени исследователя в глазах общественности. Правда, создается впечатление, что ученые-полярники США не сказали слова, которое могли бы сказать, — но это уже заботы самих американцев…

Во-вторых, как было отмечено выше, скандал по поводу достижения полюса с самого начала имел определенную социально-общественную окраску. И видимо, это определило многое, когда предпочтение в прессе было отдано представителю привилегированной государственной организации — ВМС США, каким был Р. Пири, а не частному лицу. Игнорировать это невозможно.

При чтении этой книги советский читатель должен иметь в веду, что сам Ф. Кук был сыном своего времени и своего общества, о нравах и морали которого мы можем судить по произведениям его современников — Джека Лондона, Теодора Драйзера, О Генри, Линкольна Стеффенса, поэтому многие суждения самого Ф. Кука, сам стиль его дискуссии с Р. Пири может показаться советскому читателю странным. Едва ли сам Ф. Кук выиграет в глазах нашего читателя, обнаружившего в газетах того времени, как покоритель полюса по возвращении в Штаты брал с желающих получить автограф по 10 долларов на будущие экспедиции. Но это уже относится не к путешествию на полюс, а к американскому образу жизни, его морали, о которых читатель должен помнить, читая эту книгу.

История открытия Северного полюса, хотя это событие XX в., весьма не проста, что и подтверждает содержание настоящей книги, которая публикуется с рядом сокращений, ие представляющих интереса для нашего современника. Так, опущены две заключительные главы и Послесловие, где Ф. Кук полемизирует с Р. Пири по проблемам, не имеющим отношения к их деятельности в Арктике, повторяя факты, изложенные в гл. I и примечаниях и передающие дух контрверсии и ее методы. Книга Ф. Кука представляет собой не только одно из замечательных описаний полярного путешествия, но и документ социально-общественных отношений в США.

В. С. Корякин

Землепроходцам

Индейцам — изобретателям пеммикана и снегоступов, эскимосам, от которых пошло искусство езды на нартах, этим народам-близнецам, не имеющим своего флага, мой первый поклон. Забытым землепроходцам, чей опыт служил мне руководством, павшим бойцам-победителям, что усеяли своими выбеленными костями полярные широты, им, землепроходцам прошлого, настоящего и будущего, посвящается первая страница этой книги. Пусть разделят славу успешного покорения полюса и мертвые, и живые.

1 ПОЛЯРНАЯ БИТВА

21 апреля 1908 г. я достиг некоей точки в отливающей серебром северной ледяной пустыне, и радость переполнила моесердце. Я отчетливо помню все — это событие запечатлелось в моей памяти, подобно тем многим зримо ощутимым картинам, которые фотографируются зрением до мельчайших подробностей благодаря силе их эмоционального воздействия и в минуту сильного душевного волнения внезапно возникают перед глазами как молнии, напоминают о себе сновидениями, галлюцинациями, являются человеку на смертном одре.

Я отчетливо вижу солнце, низко висящее над горизонтом, сверкающее длинными серебрящимися, как лезвия, лучами. Это огнедышащий, словно подкрашенный кипящей бледно-лиловой краской шар, который время от времени завешивают багровые седые туманы. Над трещинами подвижных ледяных полей поднимаются пласты холодного воздуха, преломляющие солнечные лучи, искажающие форму громоздящихся льдин так же, как водная гладь — опушенное вглубь весло.

Гигантские ледяные глыбы вокруг меня обретали призрачные очертания, отливали пурпуром. Моему воображению рисовались движущиеся призраки воинов каких-то погибших армий. Их причудливые огромные головы вздымались по всему горизонту. Эти воины вставали над вершинами далеких неведомых гор. Они то наступали на меня, то отходили, уменьшаясь в размерах, пропадали и возникали снова, превращаясь в гигантов. Их окутывали багровые туманности и темные облака, а над ними, словно боевые знамена, разливались волны искрящегося сияния, оранжевого или малинового. Эти златотканые, обагренные кровью стяги трепетали на ветру. С изумлением, в ужасе всматривался я в эти видения, забыв о том, что наблюдаю обыкновенные миражи — игру преломленных солнечных лучей в морозном воздухе. Я чувствовал себя так, будто созерцал некие смутные откровения победоносного воинства из иного мира, которое в далеком прошлом, как говорят, было околдовано в Эндоре.[29] Казалось, нет ничего удивительного в том, что эти воины маршируют вокруг, а ветер доносит до меня звуки военной музыки. Я ощущал опьянение. Я стоял в стороне от двух моих спутников-эскимосов, а вокруг расстилались пустынные, но подвижные ледяные поля. Я чувствовал себя одиноким в этом мертвом царстве, в этих безжизненных владениях свирепых ветров и холода; я словно очутился на Земле, какой та была до сотворения человека.